шепчет сдавленно и едва слышно. – Он был совсем маленький, только научился ходить. Несчастный случай из-за недосмотра родителей. Ужасная трагедия для семьи. В этот же день Трейси Бенсон сбросилась с лестницы и погибла. После этого лебеди больше не прилетали, а Мириам больше никогда там не купалась.
– Как Мири назвала тех лебедей, Эни? – мягко спрашиваю я.
– Тим и Тея… – ошарашенно бормочет Аннабель и, резко развернувшись, впивается потрясенным взглядом в мое лицо. – Тим и Тея. Боже…
– Вот видишь, Эни, никакого колдовства и проклятий. – Я через силу улыбаюсь. – Только авторская фантазия, базирующаяся на пережитой боли и обрывках воспоминаний.
– Когда она сделала эти снимки? – моргнув, хмурится Аннабель.
– Возможно, перед тем, как уехать оттуда навсегда, – предполагаю я. – Или их сделал кто-то еще по ее просьбе.
Снова взяв дрожащую ладонь Анны, я увлекаю ее к своему рабочему столу, усаживаю на свой стул. Вскинув голову, она с недоумением следит за каждым моим движением, ожидая объяснений моему странному поведению.
– Открой первый ящик, – прошу я. Она повинуется, не задавая вопросов. – Достань, – подсказываю, когда пальцы Анны нерешительно замирают на пухлой потемневшей от времени бумажной папке.
– Что там? – Положив ее на стол, девушка растерянно смотрит мне в лицо.
– Подтверждение моих слов, – тихо говорю я. – Не бойся, Эни, загляни внутрь. – Развернувшись, медленно направляюсь к окну.
Прислонившись лбом к холодному стеклу, закрываю глаза, считая удары своего сердца. Обычно это помогает изгнать лишние мысли из головы и сосредоточиться на главном. По ту сторону по-прежнему монотонно барабанит дождь, помогая мне избавиться от ненужного эмоционального хлама. Серость, опускающиеся сумерки, опустевшие улицы, мокрый асфальт. Этот город словно вымер, а его жители исчезли так же загадочно и внезапно, как когда-то моя жена.
– Это документы на развод? – шелестя страницами, спрашивает Анна. Ответ не требуется, он прямо перед ней.
– Проверь даты, – сухо отзываюсь я. – Подписи адвоката и мои. Если сомневаешься, я дам тебе его координаты, и ты можешь убедиться, что бумаги не поддельные.
– Не нужно, я тебе верю, – тихо отвечает Эни.
Шорох прекращается, и снова воцаряется тишина, нарушаемая лишь стуком дождя по стеклам. Я не знаю, о чем она думает. Да это и неважно.
В доме напротив, в квартире Райана Одли, включается свет. Я вижу, как на фоне кухонного окна появляется ссутулившийся силуэт худощавого мужчины. Он смотрит прямо на меня, и это не обман зрения. Мою фигуру так же четко видно, как его самого. Подняв руку, я делаю приветственный жест, на который Райан Одли не отвечает. Качнув головой, мужчина отворачивается и медленно уходит вглубь квартиры, где, упав в промятое кресло, он будет принимать свои лекарства, смотреть телевизор, рассеянно чесать за ухом старого кота и бесконечно оплакивать то, что нельзя вернуть.
Никому из нас.
Четыре дня назад
Аннабель
– Майлз Гриффин. Он все еще живет в Дейтоне?
– Почему ты вдруг о нем вспомнила? – нахмурившись, интересуется мистер Одли.
– Я хочу с ним поговорить.
– О чем? – с еще большим недоумением уточняет отец.
– О Мириам.
– Ты что-то путаешь, милая. Мириам не была знакома с Майлзом. Это ты с ним встречалась в старшей школе.
– Я ничего не путаю, папа, – покачав головой, Аннабель отводит взгляд в сторону. – Тем летом, когда я гостила у Бенсонов в последний раз, Майлз решил устроить мне сюрприз. Он знал, где я, и проник на ферму тайком. Мы с Мириам спрятали его в пустующем гостевом домике, и Майлз прожил там неделю, пока… пока я не сдала его Камерону Бенсону.
– Что ты сделала? – глухо переспрашивает Райан, заметно побледнев.
– Правильный вопрос – почему я это сделала.
– И почему же? – Помолчав, мужчина наконец решается его озвучить. Отступив назад, он присаживается на аккуратно заправленную кровать дочери и рассеянно проводит рукой по редким седым волосам. Морщины на его посеревшем лице становятся глубже.
– Я понимаю, что тебе тяжело об этом слушать, – тяжело вздохнув, говорит Анна. Положив ладони на колени, она устремляет на них задумчивый взгляд. – Мне было всего шестнадцать, и ты все еще считал меня ребенком, а Майлза – мальчишкой, который провожает понравившуюся девочку до дома и иногда приглашает в кино. На самом деле так оно и было. Он считал, что влюблен, ненавязчиво ухаживал, а когда я надолго уехала, начал сильно тосковать и по глупости решился на такой необдуманный поступок.
– Анна, я тоже когда-то был подростком и знаю, что происходит, когда бурлят гормоны и отчаянно хочется удивить красивую девушку, – с печальной улыбкой признается Райан. – С твоей мамой мы познакомились еще в школе, и я любил ее, сколько себя помню.
– Я знаю, ты рассказывал, – кивает Аннабель, не отрывая взгляд от своих длинных пальцев. – Наша с Майлзом история не из этой оперы, как ты, наверное, уже догадался. Клянусь, папа, я хотела отправить его обратно. Настаивала на его возвращении, но Мириам уговорила меня позволить Майлзу остаться. Я сдалась, потому что понимала, как ей не хватает нормального общества своих ровесников. Ты же помнишь, что, несмотря на большую территорию, на ферме работало не так много людей.
– Ты не застала времена, когда в Индиго кипела жизнь. На вечерней службе в местной часовне собиралось около ста человек, – глухо возразил Райан. – Люди начали покидать ферму, когда умерли родители Камерона Бенсона.
– Как это случилось? – нахмурившись, спрашивает Анна.
– Они покончили с собой, – мрачно отвечает Райан. – В один день. Их нашли повешенными на высохшем каштане у дальней границы фермы.
– Я об этом ничего не знала… – запнувшись, бормочет Аннабель.
– О таком не принято болтать. Никто не знал, что произошло. Камерон никогда не затрагивал эту тему, но я уверен, что случившееся наложило сильный отпечаток на его тяжелый характер.
– Неудивительно, что люди решили сменить место жительства, – напряженно заключает Аннабель. – Когда я была в Индиго последний раз, там проживало не больше десяти человек, и все дальние или близкие родственники Камерона. Ни одной женщины, ни одного ребенка. Я тогда не задумывалась, почему у всех этих мужчин не было своих семей – жен, детей, сестер. А теперь понимаю. Ни одна женщина не выдержала бы такой жизни. Ни малейшей связи с внешним миром, тотальный контроль Камерона над всеми обитателями фермы. Неудивительно, что у Трейси Бенсон сдали нервы, а Мириам считала дни до своего совершеннолетия, чтобы сбежать из-под гнета отца.
– У Трейси сдали нервы из-за смерти сына, – севшим голосом произносит Райан.
– Мириам рассказывала, что она начала терять связь с реальностью еще до того, как малыш Кевин утонул в пруду, – качнув головой, возражает Анна. – Все
