Сергачев выразил все свои сомнения одним лишь хмыком.
— И вы попали домой? — скучным голосом спросил он.
— Н-нет, я побоялась идти одна по пустынной дороге и решила поехать в Москву…
Катя пыталась думать. Если она начнет подробно пересказывать этому несимпатичному следователю все свои страшные приключения, то дело неминуемо дойдет до дяди Васи. А вот уж этого-то никому знать никак нельзя. Тогда и про Павла по кличке Рафинад тоже ни в коем случае нельзя упоминать.
— Послушайте, — внезапно рассердилась она, — какая вам разница, когда и каким образом я добралась домой? Меня ограбили, похитили и не убили только по чистой случайности! Так ищите тех, кто это сделал, а не тратьте время на бесполезные расспросы! Заодно, может, и машину найдете…
— Мне, Катерина… — он заглянул в папку, — Антоновна, про машину вашу неинтересно. Этим другие люди заниматься будут, да и не найдут, разумеется, поскольку давно уже умельцы все номера где надо перебили и продали ее куда подальше… А вот у меня два трупа в лесу на сороковом километре. И моя обязанность выяснить, кто их убил и почему. Виновного найти и вину его доказать! А уж наказанием будут судебные органы заниматься.
— Ах вот как? — спросила Катя дрожащим от ярости голосом. — Вам важно, кто тех двух бандитов убил! Два трупа у него! А если бы дело по-другому обернулось, то у вас один был бы труп — мой! И того бы не нашли, потому что они меня в яму собирались зарыть! Тогда и дела бы никакого не было! А вам только лучше!
— Та-ак… — протянул Сергачев и бросил ручку на стол перед собой, — договорились…
Катя молчала, усиленно стараясь удержать рвущиеся наружу злые слезы. Когда затянувшееся молчание повисло в кабинете, как дым дешевой сигареты, следователь откашлялся и сказал, не глядя на Катю:
— Вот что, Катерина… Антоновна, давайте-ка все с начала начнем. Значит, вы утром ехали в Москву. А зачем?
— На встречу с подругой, — неохотно ответила Катя, вспомнив звонок Дроздовой.
— Она может это подтвердить?
— Может… — по инерции ответила Катя и тут вспомнила жуткие Лидины выпученные глаза и свой ужас в кабинке туалета рядом с валявшимся на полу телом. До чего же она измучилась, если убийство Лиды совершенно выскочило у нее из головы! Тут же всплыли воспоминания, как Лида юлила и отказывалась от своего звонка, когда Катя просила ее приехать и помочь. Лидка говорила, что лежит с температурой — ага, а сама в ночной клуб потащилась. И кто ее убил, равнодушно подумала Катя, наверное, наркоман какой-нибудь… Хотя там охрана… Так или иначе, допросить ее этому Сергачеву не удастся. Но ведь звонок был, в конце концов, домработница может подтвердить!
Тут же Катя вспомнила об утренней размолвке с Наташей, как та обиделась на нее из-за того, что ее якобы заподозрили в том, что она роется в драгоценностях и документах хозяйки. Еще нарочно ничего не скажет милиции!
— Что вы имеете в виду? — не веря самой себе, вскричала она. — Почему это кто-то должен подтверждать, что я ехала в Москву на встречу? Да какая разница, куда я ехала! Вы что, меня подозреваете?
— Ну, определенных подозрений у меня еще нет, — уклончиво ответил следователь, — но сами посудите, Катерина Антоновна, вы нервничаете, путаетесь в показаниях, не можете дать вразумительного ответа на простые, ясные вопросы…
— Меня едва не убили!
— Допустим, — Сергачев наклонил голову, — но сейчас вы не производите впечатления человека не в себе — говорите здраво, выглядите аккуратно. Но отчего-то умалчиваете о некоторых вещах, уж извините, рассказ ваш доверия не вызывает.
— Да в чем вы меня подозреваете? — Катя просто задохнулась от возмущения, которое было тем более сильно, что в глубине души она не могла не признать некоторой правоты следователя Сергачева — она и вправду многого недоговаривала. — По-вашему, я сама запихнула себя в багажник и отвезла в лес?
— Не надо утрировать, — поморщился он, — повторяю: в вашем случае я еще ни в чем не уверен, но многолетний опыт подсказывает, что дело ваше очень похоже на сговор. Вы в своих показаниях совершенно очевидно кого-то покрываете.
— Но при чем здесь ваши два трупа в лесу? — спросила Катя как могла спокойно.
— А при том, что вы вполне могли сговориться с вашими похитителями. Или с одним. То есть я ничего не утверждаю, но такие случаи в моей практике бывали. Фиктивное ограбление, потом машину и ценные вещи продают, а денежки делят пополам.
