Поминальная церемония длилась долго. Так истово можно молиться лишь о родителях, думал настоятель, Удивленно разглядывая незнакомца.
Мужчина поглядел на море, потом снова перевел взгляд на могилу, словно хотел удостовериться, сколь гармонично она сочетается с окружающей природой.
— Хорошие вид, — тихо произнес мужчина, и его худое лицо просветлело. — Господин Тэрадзима, должно быть, счастлив, что покоится в таком месте.
Он продолжал глядеть в морскую даль, где, словно нарисованный, виднелся остров.
— И правда, — подхватил настоятель, — ведь это его родина. Поистине, человек должен покоиться там, где родился.
— Мне известно, что Тэрадзима родился в этих местах, но где точно — не знаю. Может быть, в самом городе?
— Нет, невдалеке от него, но семья, покойного перебралась теперь в город и занимается торговлей.
— Значит, его семья здесь?
— Да, они из помещиков. После войны, во время земельной реформы, у них отобрали половину угодий. Тогда они продали остальное, переселились в город и открыли торговлю галантереей. В день поминовения они обязательно приходят сюда.
— Жена покойного здорова?
— Да, в полном здравии.
— Ей, должно быть, уже за шестьдесят?
— Пожалуй, побольше, все семьдесят.
— Неужели? — удивленно воскликнул мужчина и снова стал глядеть на море. — А как поживает остальное его семейство?
— Все здоровы. Сын женился на хорошей девушке — порадовал старую мать.
Услышав это, мужчина тихонько вздохнул.
— Очень хорошо. Теперь я спокоен, — пробормотал он.
— По-видимому, вы были близким другом покойного? — спросил настоятель, внимательно разглядывая незнакомца.
— Я многим ему обязан.
— Хотите, я приглашу сюда его семью?
— Благодарю вас, не надо. На обратном пути я к ним загляну.
— Тогда я вам скажу, как лучше их найти; отсюда доедете до главной улицы, а там повернете в направлении Хакаты и сразу по левую сторону увидите вывеску: «Магазин Тэрадзимы». Это и есть их галантерейная лавка.
— Благодарю вас.
— Господин Тэрадзима дослужился до посланника, и очень жаль, что он умер так рано, ведь его ожидала блестящая карьера. Я слышал, будто он умер сразу по окончании войны. Должно быть, не перенес поражения Японии.
— Может быть, может быть, — пробормотал мужчина.
— Жаль, говорят, он был очень способный дипломат. Навряд ли тут появится еще когда-нибудь такой выдающийся человек.
Мужчина согласно кивнул головой.
Они покинули кладбище и направились к храму. Под ногами шуршали сухие листья.
— Первое время сюда приезжали из министерства иностранных дел, потом перестали. За последние годы вы — единственный, кто приехал издалека поклониться его праху.
— Вот как?
Мужчина старался идти в ногу с медленно шагавшим настоятелем.
— Прошу вас сюда, — сказал настоятель, когда они миновали калитку. — Позвольте предложить вам чашечку чая.
— Благодарю вас, я очень спешу. Разрешите проститься с вами здесь.
Мужчина вытащил из кармана небольшой сверток.
— Возьмите эти деньги и помолитесь за упокой его души.
— Что вы, что вы! — воскликнул настоятель, выставив ладони, вперед, словно отказываясь, но все же деньги принял.
Он взглянул на сверток, где черной тушью было выведено: «Коити Танака».
— Ваша фамилия Танака? — спросил он, поднимая глаза на мужчину.
— Да.
— Постараюсь незамедлительно сообщить семье усопшего о вашем подношении.
— Прошу вас не делать этого. Моя фамилия им неизвестна. Я ведь был знаком только с господином Тэрадзимой.
Настоятель снова взглянул на иероглифы, написанные на свертке.
— Удивительно красивый почерк, — сказал он, поднимая глаза. — Если не ошибаюсь, это стиль школы Ми Фея.
— Благодарю, но не смею принять такую похвалу.
— Видите ли, я и сам одно время увлекался каллиграфией и кое-что в этом смыслю. Так что уж вы мне поверьте — почерк прекрасный. Сейчас так почти никто не пишет.
Настоятель проводил мужчину до самой лестницы и не уходил, пока далеко внизу не тронулась с места машина.
— Поезжайте по этой улице, потом сверните направо, там будет галантерейная лавка с вывеской «Магазин Тэрадзимы». Остановитесь около нее, — сказал мужчина шоферу.
По обе стороны главной улицы тянулись многочисленные магазины и лавки. Здания прочные, солидные, чем-то напоминающие амбары, как и подобает старинному портовому городу, каким был Цуядзаки. Когда машина повернула направо, мужчина стал внимательно разглядывать дома по левую сторону.
