Глава 23
Ну и зачем, спрашивается, я легла спать после обеда? У меня разболелась голова, я приняла таблетку, но ведь можно было просто отдохнуть. Ан нет, я закрыла глаза, забылась и увидела ужасный сон. Вика ворвалась ко мне в комнату, потащила за собой в машину, мы поехали в городскую больницу, и там я увидела Вадима. Он лежал в реанимации, без чувств, с перевязанной головой, а я стояла у его койки и чувствовала, как на голове у меня шевелятся волосы. Врач взял меня под руку – дескать, время закончилось, пора покинуть палату. Тут я возмутилась. Это в реальности нельзя навещать больных в реанимации, но ведь я-то нахожусь во сне, пусть и кошмарном.
– Ты что несешь? Какой сон?! – Вика вытаращилась на меня. – Тебя сейчас в дурку заберут!
Она извинилась перед врачом, схватила меня за руку и силой вытащила из палаты. Сопротивляться было глупо. В этой маленькой девчонке заключена чудовищная сила. Если она Вадима вырубила с одного удара, то меня могла и убить. Наяву!
Это не сон. Вадим действительно находится в реанимации. В него стрелял снайпер. Муж тяжело ранен в голову. Неизвестно, когда он придет в сознание, возможно, этого вообще не произойдет. Вдруг нас потому и впустили к нему в палату, чтобы мы с ним попрощались?
Холодный воздух улицы окончательно отрезвил меня, но лучше бы я оставалась в своих иллюзиях. Возможно, Вадима ранили смертельно. Если так, то скоро я стану вдовой. Да и его было невыносимо жаль. Совсем даже не важно, что иногда он поступал подло.
– Как же так? Почему это произошло? – спросила я в машине.
– Потому что это война, – зло проговорила Вика.
Она смотрела в темноту, будто пыталась разглядеть в ней палачей своего брата и зубами вцепиться им в горло.
А может, она боялась, что из этой темноты в нас полетят пули. Ведь неспроста же Вадим держал в нашем доме и Вику, и свою мать. Он говорил, что им угрожает опасность, и это действительно так. Идет война за наследство покойного Павла Дмитриевича, и Вадим стал ее жертвой. Теперь очередь за нами. Мне стало страшно, и я попросила водителя, чтобы он поскорее отвез нас домой. Когда машина тронулась с места, я вздрогнула. Вдруг она заминирована?
Я всю дорогу находилась в страшном ожидании. Сейчас машину обстреляют, в нее врежется грузовик!.. Но нет, мы благополучно добрались домой. Зато там вдруг выяснилось, что нас больше некому охранять. Даже водитель, который привез нас сюда, куда-то вдруг подевался.
– И как это называется? – возмущенно спросила Вика.
– Крысы бегут с корабля, – сказала я.
У этих тварей особая интуиция. Они чувствуют беду и стараются вовремя унести ноги. Охрана могла получить предупреждение о грядущей опасности, поэтому и оставила свой пост. Да и какая это охрана, если она снова прозевала киллера?
– И что нам теперь делать?
Я лишь пожала плечами. Можно поехать к бабушке. Она уже не сердится на меня так, как прежде, но ведь и там найдут. Да и выходить отсюда опасно.
Вокруг дома высокий сплошной забор под сигнализацией. Собаку можно спустить с цепи. Еще ружье есть. Но что это даст? Не можем же мы вечно сидеть в осаде.
– Вот и я не знаю, – развела руками Вика.
– Вадим говорил, что такое может приключиться, – сказала я.
– Да.
– Но ничего не сделал.
– Вот это меня и пугает. Он упоминал своего покровителя из милиции, какого-то полковника Рощина. Надо бы с ним связаться.
Я не знала, что это даст, но все-таки кивнула. Любое действие сейчас казалось мне лучше тупого безделья. Надо было что-то предпринимать, как-то выбираться из этой засады. Пусть даже ценой наследства, за которое шла борьба. Тогда я останусь на улице с голым задом, но ведь лучше это, чем смерть.
