Так безгрешно провел он два года в своем семействе - возился со своими двумя детьми, играл с ними. Нередко, усадя их в маленькую тележку, возил по двору, бегая галопом, как маленький ребенок. Вот такой был Статуйлов отец и семьянин.
- Что за дьявола мне Бог дал зятя! Ничего-то я из него не могу сделать. С места не сдвину! Стану просить денег для своих оборотов взаймы, не дает. Говорит, что хочет купить какую-то фабрику и что-то на ней работать. Начну представлять разные выгоды от покупки товаров, предлагая во всем действовать самому, отнекивается, говорит, что он мало сведущ, что он боится потерять свой капитал, что его обманут. Ну вот, что ты хочешь, то и делай с ним. Из сил выбился! - так рассказывал Палисандров, сидя в трактире с процентщиком, и со слезами на глазах требовал от него полезного совета.
- Вот что, по-моему, нужно сделать с твоим зятем, - сказал процентщик, выслушав жалобы Палисандрова. - Надо подпустить к нему общего нашего знакомого, Чурилку-свата - он его тотчас обделает и выдвинет на какое хочешь дело. Тебе этого не добиться, ты мужик-то хоть и плут,- процентщик засмеялся, - да на эдакие делишки не способен, потому что не умеешь подыграться к дураку. А тот его сразу запутает, за это ручаюсь. Ну а потом нужно дочери твоей сказать, чтобы она его за праздность-то и за невнимание к самому себе почаще журила и обходилась с ним посерьезнее, - что ему, дураку, в зубы-то смотреть, - тогда поневоле на что-нибудь решится. Ведь выслушивать каждый раз женины замечания куда как надоест. Я, брат, примеров таких видал много.
- Ах ты, дружище мой, Сидор Ферапонтьевич, ведь и в самом деле штука-то эта будет важная. Мне и в голову не приходило! Недаром же говорят: "Ум хорошо, а два лучше того!" Ну, спасибо тебе, спасибо, приятель, за совет. Пойдем, я угощу тебя лисабончиком.
Допив чай в трактире, они отправились в погреб, где, к неожиданному своему удовольствию, встретили Чурилку-сводчика, сидевшего за бутылкой вина. Он разговаривал с каким-то пожилым мужчиной, безобразно толстым и похожим на морскую черепаху.
- А, здорово, кум! - закричал басом процентщик свату. - Поди-ка, садись с нами, ты нам очень нужен.
- Сию минуту, сударь, - отвечал сводчик. Он распростился с безобразным толстяком, уселся между приятелями. - У меня с этим добряком ве дутся кое-какие переговоры насчет одного продажного дома. Да никак не слажу больно жаден он до денег-то, точно в нем сидит нечистая сила. Но меня не проведешь - я не дурак.
- Выслушай-ка лучше Гаврилу Проходимовича, - сказал процентщик. - Как бы ему с тобой вместе уладить, чтобы зять ему на торговые его обороты дал денег.
- О каких пустяках вы, сударь, хлопочете!- откликнулся сват. - Тут, по-моему, не стоит хлопотать, а надо просто у него их взять! Деньги-то у него дома или в банке лежат?
- Деньги-то у него дома, - отвечал Палисандров, - в комоде у моей дочери, да взять их она не смеет, а сам он их мне не дает. Что ты тут будешь делать? А деньги-то мне до зарезу нужны.
- Ну слушайте же меня, Гаврило Проходимович. Вы сегодня или завтра вечерком отправьтесь к вашему зятю и заведите с ним речь прежде всего о его праздной жизни, а потом о будущей жизни его детей. Потом скажите ему, что если, дескать, ты хочешь жить покойно и видеть детей своих и жену счастливыми, то должен послушаться меня, как отца твоей жены, который ни в каком случае зла тебе не пожелает и радеет о тебе, как о родном своем сыне. Зная, что ты к торговле человек неспособный, к фабричному делу тоже, советую тебе весь капитал пустить в рост под верные залоги, положа на жену свою и детей отдельные капиталы в Коммерческий банк. Тогда дети твои после твоей смерти останутся вечными за тебя богомольцами. Да и сам ты, при жизни своей, на проценты будешь жить спокойно, без всяких хлопот. Посмотрим, что он на это вам скажет. Если будет упрямиться, мы его повернем по-свойски, на другую штуку.
- Ну хорошо! Он согласится положить капитал на жену и на детей и согласится также давать деньги под залог, - да мне-то от этого какая будет польза?
- Как какая? Стало быть, вы не уверены в своей дочери, что она свои деньги и детские отдаст вам на ваши обороты? Вы, чай, ей проценты-то будете платить исправно? - сказал, улыбаясь сват.
- Уж, конечно, так. Но если он в руки-то билетов не даст ни мне и ни жене своей, да еще и положит деньги на имена детей, - так тогда из этого ничего не выйдет.
- А я вас научу, как это сделать. Лишь бы он только изъявил на это свое согласие - тогда вы тотчас, не давая ему образумиться, возьмете с него расписку в том, что он изъявил свое согласие на выдачу денег жене и детям и всю назначенную им сумму отдает вам в руки для надлежащего распоряжения. Этого с умным сделать нельзя, а с зятем-то вашим можно. Апосле я его подготовлю к тому, чтобы он и свой капитал вверил вам в полное ваше распоряжение. Тогда он будет весь в ваших руках: что захотите, то с ним и сделаете, - за хвост он вас тогда не ухватит, а сам будет у вас на привязи.
- Хорошо бы, чтобы так и случилось.
- С подобными людьми надобно действовать решительно, а не слабо. Будете мямлить, так ничего и никогда не получите.
Через два месяца Статуйлов был ободран как липка. Как с ним это сделали, о том никому не было известно. Знали только, что от жены своей он несколько месяцев получал на ежедневные расходы из ее кассы по одному рублю серебром. Впоследствии и этого ничтожного вознаграждения по милости тестя своего он был лишен. Поэтому вынужден был одолжаться небольшими суммами под векселя, выдавая за каждый капитальный рубль дубликаты. Тесть об этом узнал, посоветовался со своими хорошими приятелями, и они ему велели сделать зятя малоумным и посадить за его действия, как расточителя детского капитала, в смирительный дом. Или не платить за него по векселям долгов и объявить его несостоятельным. В первом случае они не преуспели. Но во втором тесть достиг своей цели.
Как далее сложилась судьба этого семейства, мне не ведомо. Но думаю, все мечты Гаврило Проходимовича и его домашних осуществились. А бедного Статуйлова остается только пожалеть.
