Таппинджер явно почувствовал облегчение.
28
По дороге в город я остановился у бензоколонки с наружным телефоном и позвонил Кристману в Вашингтон. Он был все еще на обеде. Оператор соединил меня с рестораном, где он обедал, и я услышал:
- Кристман слушает. Я пытался связаться с тобой, Лу. Тебя никогда не бывает на месте.
- Меня не было в городе несколько последних дней. У тебя есть что-нибудь еще по поводу нашего друга?
- Немного. Несколько месяцев назад он был вторым секретарем Панамского посольства. Он довольно молод для такой должности, но он, очевидно, весьма квалифицированный работник. У него есть поощрительная степень от Парижского университета. До того как они перевели его в Вашингтон, он занимал пост третьего секретаря посольства в Париже.
- Почему он оставил дипломатическую службу?
- Я не знаю. Человек, с которым я беседовал, сказал, что по личным мотивам. Но Доминго не запятнал себя ничем, могу это утверждать. Хотите, чтобы я еще покопал?
- В этом нет надобности, - сказал я. - Можете сказать всем тем, с кем беседовали, что Доминго был убит выстрелом в Бретвуде вчера.
- Убит?
- Да. Они, вероятно, захотят предпринять что-нибудь в отношении тела, когда позволит полиция. Капитан Перлберг занимается этим делом.
Я опоздал на несколько минут на встречу с доктором Сильвестром, но он и сам опоздал. Он прибыл в клинику в половине второго и провел меня в свой консультационный кабинет.
- Прошу прощения, что задержал вас, Арчер. Я подумал, что лучше заскочу к Джинни Фэблон.
- Как она?
- Полагаю, что с ней все в порядке. Она, конечно, не оправилась от шока, и я дал ей довольно сильное успокоительное. Но она уже смирилась со смертью своей матери и мужа и уже может смотреть мимо всего этого в будущее.
- Я остаюсь при своем мнении - ее нельзя оставлять одну.
- Она не одна, Джемисоны отдали ей коттедж для приезжих гостей. Они снабжают ее едой, и Питер все время там крутится. Он всегда хочет быть около нее. У нее может быть счастливый финал.
- С Питером?
- Я бы не удивился, - сказал он бодро, но с кривой улыбкой. - Вы улавливаете мою мысль о том, что счастливая свадьба - самое лучшее средство?
- Как обстоят ваши собственные матримониальные дела?
- Мы с Одри разберемся в нашей путанице. Нам обоим есть что прощать. Но я не обращался к вам как к советчику по брачным вопросам. У меня есть кое-какая информация для вас. - Он достал картонную папку из ящика стола. - Вы все еще ищете Лео Спилмена, так?
- Да, так, полиция тоже.
- Что, если я вам скажу, как его найти? Могу я рассчитывать на сохранение некоторых фактов из моей жизни в тайне?
- Объясните, что вы имеете в виду?
Он куснул себя за большой палец и посмотрел на след укуса.
- Я много вчера наговорил лишнего. Это факт, что вы знаете обо мне больше, чем кто-либо в городе. Кажется, начинает проступать то обстоятельство, когда все, связанное с этим делом, будет размазано по нашей печати. Все, чего я прошу от вас, - определенной степени скрытности в отношении моей роли в этом деле. У меня есть много, что терять.
- О чем вы хотите, чтобы я не говорил?
- Я не хотел бы, чтобы знали детали моего сотрудничества со Спилменом. Не могли бы мы представить это как отношения врача и пациента? Так, по сути дела, все и было!!!
- Это то, что стало, во всяком случае. Остальное я попридержу, если это будет возможно.
- Затем то, что произошло между Одри и Фэблоном. Можно не говорить об этом вообще?
- Не вижу причины для отказа. Что-нибудь еще?
- Не хочу, чтоб всплыл один факт, - сказал он, устремив на меня обеспокоенный взгляд. - По поводу тех денег, что Мариэтта хотела занять у меня в понедельник. - Можете вы сохранить это в тайне?
- Сомневаюсь. Миссис Стром в клубе знает об этом.
- Я уже говорил с ней. Она будет молчать.
- Я не могу вам обещать этого.
Глаза у Сильвестра потемнели.
- Почему вы впутываетесь в это? Здесь же нет ничего криминального. Поверьте мне!
- Нет, если Мариэтта пыталась вас шантажировать.
- За что? За это дело между Спилменом и Фэблоном? Я думал, что оно уже давно решено.
- Не решено, как я считаю.
- Но вы не можете обвинить Мариэтту в том, что она шантажистка. Она просто попросила денег взаймы. Естественно, я надеялся, что она промолчит о Спилмене и связи Одри с ее мужем.
- Естественно. Есть ли у вас еще что-нибудь, что не было известно газетчикам и полиции?
- Чтобы вы промолчали?
