Сол был директором по подбору актеров небольшого, процветающего ТВ Синдиката, который не столько умом, сколько удачливостью выпустил в последнее время много хороших телепрограмм.
Огромный, толстый, одетый в светло-голубой, прекрасно сшитый костюм, Сол являл собой внушительную фигуру.
— Привет, Лу! — заорал он.
Сол любил думать о себе, как о персоне заметной на общественном поприще, и поэтому всегда кричал.
— Когда, черт возьми, ты купишь себе новый костюм?
Предвидя возможный бизнес, Лу вскочил и протянул руку.
— Сол! Как поживаете, наш красавчик? Вы выглядите на миллион долларов! Ну, как идут дела?
— Прекрасно, прекрасно! Хотите сигару?
Сол вытянул из кармана две сигары, одну сунул Лу, откусил кончик второй и сунул ее себе в зубы. Усевшись в кресло для посетителей, он завопил:
— Неужели нельзя купить мебель получше?
Лу подмигнул ему.
— От некоторых посетителей хочется поскорее избавиться. С удобного кресла их и не выгонишь!
Солу это понравилось, он громоподобно захохотал, потом спросил!
— Что за мастодонты там у тебя?
— Четверо прекрасных характерных актеров, — с достоинством ответил Лу в самых лучших традициях профессиональной верности.
— Неужели? Мне они показались живыми покойниками… Ну, да бог с ними! Пусть у тебя болит за них голова. У меня же есть работа для одного из твоих парней… Но только чтобы не заломил слишком дорого! Послушай! Я договорился с международной… Мы начинаем снимать двадцатисерийный фильм. Потрясающая история! Золотой запад! Мне не хватает лихого парня. Хочу пригласить Джерри Стивенса, но пусть на большие деньги не рассчитывает!
Лу поморщился, как будто у него внезапно заболел зуб.
— Вы не можете его получить, Сол… Но, послушайте, у меня есть парень, который несравненно лучше Стивенса. Он вам понравится. Высоченный, грудь волосатая, ездит верхом, как будто работал в бирке, моментально выхватывает пистолет. Для вас он будет просто находкой!
Лу заулыбался.
— Шелл Мак-Гиверн. Тянет на первые роли.
Сол затянулся сигарой.
— Мне нужен Джерри Стивенс. Мои ребята в один голос говорят, что это роль для Стивенса. Они лучше знают!
— Очень жаль, Сол… разве вы ничего не знаете?.
Сол сделал большие глаза.
— Что, черт возьми, я должен знать?
— Он умер…
— Умер?… Как это может быть? Что случилось?
— Я знаю только то, что прочитал в газетах. Парень остался мне должен пятьсот двадцать три доллара…
— Ты счастливый человек, раз у тебя есть время читать газеты… Так что же случилось?
— Этот глупый парень отправился среди ночи купаться в бассейне какого-то модного мотеля неподалеку от Майами. Дня ему, видите ли, было мало… Говорят, что он пробил свою глупую башку, когда нырял. Его нашли уже утром, утонул, бедняга…
— Господи!
Сол поморщился.
— Значит, мы не можем его получить?
— В этом нет сомнения. Он умер. И еще меня убивает одна вещь… — продолжал Лу. — Он написал чертову книгу… Прислал ее мне до этого несчастья. Подумать только, надумал сочинять романы!
У Сола прищурились глаза.
— Ну, что же, о’кей… Некоторые парни пишут интересные книги. О чем она?
— Откуда мне знать? Я не читаю книг. Мне хватает мороки и с моими парнями. Я отдал рукопись Лиз. Ей она понравилась. Но Лиз может понравится все что угодно. У нее нет коммерческого чутья… Послушайте, Сол, так что в отношении Шелла Мак-Гиверна? Давайте попробуем, а?
Сол поднялся.
— Поговорю с ребятами… Мы хотели Джерри Стивенса.
— Вы мне говорили. Но он же умер…
— Да-а…
Сол стряхнул пепел на потертый ковер, потом пожал плечами.
— Ну, что же, они приходят и уходят… Мы тоже когда-то уйдем, Лу, — он постоял, задумавшись, снова пожал плечами. — Увидимся, Лу… Все же купи себе новый костюм… Я поговорю с парнями…
Лу смотрел, как он уходит, потом тяжело вздохнул. Потянувшись, он нажал на кнопку, предупреждая Лиз, что она может послать к нему первого из просителей.
Стоял жаркий летний полдень, и я был дома один. Я решил воспользоваться этим обстоятельством и хорошенько поразмыслить о себе самом и о том, способен ли я преодолеть ту пропасть, которая постепенно все больше разделяла нас с Линдой. Я хотел также взвесить наше финансовое положение, которое рисовалось далеко не в розовых тонах.
