Лиза подстраховалась, когда ехала на квартиру Вадима Клеца. Позвонила Мирошкину и предупредила его. Как чувствовала, что будут сложности.
Людмила Клец, которая, к счастью (или несчастью), оказалась в квартире вместе с братом, вела себя по отношению к непрошеным гостям крайне агрессивно. Сначала дверь открыла, а когда поняла, что пришли по ее душу, едва не вытолкала их на лестницу:
– Кто вы такие и что вам нужно от моего брата?
Лиза принялась объяснять Людмиле, что всем будет лучше, если она во всем признается и вернет деньги. Что Пирский, возможно, ее простит. Даже предложила вариант с неофициальным признанием – прямо сейчас отправиться к Пирскому вместе с братом Вадимом, который дал ей наводку на семью Пирских (в чем и ему тоже следует признаться, а заодно и рассказать, что именно он увидел в планшете Лены, чтобы помочь следствию поскорее разыскать ее). Однако Людмила, будучи совершенно бездарной актрисой, но весьма склочной и даже глуповатой женщиной, продолжала делать вид, что не понимает, о чем идет речь, и пыталась физически вытолкать Лизу с Глафирой из квартиры.
– Людмила, мы знаем, что это вы имеете отношение к исчезновению Елены Пирской, что вы похитили двести тысяч евро у ее отца Михаила Пирского, а также и то, что вы осквернили труп убитой Марины Варфоломеевой. Несколько статей уголовного дела с большими сроками уже у вас в кармане! Но я адвокат, у меня связи, и я могла бы помочь вам избежать наказания в случае, если мы с вами прямо сейчас поедем к Пирскому… И все это я сделаю для вас исключительно ради того, что вы поможете нам разыскать Лену!
Но Людмила прямо на глазах ковала для себя тюремную решетку. Видно было, что она растеряна, напугана, но не желает даже себе признаваться в том, что натворила. И это ее состояние Лиза могла объяснить единственно тем, что Людмила с самого начала была уверена в том, что ее никогда не вычислят, не найдут, не накажут.
Мирошкин блефовал. Говорил спокойно, обстоятельно, демонстрируя Людмиле свою осведомленность во всем, что касалось ее участия в исчезновении Лены Пирской.
– Ваш брат, Людмила, многое почерпнул из планшета Пирской, ведь так? Он узнал, что она собирается куда-то отправиться, не предупредив родителей, и вы решили воспользоваться этой информацией в своих корыстных целях… – Мирошкин был крайне осторожен в выражениях и говорил таким образом, чтобы его ни на чем невозможно было подловить. Вот и сейчас он ни слова не сказал прямым текстом о побеге, поскольку не был ни в чем уверен. – Но кое-что он узнал и от самой Лены. К примеру, историю о том, как ее мама, когда она была маленькой, перепутала коляски, отправляясь на прогулку… Именно эта история натолкнула вас на мысль о подмене колясок с деньгами.
– Я не знаю, о чем вы говорите, не понимаю, в чем вы меня обвиняете… – твердила, нервно покусывая подушечки пальцев, Клец. И Глафира, внимательно наблюдавшая за ней, вдруг почувствовала тошноту. Такое с ней бывало, когда ее мозг отказывался что-то воспринимать. Совершенно дикий, дерзкий, циничный план мог бы, к примеру, придумать настоящий преступник. Но женщина…
Глафира наклонилась к Лизе и шепнула:
– У нее проблемы с психикой, явно. Я, конечно, не психиатр…
– Нет, Глафира, с психикой у нее все в порядке. Просто она редкая алчная и, как ты правильно выразилась, циничная скотина, вот и все, – так же тихо ответила ей Лиза, не отводя взгляда от прозрачной стены, за которой, как змея на сковородке, извивалась в своих бесполезных отрицаниях Мила Клец.
Опомнившись, Клец вдруг потребовала адвоката. Своего адвоката – Виктора Гудкова. Лиза была с ним знакома, среди коллег его звали Гудвином. Серьезный, опытный, неподкупный и очень дорогой адвокат.
Мирошкин прервал беседу, и в комнату вошли пять женщин, типажом похожих на Клец. Миниатюрные, интеллигентного вида, с темными волосами. Итого, вместе с испуганной таким поворотом дела Клец, шесть женщин, среди которых свидетельнице предстояло узнать ту самую девушку, которая, назвавшись Леной, снимала у нее квартиру.
Тихо скрипнула дверь, Сергей ввел главного свидетеля – Аверочкину. Маленькая круглая женщина с розовым лицом и растрепанными светлыми волосами. Перепугана насмерть. Повернула голову, увидела стоящих в ряд за прозрачной стеной женщин и, вытаращив глаза, несколько мгновений смотрела на них, после чего, прикрыв рот рукой, обернулась к Сергею Мирошкину и утвердительно затрясла головой:
– Вон, вон та, вторая справа, которая смотрит в окно. У нее еще сережки такие красные в ушах. Это она. Точно. Была бы Библия, что называется, присягнула бы.
