Затрещал селектор.
– Лев Борисович, – сообщила секретарша, – из горотдела звонят. Майор Лоскутков. Спрашивает Сергея Ивановича. От вас будет говорить?
– Нет, пусть перезвонит к нему в кабинет. Он уже идет, – распорядился Лева.
Я пожал плечами и оставил его дальше позевывать в гордом одиночестве и зеленой тоске.
Когда открыл дверь кабинета, телефон уже трезвонил. И, тем не менее, я не поспешил взять трубку. Прежде всего налил в бокал воды и воткнул в розетку кипятильник – спал сегодня мало и организм очень просил чайку покрепче. И только после этого протянулся за трубкой. Телефон из-за компьютера пришлось переставить чуть дальше. Это было не совсем удобно. Надо для него тумбочку какую-то купить, если Лева решится разориться. А если не решится, то я притащу тумбочку из коридора своей квартиры. Она как раз впишется в угол.
– Агентство «Аргус». Слушаю вас.
Это оказался не Лоскутков.
– Доброе утро, Сергей Иванович. Вас беспокоит Вениамин Вениаминович.
– Очень рад. Но поскольку мы расстались только вчера вечером, я думаю, что мне еще рано докладывать вам о выполнении задания.
Он величаво рассмеялся. Да, по телефону он производит впечатление еще более солидного человека, чем в действительности. Хотя куда уж больше-то – и так я себя грузчиком с пивзавода чувствую, когда вспоминаю стоящие рядом его и свою машины. Похоже, у Левы Иванова такое же впечатление сложилось о моем клиенте еще раньше. Потому он и стремился его когда-то посадить – чтобы самого себя ощущать более значимым. Знаю, это с ментами бывает…
– Что вы. Я пока не тороплю вас. Просто у меня к вам возникла дополнительная маленькая просьба…
А вот этого я уже давно ожидал. Можно сказать, со вчерашнего вечера только об этом и думал. И просто мечтал услышать еще одну «маленькую» просьбу, стоимостью в две тысячи долларов. Потому что основное задание клиента никак не тянет на такой аванс. Там работы-то – пустяк. Убийство раскрыть…
– Разговор, насколько я понимаю, не телефонный?
– Да, я предпочитаю говорить глаза в глаза. Так получается понятнее.
– Я вас с удовольствием выслушаю. Только, если не возражаете, чуть попозже. У меня сейчас важное свидание, и не могу сказать, насколько оно затянется. Давайте я позвоню вам, как только освобожусь. – Срочного свидания у меня, естественно, не было. Но, во-первых, надо все-таки показать клиенту, что человек я сугубо занятой и просто так денег не получаю. В поте лица тружусь. Во-вторых, меня разыскивал Лоскутков – а он может мои планы подкорректировать. Это с майором бывает. А в-третьих, сели батарейки в диктофоне. Надо до разговора новые поставить.
– Хорошо. Звоните по сотовому. Я могу куда-то выехать, – и он продиктовал номер.
Только я положил трубку, не успев даже кипятильник отключить, позвонил уже долгожданный мент.
– Привет, майор.
– Здравствуй, майор, но подожди пять секунд. Я чай завариваю.
Хорошему Лоскутков не научит. И это именно у него я научился так нагло врать. Он всегда просит по телефону подождать минуту, а трубку обычно берет снова только через три. Я, конечно, не мент, и так тянуть время не умею, но с минуту на приготовление чая у меня тоже ушло.
– Рассказывай, – сказал я.
– Паша твой как в воду канул…
– Надеюсь.
– Что? – не понял он.
– Надеюсь на то, что ты до него не доберешься и не получишь вдобавок к первому перелому еще один. А то с тобой вообще невозможно будет говорить. И так дикция нарушена. Ты к медикам обращался?
– Переживут… – он зол. – Что ты хотел от Александры Чанышевой?
– Я хотел посмотреть, как она будет вести себя, когда ты отпустишь ее под подписку. Чем займется?
– Хочешь за ней установить наблюдение?
– Нет. Я хочу, чтобы ты установил такое наблюдение сам. У вас же есть служба «наружки». Запускай их в работу.
– Какой в этом смысл?
– Это я тебе рассказал бы при очной встрече. Ты сейчас свободен?
– Жду результат экспертизы. Обещали в течение часа закончить. Так что все это время я буду на месте.
– Экспертизы по какому делу?
– По Лешему. Анализ на ДНК взяли и у Чанышева, и у Панкратова.
– Ты Панкратова допрашивать будешь?
– Буду.
– Я хотел бы поприсутствовать.
– Зачем? Ты же Лешим не занимаешься.
– Он компьютерщик. А я приобрел себе компьютер. Хочу поговорить.