Линда была у Митчеллов. Я не пошел с ней, отговорившись занятостью. Линда пожала плечами, взяла купальный костюм и уехала, получив от меня неопределенное обещание заехать за ней попозже. Я знал, что ей безразлично, приеду я к Митчеллам или нет.
Это воскресенье оказалось одним из тех редких дней, когда я мог побыть один, потому что из-за поломки фильтра мы не наполнили бассейн. Такой благоприятный случай следовало использовать.
И потому я сидел на солнцепеке и искал ответа своим мыслям. Мне тридцать восемь лет, я в хорошей физической форме, и судьба наделила меня творческими способностями. Больше трех лет назад я с успехом зарабатывал на жизнь в качестве постоянного корреспондента «Лос-Анджелес Геральд». Моя работа не увлекала меня, зато обеспечивала приличный доход, а поскольку незадолго до этого я женился на Линде, у которой были большие запросы, приличный доход много значил.
Как-то вечером в Сан-Франциско я забрел на один из множества скучных приемов, которые устраивают для того, чтобы всякие важные персоны могли встретиться и поговорить о делах, в то время как их жены сплетничают между собой. Там не было ничего интересного для меня, но если бы я не пошел, то мог бы что-то упустить, а я принципиально старался по возможности никогда ничего не упускать. Я стоял, прислонившись к стене, вертя в руке стакан с виски, и как раз прикидывал, не пора ли исчезать, когда ко мне подошел Генри Чендлер.
Про Чендлера говорили, что он обладает состоянием, оценивающимся в двести миллионов долларов. Его империя охватывала такие области, как производство вычислительных машин, кухонной техники и свежезамороженных продуктов. Помимо всего прочего, ему принадлежала также газета «Калифорния Таймс» и известный журнал мод для богачей. Он был одним из самых известных людей в городе, где на его деньги была выстроена даже церковь. Из всех состоятельных граждан города он был самым щедрым и самым нелюбимым.
— Мэнсон, — он внимательно смотрел на меня темными прищуренными глазами, — я слежу за вашими статьями, и они мне нравятся. У вас есть талант. Зайдите ко мне завтра в десять.
Я зашел к нему и выслушал его предложение. Он хотел основать журнал, который выходил бы раз в месяц, назывался бы «Голос народа» и распространялся бы по всей Калифорнии. Целью журнала должен был стать протест и критика.
— Этот штат — гнездо коррупции и мошенничества, бесчестного политиканства, — заявил Чендлер. — В моем распоряжении имеется организация, способная доставлять вам необходимую информацию в соответствии с вашими предложениями и замыслами. Я предлагаю вам место главного редактора, потому что считаю, что вы справитесь. Я навел о вас справки и вполне удовлетворен результатом. Сотрудников себе подберете сами. Много вам не понадобится, потому что выпуском и тому подобным займется штат моей газеты. О расходах не беспокойтесь. Если журнал прогорит, вы получите компенсацию в размере двухгодичной зарплаты, но он не прогорит. У меня здесь схема, и я хочу, чтобы вы с ней ознакомились. Как вы увидите, вы будете иметь всемерную поддержку. Вашей задачей будет ворошить осиные гнезда.
Если возникнут обвинения в диффамации, я о них позабочусь. У меня есть первоклассное детективное агентство, которое будет в вашем распоряжении. Я хотел бы, чтобы вам стало ясно — наша цель не в том, чтобы стирать грязное белье, это нам не нужно. Я хочу оказать нажим на администрацию штата, на полицейский аппарат, хочу разоблачать махинации, преследовать коррупцию. Заинтересовало бы вас это?
Я взял его схему с собой и изучил ее. Это была величайшая удача в моей жизни. Мы с Линдой обсудили предложение, и она была взволнована так же, как и я. Она без конца повторяла:
— Тридцать тысяч! — Ее красивое лицо раскраснелось. — Наконец-то мы выберемся из этой дрянной квартиры!
Я встретил Линду на вечере, устроенном каким-то честолюбивым политиканом, и сразу же влюбился. Сейчас, сидя на солнце, я вспомнил тот момент, когда я увидел ее в первый раз. Она показалась мне самой восхитительной женщиной из всех, каких я когда-либо видел. Она была очаровательна, светловолоса, с большими прекрасными глазами и фигурой, которая могла бы послужить моделью идеальной женщины: полная грудь, тонкая талия, округлые бедра, длинные стройные ноги. Совершенное воплощение идеальных представлений о женщине. Ей импонировало, что я пишу заметки из светской жизни и встречаюсь со сливками общества. Она сказала, что я кажусь ей «необычайно романтичным». Сама она немного подрабатывала в качестве одной из хозяек этого честолюбивого политикана. Она украшала собой прием, развлекала гостей, предлагала всем выпивку, но не более того, как заверила она.