– Вы уверены?
– Конечно, уверена! И как это вам удалось ее найти?!
В это время все, кроме Людмилы Клец, покинули комнату за прозрачной стеной, и Сергей привел туда Аверочкину, усадив ее напротив Людмилы.
– Сейчас начнется самое интересное! – воскликнул Денис, которого все, что происходило на его глазах, сильно забавляло. – Ох, замучили мою Аверочкину!
– Вы знакомы? – спросил Сергей Людмилу, указывая ей на Аверочкину.
– Первый раз вижу! – с ненавистью глядя на Тамару Петровну, процедила Клец.
– Да как же это так, милая?
– Никакая я вам не Мила! – Лицо Людмилы исказила гримаса отвращения, она даже привстала и сделала невольное движение, как будто стряхивая с себя невидимые крошки.
– Да я и не сказала, что ты Мила… Ты же Лена! Во всяком случае, именно так ты себя назвала, когда пришла ко мне, чтобы снять квартиру…
Все, что происходило дальше, уже никому не было интересно, поскольку каждая фраза Клец была предсказуемой. Увидев Аверочкину, она растерялась окончательно и даже фразу «я не буду говорить без моего адвоката» стала произносить все реже и реже.
– Она сдулась, – подытожил Денис. – Деньги у нее, и через некоторое время она уже будет готова их вернуть. Или она уже опоздала?
Лиза пожала плечами:
– Мы же с Глашей предложили ей вернуть деньги Пирскому сразу же, объяснили ей на пальцах, что тем самым она избежит суда и останется на свободе.
И вдруг представление, за которым троица наблюдала последние пару часов, привлекло к себе внимание.
Людмила Клец вскочила из-за стола и забилась в угол.
– Я не хотела говорить… – дрожащим голосом произнесла она, закрывая лицо руками. – Но все это придумала не я, понимаете, не я! Это мой братец, Вадик… Понимаю, нехорошо выдавать близкого тебе человека, но почему я должна отдуваться за других? Это же он читал планшет… Рассказал, что у нее есть парень, с которым она собирается сбежать.
Лиза, Глафира и Денис даже приблизились к стеклянной стене, чтобы не пропустить ни единого слова.
Сергей Мирошкин, похоже, тоже напрягся.
– Тамара Петровна, подождите меня, пожалуйста, за дверью, – он выпроводил Аверочкину из комнаты, чтобы остаться с Клец.
Приблизившись, он положил ей руку на плечо. Она вздрогнула, и плечи ее сжались еще больше.
– Присядьте, пожалуйста. И постарайтесь успокоиться. То, что вы сейчас сказали, для нас очень важно, понимаете? Если вы во всем признаетесь, то суд учтет это…
– Я здесь вообще ни при чем… – прошипела Клец. – Суд, признание… Это не про меня. Допрашивайте лучше моего братца. Говорю же: это он читал планшет, вот ему и задавайте свои вопросы. И палец у той бедной девушки, что в морге, тоже он отрезал. А с меня хватит ваших угроз и всего остального… И деньги тоже у него… А меня отпустите. Я устала, мне плохо…
– Вот сука! – вырвалось у Дениса. – Да у нее на лице написано, что это все она замутила… И так быстро сдала братика…
– Но палец-то наверняка брат отрезал, – сказала Глафира. – Думаю, это была его часть работы. Надо же ей было как-то привязать Вадима к этому делу. Вероятно, за это он должен был получить часть денег.
Между тем Людмила Клец сползла по стенке, и Мирошкин едва успел ее подхватить. Возможно, этот обморок был инсценирован, как и там, в морге, возможно, Людмила на самом деле потеряла сознание.
– Пойду помогу Сереже, – вызвалась Глафира. – Думаю, что мы обойдемся без врача. У Мирошкина есть нашатырь, это я точно знаю.
Она ушла, минут через пять к ним заглянул Сергей.
– Вы тут прямо как в кино, – устало улыбнулся он. – Я с самого начала предупреждал вас, что ничего хорошего из этого допроса не выйдет. Хорошо, что Аверочкина дала свидетельские показания.
– Сережа… Я понимаю, конечно, что прошу о невозможном… Но ты не мог бы притормозить, не давать пока этому делу официальный ход?
– Лиза, но ведь они с братом украли двести тысяч евро!!!
– Они вернут… И я договорюсь с Пирским. Мне нужно поговорить с Вадимом, не допросить его, а именно поговорить. Хотя можешь называть это как угодно. Он читал переписку Лены, он может многое рассказать о ней. А наша главная цель все-таки найти ее. Как видишь, нам не очень-то повезло с этим делом. Все крутимся вокруг да около…
– Не повезло?! Вообще-то вы нашли тех, кто украл деньги. Думаешь, твой Пирский это не оценит?
