— Ну, это-то понятно, — промолвил озабоченно Песков. — Но почему тебе понадобилась именно Наталья?
— Когда я спрашивал у нашей общей знакомой, Апполинарии Карловны, — Воловцов насмешливо посмотрел на Виталия Викторовича, и тот невольно сморщился, — приметы барышни, которая приходила к дворнику, и во что она была одета, то Перелескова обмолвилась, что барышня эта такого же роста, как Наталья, и чем-то на нее похожа. И будет еще более похожа, если ее, как она выразилась, «приодеть». Тогда я не придал этому особого значения. Ну, похожи люди между собой… Бывает. Но вот еще один факт. После совершения преступления дворник, когда пришло время поднимать шум, побежал именно к ней. А почему к ней? Ведь она живет во флигеле. Ближе, да и логичнее для него самого, было бы постучаться к отставному унтеру Кирьяну Петровичу Корноухову, или к той же Апполинарии Карловне, или к фартовому парню Попенченко, наконец. Но дворник пошел к Наталье Квасниковой. Так почему же? Потому что она похожа на его барышню, которую он скрывал. А барышня эта — единственный человек, которым дворник в большей или меньшей степени дорожит. Ведь то, что он совершил, его все же страшило. И ему была нужна поддержка. А у кого ее найти? У Корноухова? Перелесковой? Попенченко? Нет, поддержку находят только у близкого человека. А в нашем случае — у человека, похожего на самого близкого человека. Вот он и пошел к Наталье. За поддержкой. Просто сработал инстинкт…
— Да-а, — протянул околоточный надзиратель Петухов. — Вы, Иван Федорович, прямо как… этот самый… психический аналитик.
— Психологический аналитик, — поправил околоточного надзирателя Песков.
— Ага, — кивнул Петухов.
— Ну, уж вы скажете тоже, — скромно произнес Воловцов. — Просто я много думал об этом деле.
— А где мне тут можно в свое переодеться? — донесся вдруг до мужчин голос Натальи-поденщицы.
Мужчины разом посмотрели на Квасникову: перед ними стояла настоящая и весьма премиленькая барышня и неловко переминалась с ноги на ногу.
— Что, ботинки жмут? — спросил Воловцов.
— Нет, — ответила Наталья. — Они мне как раз впору.
— И платье впору?
— И платье, — с некоторым недоумением произнесла Наталья.
— А как вам тальма и шляпка, нравятся, Наталья Григорьевна? — снова спросил Воловцов.
— Нравятся, — с еще большим недоумением ответила Квасникова. — Еще бы не нравились…
— Ну, так оставьте все это себе, — сказал Воловцов и улыбнулся, когда после этих слов судебный следователь Песков нервически заерзал на стуле.
— А перчатки? — нерешительно спросила Наталья.
— И перчатки оставьте себе, — посмеиваясь, ответил Иван Федорович.
— А ридикюль?
— И ридикюль тоже оставьте… Вообще, все, что на вас, теперь ваше, — уже открыто хохотнул Воловцов и хитро посмотрел на Пескова: — Ведь так, Виталий Викторович?
— Да, но…
— Просто одежда в результате проведения оперативных действий по поимке и обличению преступника пришла в негодность и была уничтожена, — произнес Иван Федорович, с веселым прищуром глядя прямо в глаза Пескова. — Чеки-то ведь у вас при себе?
— Да, — ответил титулярный советник.
— А это главное доказательство, что вы не положили деньги себе в карман, — на полном серьезе заявил Воловцов и добавил: — Поверьте, это для вашей бухгалтерии — самое важное…
— Пожалуй, — согласился Виталий Викторович и посмотрел на Наталью: — Теперь за вами, сударыня, мужчины будут толпами увиваться.
— Это точно, — поддакнул околоточный надзиратель, — и от женихов отбоя не будет. А если они станут слишком сильно вам докучать, приходите ко мне, я с ними быстро разберусь.
— Да что там, не будет отбоя, — внес Воловцов свою лепту в разглагольствования мужчин, довольных, что сделали доброе дело. — Теперь мужики самостоятельно и весьма охотно, сами и по своей воле, будут укладываться у ваших ног штабелями…
— Вы… Вы… — Наталья брызнула слезами и выбежала из кабинета.
— Наталья Григорьевна! — крикнул ей вслед Иван Федорович. — Погодите меня! Сейчас я с господами распрощаюсь, и мы с вами пойдем домой вместе. Негоже даме одной вечерами по улицам шастать…
— Ты чего веселый такой? — спросила Феодора Силантьевна сияющего племянника.
— Да так, день просто выдался удачный, — уклончиво ответил Воловцов.
— Что, убивца поймал? — догадалась тетушка.
— Поймал, — кивнул Иван Федорович.
— И кто он?
— Дворник Ефимка…
— Кто бы мог подумать, — всплеснула руками Феодора Силантьевна.
— Да, кто бы мог подумать, — повторил за тетушкой Иван Федорович…
Заснул Воловцов в эту ночь быстро. И спал спокойно, как спит человек, который только что славно выполнил дело. Так славно, что лучше никто и не сделает…
В оригинале — «За милую выпьем его».
Серый барин — околоточный надзиратель (жарг.).
Уркаганская музыка — воровской жаргон (жарг.).
Десятина земли — мера площади, равная 1,092 гектара.
Синенькая — пятирублевая купюра (простонар.).
Свинтить — сбежать (жарг.).
Не вершаю — здесь: не знаю (жарг.).
Тальма — женская верхняя одежда, накидка, плащ.
Мантоньерки — шелковые ленты, завязывающиеся под подбородком и придерживающие дамскую шляпку.
