— Я еще ничего не решил. Если мы это сделаем, тысяча журналистов начнет копаться в прошлом Рея Круса, и эта информация хлынет самым настоящим потопом, нагромоздит горы дерьма между нами и тем, что мы должны делать. Нам придется допрашивать только тех, кто уже успел покрасоваться в вечерних выпусках новостей. Рей станет самым знаменитым человеком в Америке, и что нам это даст? Не думаю, что это поможет найти Круса, потому что он слишком умен. И все окажется окутанным плотной дымовой завесой. Я потолкую с Управлением, посмотрю, как отнесется к этому их хладнокровный гигантский марсианский интеллект. Возможно, мы решим промолчать, в надежде на то, что нам удастся протащить все это, ничего особенно не разглашая.
Участники совещания встали и потянулись к выходу.
Боб подсел к Нику.
— Извини, я жутко устал. Ты хочешь, чтобы я заткнулся со своими сомнениями? Вижу, особого толку от меня все равно нет.
— Нет, всем известно, что ты сумасшедший. К тому же ты крутой герой. Так что делай то, что считаешь нужным. Все, чем ты занимаешься, — задаешь вопросы, стремишься докопаться до самой сути, привносишь в дело свои уникальные познания и интеллект, — все это очень помогает, хочешь верь, хочешь не верь. Ребята в команде тебя обожают, и они работают, не жалуясь. Вариант беспроигрышный, только ничего не выдавай журналистам.
— Я ненавижу этих ублюдков.
— Выспись хорошенько. Ты больше не Супермен.
— Никому не говори, но я им никогда не был.
Гостиница «Тимониум Холидей-Инн»,
номер 233,
северная окраина Балтимора,
04.30
Он спал черным сном мертвых, тяжелым и без сновидений, полностью расставшись с этим миром. Затем его начал тормошить сон. Ему снилось, что одна его рука к чему-то привязана, он не мог ею пошевелить. Это ему мешало, он начал крутиться, проходя через различные уровни бодрствования и быстрого сна, пока наконец его не ударило больно прозрение, что рука действительно привязана к изголовью кровати. И тут до него дошло, что он не спит и он не один.
— Я в ночных очках, — тихо произнес голос. — Вижу каждое твое движение. Вытащи вторую руку из-под одеяла, разжав пальцы. Держи ее так. И больше не двигайся. Я держу тебя под прицелом, но не собираюсь тебя убивать. К тому ж пуля все равно отскочит рикошетом.
Свэггер узнал этот голос, мгновенно прогнавший остатки сна.
— Крус! Каким образом, черт побери, ты…
— Я могу проникнуть куда угодно и беспрепятственно уйти. Считай меня ниндзя-убийцей с планеты Пандора. Уясни, белый человек, я — деревья, ветер, сама планета. У меня синее лицо. — Он издал сухой смешок, веселясь собственному извращенному чувству юмора. — А сейчас буду задавать вопросы.
— Парень, ты спятил, вот так заявившись сюда…
— Только отвечай на мои вопросы. Кому помешали эти бедняги филиппинцы, которых замочили вчера ночью? Это как-то связано с нашей грязной игрой?
Боб молчал.
— Ну же, ганни, я не собираюсь торчать здесь всю ночь. Не заставляй меня поджаривать тебя ацетиленовой горелкой.
— Это мой прокол, твою мать, — признался Свэггер, после чего вкратце объяснил, что произошло.
— И Бюро не видит никакой связи? — спросил Крус.
— Этого никто не сказал. Просто нет доказательств.
— Доказательства никому не нужны. Никто не хочет окунаться в сточную канаву национальной безопасности, где какое-то подразделение ЦРУ пытается уничтожить команду американских снайперов, чтобы спасти афганского подонка от пули в голову, которую он заслужил сполна. И все это вырвалось из-под контроля и начало жить собственной жизнью.
— В Управлении утверждают, что этот тип чист. Его прошерстили вдоль и поперек десяток раз и…
— Если взойдет его звезда, эти люди тоже пойдут в гору. Вот как все завязано. Это политика и честолюбие — здесь, там и повсюду.
— Крус, возможно, ты все преувеличиваешь. Бремя боевых действий, все эти операции, смерть…
— У меня на глазах от здания осталась зияющая воронка и тридцать один человек был зажарен вакуумным взрывом. У меня на глазах какой-то ублюдок разорвал Билли Скелтона пополам из «барретта» пятидесятого калибра. У меня на глазах Норману Чемберсу в груди проделали дыру размером с футбольный мяч.
— У тебя сейчас очень много противников.