- Кто угодно. Меня, например, интересует, почему и как Джинни пришла к вам работать. Я знаю, что она работала здесь в приемной два года.
- Правильно. Она работала до лета два года назад, затем она пошла в школу.
- Зачем она бросила школу и пошла работать?
- Она переучилась.
- Это было ваше мнение?
- Я согласился с Мариэттой на этот счет. Девушке нужна была перемена обстановки.
- Значит, она пришла сюда не по каким-то личным причинам?
- Я не был ее любовником, - заявил он резким голосом. - Если вы на это намекаете. Я делал подлые вещи в своей жизни, но никогда не совращал юных девиц.
Он взглянул на висящие на стене дипломы в рамках. В его глазах появилось странное выражение, будто он вспоминает и не может вспомнить, где он их приобрел. Его мысли уносились все дальше и дальше, будто его сознание пошло странствовать во времени вплоть до самого начала его жизни.
Я вернул его к настоящему:
- Вы намеревались сказать мне, как найти Спилмена.
- Да.
- Если бы вы мне сообщили эти сведения вчера, вы бы избавили нас от многих неприятностей и, возможно, спасли бы жизнь.
- Вчера у меня не было этих сведений. Вернее, я не знал, что ими располагаю. Я наткнулся на них рано утром, когда просматривал карту медицинского обслуживания Спилмена. Около трех месяцев тому назад, 20 февраля, мы запросили копию данных его обследования у доктора Чарльза Парка в Санта-Терезе. Я сам не подписывал запрос - на бумаге стоят инициалы миссис Лофтин, а она не удосужилась сообщить мне об этом. Но, как я вам сказал, я наткнулся на них.
- А что вы искали?
- Я хотел проверить, насколько серьезно болен Спилмен. Он действительно был болен. Очевидно, болен и сейчас. Я позвонил в клинику доктора Парка, как только обнаружил медицинское заключение. Я его самого не застал, но старшая медсестра подтвердила, что Кетчел пациент доктора Парка. Очевидно, Спилмен использовал имя Кетчел в Санта-Терезе.
- Вы узнали его адрес?
- Да. 1427, улица Падре-Ридж.
Я поблагодарил его.
- Не благодарите меня. Между нами есть соглашение, и оно того стоит. Я хочу к нему добавить еще одну просьбу. Не говорите Лео Спилмену, что я навел вас на него.
Он боялся Спилмена. Страх слышался в его голосе. На пути на север, в Санта-Терезу, я остановился у своего дома и взял пистолет.
29
Город Санта-Тереза раскинулся на склоне, начинающемся на краю моря и поднимающемся все круче к прибрежным горам серией уступов. Падре-Ридж первый и самый низкий из них и единственный в пределах города.
Это весьма дорогостоящая территория, устоявшееся соседство хорошо содержавшихся старых домов, и при многих из них замечательные сады. Участок 1427 был единственным в этом квартале, выглядевшим неухоженным. Кустарник нуждался в стрижке. Колючая трава разрослась по всей территории.
Даже дом под красной черепицей показался мне необитаемым. Передние окна занавешаны. Единственным признаком жизни был крапивник, преградивший мне дорогу на веранду.
Я приподнял колотушку в виде львиной головы и ударил ею, не ожидая ответа. Но послышались шаги с задней стороны дома. Дверь слегка открылась и вышла женщина средних лет в мокром голубом купальном костюме.
- Мое имя Арчер. Миссис Кетчел дома?
- Сейчас посмотрю.
Женщина вышла из лужи, образовавшейся на кафеле вокруг ее ног, и ушла в глубь дома. Я толкнул входную дверь, она распахнулась, и я вошел внутрь, ощущая под мышкой как приятную опухоль выпирающий пистолет.
В коридоре находилось несколько закрытых дверей и открытая дверь в конце. Через нее и через комнату со скользящими дверьми, я увидел голубую воду бассейна.
С Китти текла вода, когда она переходила комнату, оставляя следы на ковре. На ней был белый эластичный купальный костюм и белая резиновая шапочка в форме шлема, что делало ее похожей на амазонку.
Она увидела меня в дверях.
- Вы немедленно отсюда уберетесь, иначе я позову полицию.
- Конечно, вызывайте. Они прочесывают штат в поисках Лео.
- Он не сделал ничего плохого, - окрысилась она, - в последнее время, по крайней мере.
- Я хочу это услышать от него.
- Нет, вы не сможете с ним говорить.
Она вышла вперед и хотела запахнуть за собой дверь, но сделала это так резко, что налетела на меня. Она оперлась руками на мои плечи, чтобы сохранить равновесие, и отпрянула, будто обожглась. Она, вероятно, ощутила пистолет у меня под мышкой под пиджаком. Страх к ней вернулся. Ее лицо передернулось, будто она проглотила яд.