— Остановитесь здесь, — сказал он, первым заметив вывеску «Магазин Тэрадзимы». — Я выйду купить сигарет.
— Зачем же? Я схожу, — удивился шофер.
— Не надо, я сам, — ответил мужчина.
Он подошел к лавке с характерным для провинции широким фасадом. Внутри лавки, рядом с входной дверью, в застекленном ящике были выставлены сигареты, чуть поодаль сидела девушка лет семнадцати-восемнадцати и вязала. Как только мужчина вошел и его тень упала на девушку, она сразу подняла на него глаза. У нее было белое, не тронутое загаром лицо.
— Три пачки сигарет «Peace».
Пока девушка, просунув руку в застекленный ящик, вынимала сигареты, мужчина внимательно ее разглядывал.
— Благодарю вас. — Девушка слегка поклонилась, протягивая мужчине сигареты.
— А спички есть?
— Есть, пожалуйста.
Мужчина открыл пачку сигарет и закурил. Он не спешил уходить и, с удовольствием затягиваясь, медленно выпускал дым.
— Вы дочь хозяина? — наконец решившись, спросил он.
— Да, — ответила девушка.
— Сколько же вам лет? Простите, мой вопрос может показаться бестактным, но вы очень похожи на одного знакомого мне человека.
Девушка смущенно улыбнулась.
— Будьте здоровы, — сказал мужчина и вышел из магазина.
Девушка удивленно проводила взглядом странного покупателя.
А мужчина еще долго глядел через заднее стекло на магазин, пока он не скрылся из виду. На лице его появилось выражение удовлетворенности.
Странный пассажир, думал в это время шофер, все время молчит.
Когда они проезжали мимо небольшой станции, мужчина неожиданно обратился к шоферу:
— Купите, пожалуйста, вечерний выпуск газеты.
Шофер принес ему газету, выходящую в Фукуоке.
Мужчина, надев очки, сразу же углубился в чтение, несмотря на то что машину сильно встряхивало — дорога тут была не слишком хорошая.
Внимание мужчины привлекло краткое извещение:
«На медицинский конгресс, открывающийся в университете (г. Фукуока), съехались-ученые из. Токио, Киото и других городов Японии. Работа конгресса будет продолжаться в течение нескольких дней, ожидаются острые дискуссии. Сегодня выступают: профессор университета К.Есио Куратоми с докладом „Предраковое состояние и язва желудка“, профессор университета Т.Рент и Асимура с докладом „Патолого-гистологические наблюдения при лейкемии“.
Мужчина оторвал взгляд от газеты и поглядел в окно. На его лице отразилась нерешительность. Он снова обратился к газете и еще раз прочитал то же самое извещение.
Реити Асимура после окончания заседания отправился в ресторан на банкет. Когда он вернулся, служанка подала ему записку от телефонистки гостиничного коммутатора:
«Завтра в одиннадцать утра буду Вас ждать в восточном парке у памятника императору Камэяме. Если из-за занятости Вы не придете, другого случая повидаться не представится. Буду ждать до одиннадцати тридцати.
Ямагути».
У Асимуры было много знакомых по фамилии Ямагути, но он не имел представления, кто из них мог передать по телефону столь странное послание.
Он позвонил на коммутатор и спросил, действительно ли записка адресована ему.
— Ошибки быть не может, ее просили передать именно вам, — ответила телефонистка.
— Он больше ничего о себе не сообщил?
— Сказал, что фамилии достаточно — вы, мол, поймете.
— Странно.
— Это незнакомый вам человек?
— Совершенно.
— Простите, пожалуйста, но он сказал, что вы его хорошо знаете.
— Ну ничего.
— Мужчина, судя по голосу, пожилой.
— О не обещал позволить еще?
— Нет.
Асимура задумался. Он выкурил одну за другой несколько сигарет, прислушиваясь к шуму проезжавших за окном трамваев и автомашин. Спустя полчаса он позвонил на коммутатор и заказал Токио, назвав свой домашний номер телефона.
В ожидании звонка он, не меняя позы, некоторое время сосредоточенно глядел в, одну точку. Наконец дали Токио.
— Сэцуко?
— Ах, это ты? Ну, как там конгресс?
— Все идет нормально.
— Осталось еще два дня?
— Да.
— Приедешь, как обещал?
— Да.
— Странно как-то ты отвечаешь. Что-нибудь случилось?
— Все в порядке. А у нас ничего необычного в мое отсутствие не произошло?
— Нет. А что, собственно, могло произойти?
— Да так.