— Пока я на свободе, пока вы думаете, что я собираюсь отоварить Палача, вам неизбежно придется задавать вопросы. Чем больше вопросов вы зададите, чем пристальнее будете смотреть, тем более вероятно, что все это откроется. Вот какова моя игра. Ты хочешь меня остановить? Определи, что хотят провернуть с этим типом Зарси…
— Все, что ты говоришь, похоже на бредни сумасшедшего, имеющего зуб на Управление. Утверждаешь, будто за тобой охотятся? Ты должен знать, что сейчас ЦРУ работает рука об руку с ФБР. Я связан с одной сотрудницей Управления, которую знаю уже много лет; она умная, честная, справедливая и чистая. Она ни за что не ввязалась бы в какую-то грязь, если при этом на мушку берут наших же ребят.
Боб прекрасно сознавал, что он превратился в Ника. Теперь уже он говорил «никаких доказательств», «такого просто не бывает» и «все это субъективно». Однако обстоятельства требовали занять позицию своего босса, ибо, если он просто тупо согласится с Реем Крусом, куда это его приведет? По ту сторону закона.
— Пораскинь мозгами, — возразил Крус. — Мы на своем уровне получаем лицензию на отстрел одного полевого командира. Два-два отправляется на задание. На полпути нам устраивают классическую засаду. Я выясняю, что они следили за мной по спутниковому передатчику, спрятанному в прикладе моего «драгунова». Добираюсь до Калата, докладываю своим, что готовлюсь сделать выстрел, как и было запланировано. Вхожу в здание и сразу же выхожу из него, потому что знаю, что в системе есть болтун. И кто-то знает, в какое именно здание я вошел. Долбаная ракета ровняет здание с землей. Это был не обычный «Хеллфайр».
Теперь Боб превратился в Сьюзен, рассуждая от имени Управления о тайнах и бесконечных играх, цель которых окутана таким густым туманом, что никто не может ее видеть. И снова его захлестнуло чувство, что у него нет корней: если ты можешь так быстро менять свою точку зрения, кто ты такой на самом деле?
— Ты не можешь утверждать, что это была ракета. В той части земного шара много чего взрывается. И если кто-то захотел отменить ваше задание, он мог бы просто приказать командиру батальона дать вам команду вернуться. Управление обладает такими полномочиями. Достаточно одного телефонного звонка, только и всего. Ты утверждаешь, что были наняты убийцы, устроена засада в зоне племен, наконец последовал ракетный удар, тогда как того же самого результата можно было бы добиться одним звонком. Сержант, это совсем не вяжется.
— А ты подумай хорошенько, Свэггер. Именно этим я и занимался последние шесть месяцев. Если действовать через официальные каналы по этой дырявой, протекающей, похожей на сыр цепочке, всей стране станет известно про то, что Управление ведет игру с Зарси, и скоро об этом уже будут знать все и везде. Быть может, Палачу отрежут голову его же бывшие дружки. Быть может, газеты взорвут эту сенсацию на первой странице, и его политическому будущему настанет крышка. В Лэнгли этого не могли допустить. Чтобы защитить своего мальчика, им пришлось пожертвовать Два-два, а после того, как все началось, остановить это уже было невозможно. Так что тут определенно замешан Зарси. Он — ключ к разгадке. И это конец…
Казалось, у Круса кончилось горючее. Определенно, он также был полностью истощен.
Наконец Рей сказал:
— Или его остановите вы, или это сделаю я.
— Сержант Крус, — сказал Свэггер, — предлагаю тебе сделку. Ты ложишься на дно и больше не пытаешься завалить Зарси. А я постараюсь увидеть и узнать все, что только можно. Мне помогут, со мной будут разговаривать. Я теперь большой герой, заработал свой крохотный авторитет. Через какое-то время ты снова свяжешься со мной, и у меня что-нибудь для тебя будет. Просто доверься мне самую малость. Если я выясню, что ты говоришь правду, мы пойдем до конца вместе, как подобает настоящим снайперам. Справедливо?
И снова Боб болезненно почувствовал, что ту же самую сделку, какую он сейчас предлагал Крусу, он, по сути, предлагал и самому себе. «Я все обдумаю. Выложу на стол и хорошенько присмотрюсь, потому что в каком-то смысле это созвучно и моим собственным сомнениям».
Молчание показало, что Крус его слушает.
— У тебя есть несколько дней, — наконец сказал он.
Боб почувствовал рывок за запястье — Рей перерезал гибкие наручники. После чего исчез.
В пути,
шоссе 215, ведущее на восток,
14.30 следующего дня
— Мы можем остановиться? — спросил профессор Халид. — Мне опять нужно в туалет.