— Но зачем мне красть свою собственную машину? — едва не взвыла Катя. — Я и так могу ее продать, если захочу!
— А чтобы муж не узнал, — дробно рассмеялся Сергачев, — мало ли там, в казино дамочка проигралась или любовнику срочно деньги понадобились! У мужа ведь не попросишь, а так — ограбили, и все!
— Боже мой! — Катя прижала руки к вискам, потому что в глазах потемнело и в голове застучали тысячи злобных молоточков. Она вспомнила жуткий взгляд главного бандита, этого ненастоящего лейтенанта Смородина.
— Вполне допустимо, что сговорились вы с одним из троих, — добивал ее Сергачев.
— И он убил ради меня собственного брата? — прошептала Катя, потому что голос отказывался повиноваться.
— Ну, что они братья, мы знаем лишь с ваших слов, — протянул следователь, — а это, сами понимаете…
— То есть вы мне не верите… — И в это время Катя вспомнила слова Стаса, что милиция уже точно определила участие в деле обоих братьев Саловых. И этот иезуит, что сидит напротив, не может не знать обстоятельств дела! То есть он нарочно ее запутывает, вместо того чтобы расследовать дело!
— Так ищите того, кто сбежал на моей машине! — закричала она. — Тогда и узнаете, кто там кого убил! А заодно определите, кто такой главный бандит! А меня избавьте от своих предположений! Или еще в чем-то подозреваете?
— Да я вас пока ни в чем не подозреваю, — следователь немного стушевался, — идите, я пропуск подписал. Отдохните, а я вас еще вызову!
— И на том спасибо! — буркнула Катя и выскочила из кабинета, не прощаясь.
«Ничего не кончилось! — клокотало в ее душе. — Кошмар продолжается и только набирает силу».
В волнении она проскочила машину, пока ее не окликнул водитель. Выпив полбутылки воды, Катя отдышалась и вспомнила, что ее давно ждет адвокат Ольховский, если, конечно, он ничего не перепутал и ему нужна именно она, Катя Неверова.
Катя подошла к двери офиса, нажала на кнопку вызова.
— К кому? — раздался из динамика хриплый голос.
— К адвокату Ольховскому, — сообщила Катя и добавила, сверившись с запиской: — Офис двадцать шестой…
Щелкнул замок, и дверь открылась.
Катя вошла в холл.
За невысоким барьером сидел пожилой дядька в форме охранника, перед ним лежал сборник кроссвордов.
Оторвав взгляд от страницы, он сообщил Кате:
— Справа под лестницей.
Она направилась в указанном направлении, и, когда уже свернула под лестницу, охранник спросил:
— Случайно, не знаете столицу Уругвая?
— Монтевидео, — машинально проговорила Катя.
— О, подходит! — бурно обрадовался охранник.
Вниз вело несколько мраморных ступеней. Катя спустилась по ним, увидела обитую светлой кожей дверь с табличкой «Адвокат С. С. Ольховский» и нажала кнопку.
Дверь открылась, и Катя вошла в просторную приемную.
Пол был выложен темной полированной плиткой, напротив входа за небольшим столиком с компьютером сидела симпатичная темноволосая девушка.
Вдоль стен на нескольких низких диванчиках расположились посетители. В дальнем углу приемной стоял аквариум.
Увидев его, Катя невольно вспомнила аквариум в ночном клубе.
Этот был куда скромнее — ни затонувшего парусника, ни осьминога, только несколько красивых ярких рыб, находящихся в непрерывном движении.
— Вы записаны? — осведомилась девушка, щелкая пальцами по клавиатуре компьютера.
— Мне звонили… — отозвалась Катя, отрывая взгляд от аквариума. — Моя фамилия Неверова.
— Да, конечно, — девушка улыбнулась, — Екатерина Антоновна? Но Семен Семенович приглашал вас к часу… то есть к тринадцати… не знаю, сможет ли он…
— Я не могла приехать раньше, — Катя помрачнела, — у меня было неотложное дело…
— Вовремя приходить надо, — подала голос прямая сухопарая старуха, сидевшая на краю низкого дивана с таким видом, как будто она забежала сюда на минутку и вот-вот понесется дальше. — Опаздывать не надо в учреждения!
— Бабка, что ты выступаешь? — оборвал ее здоровенный бритоголовый парень с золотой цепью на шее, как будто перенесшийся в эту тихую приемную из бурных девяностых. — Что тебе неймется? В твоем возрасте спешить некуда, на тот свет всегда успеешь. Сиди, журнальчики читай, просвещайся…
— Это, может, тебе спешить некуда, — немедленно завелась старуха, — а у меня дел невпроворот! Мне, может, еще надо одно завещание отменить да другое написать! И еще дарственную на племянницу! И кто из нас первый на том свете окажется, это еще большой вопрос. У тебя, милок, профессия опасная!