– Вот еще… – Лоскутков догадался, что просто так я время терять не буду. – Приезжай через час.
– Я сейчас подъеду. Пока поговорим о Чанышевой. И еще мне надо кое-какие машины проверить.
– Опять «хвосты»?
– Да.
– Давай. Жду.
Как ни жалко мне было расставаться с только что приобретенным компьютером, а все же пришлось бросить на него почти нежный взгляд и тщательно повернуть в замке двери ключ. Чтобы никто, не приведи боже, не вздумал в мое отсутствие поиграть за моим столом. Игры, кстати, мне Валера установил вместе с остальными программами первой необходимости. Естественно, программы были не лицензионные. Таковы жестокие жизненные законы нашей страны, и мне хочется попросить прощения у господина Гейтса и остальных ему подобных. На лицензионные, думаю, мне не хватило бы и всех двух тысяч. Интересно проверить – в ментовке и в ФСБ какие стоят программы?
В это утро дождь вроде бы не намеревался проявить себя явно, хотя небо по-прежнему было затянуто тучами, как театральная сцена в антракте спектакля бывает закрыта занавесом.
По дороге я опять обнаружил за собой «четверку» цвета «баклажан» и вторую машину – старенький и неброский «Опель-кадет». Ведут парой. И чуть ли не профессионально друг другу передают. Кто-то их учил основательно.
Я остановился и зашел в магазин, чтобы купить батарейки. И попытался сквозь витрину присмотреться. Бесполезно. На кулак они не лезут. Такое впечатление, что вообще пропали из моего поля зрения. И, тем не менее, я чувствовал, что они где-то здесь, рядом. Более того, показалось даже, что и в магазин кто-то из них за мной пожаловал, чтобы понаблюдать.
Проверить это не очень сложно. Сей магазин я знаю. И потому внешне рассеянным взглядом я осмотрел первый зал, где и сделал покупку, а потом перешел во второй – в противоположный конец. Там тоже сумел присмотреться. Нет, никого не обнаружил. Тогда просто вышел через склад, с которого продают сантехнические и строительные изделия. Там всегда есть люди около открытых грузовых дверей. Так и есть. Я перешагнул сразу через два унитаза, укутанных в длинные стружки, и вышел на улицу. «Четверка» цвета «баклажан» стояла здесь, страховала возможный мой «побег». Но в машине никого не было.
Никого не было и рядом. Пустой двор. И я вовремя вспомнил о ноже Гоши Осоченко. Огляделся, подошел к машине, нажал кнопку на ноже. Лезвие выскочило настолько хищно и упруго, что просто руки зачесались – так захотелось проколоть колесо. Что я и сделал. И спокойно двинулся в обход дома к своей машине. Обернулся только на углу. За «четверкой» виднелась чья-то склоненная над колесом фигура. Можно было бы вернуться и поговорить. И оставить там хозяина в таком же состоянии, как и колесо. Но сначала предстояло выяснить принадлежность машин. И вообще, с некоторых пор я предпочитаю мирно «хвосты» наблюдать и почти на них не реагировать. Так опыт подсказывает. А то как-то не так давно я «объяснился» с «хвостом», а его через пару минут убили. Пытались меня подставить.
Дальнейший путь до городского управления я проделал со скромным сопровождением только в одну машину. Но зато ее стало больше заметно.
1
Леший почти спокойно прожил год после первого убийства. Почти – это не потому, что милиция уже никого из студентов, принимавших участие в вечеринке, не доставала. А она и не доставала. Дело стало привычным, по нынешним временам, «висяком». Леший и так уже совершенно не боялся милиции, понимая, что выстроил настолько правильно собственную психологическую линию поведения, что никто и ничего ему приписать не сможет. Более того, всем кажется, что его и подозревать-то смешно. И от таких мыслей на лице Лешего появилось постоянное выражение блуждающей полуулыбки, за которой скрывалось только его собственное знание происшедшего. Никто в целом мире не знает… Но знает он! Даже значимость он свою почувствовал от этого.
Беспокоило его только одно – воспоминание. Ну, прямо как зубная боль. Нет, у Лешего совсем не было раскаяния. И не было чувства вины. Но он не смог ничего «сделать» с убитой там, в лесу. Почему? Откуда может у него взяться импотенция? Вроде бы ничем не болел, что может привести к таким последствиям. При службе в армии, хоть и в ракетных войсках служил, не облучался, не работал на вредном производстве. Но, прочитав кучу книг и журналов по интересующему вопросу, он пришел к мнению, что такое случается. Что это – временное явление психологического порядка. И слегка успокоился. Когда надо будет, все будет в порядке. Он так себя убеждал, хотя полной уверенности в своих сексуальных способностях не было.