Вика всерьез вознамерилась связаться с полковником Рощиным, даже нашла номер его телефона, только вот позвонить ему не успела. Он сам приехал к нам ночью и привез с собой своих сотрудников в камуфляжной форме и с автоматами.
– Я так понимаю, вы супруга Вадима Павловича? – спросил этот невысокий, но широкий в плечах мужчина.
Черты лица у него правильные, но симпатичным я бы его не назвала. Во-первых, неряшливый он какой-то, запущенный, а во-вторых, мне очень не понравился его тяжелый въедливый взгляд.
– Да, я супруга Вадима Павловича.
– Я хотел бы с вами поговорить.
Он распорядился выставить охрану вокруг нашего дома, затем спросил, где кабинет Вадима. Я провела его туда, там с ним и осталась.
– Зовут вас Диана, – сказал он, с подозрительным интересом глядя на меня. – Надеюсь, я располагаю правильной информацией?
– Не так давно эта информация была развешана по всему городу.
Этот человек мне не нравился, но, как бы то ни было, в его присутствии я стала успокаиваться. Может, он и не совсем честный мент, если Вадим обязался платить ему процент от своих доходов, но сейчас этот страж порядка выступал в роли союзника, а не врага. У него была возможность оградить нас от опасности.
– Ну почему же была? Плакаты с вашей, Диана, красотой все еще висят по городу. Хотя вы, я слышал, отошли от дел, больше не занимаетесь своим бизнесом.
– Вы хорошо информированы, товарищ полковник.
– Вы мне очень нравитесь, Диана. – Рощин не сводил с меня глаз. – Как женщина и как собеседник. Дамы вашего положения так и норовят назвать меня господином полковником. Я вижу в этом претензию на аристократизм, которого у этих дам нет и в помине. А вы обращаетесь ко мне по-нашему, товарищем вот назвали. Хотя вы не просто аристократка, а настоящая королева. Только не подумайте, что я с вами заигрываю.
– Вы же не об этом хотели со мной поговорить?
– Для начала примите мои сожаления. Всего лишь их, а не соболезнования. Надеюсь, что Вадим Павлович не оставит нас. Ну а если вдруг… Вы сказали мне про плакаты, и я вспомнил ваш салон на проспекте Ленина. Вы же знаете, что этот бизнес зарегистрирован на вас?
– Да, я знаю.
– А про торговую компанию «Флагман» тоже в курсе?
– Да. Ею руководит мой муж.
– А вам известно, кому принадлежит контрольный пакет акций?
– Нет… – Рощин так смотрел на меня, что я все поняла и без объяснений. – Неужели мне?
– Для вас это новость?
– Да. Вадим мне ничего не говорил.
– Ну что ж, тогда я скажу. Контрольный пакет акций действительно принадлежит вам.
Я не знала, радоваться мне или горевать. «Флагман» был главной жемчужиной в том ожерелье, которое оставил после себя Павел Дмитриевич. Вадим не раз говорил мне, что с легкостью отдал бы все, что имел, лишь бы сохранить эту компанию. Но бандитам тоже больше всего нужен был «Флагман». В борьбе за такой лакомый кусок они едва не убили Вадима или даже сделали это. Если «Флагман» принадлежит мне, то я точно следующая на очереди.
– А чего вы так побледнели, Диана? Радоваться надо. – Рощин смотрел на меня вроде бы с удивлением, хотя, как я видела, прекрасно все понимал.
– Чему радоваться?
– Ну, если вдруг с Вадимом что-то случится, то вам даже не придется вступать в наследство.
– А если мне придется вступить в царствие небесное?
– С такой ангельской внешностью только туда и дорога. Но не теперь. Лет эдак через семьдесят-восемьдесят.
– А вдруг меня хотят отправить туда прямо сейчас?
– Не беспокойтесь, Диана, у нас все под контролем. С «серыми волками» практически покончено, и вам ничего не угрожает.
– Да, но ведь мой муж ранен? Почему в него стреляли?
– Отголоски прошлого. Я бы даже сказал, отморозки…
– Вы можете говорить как угодно, но эти отмороженные отголоски продолжают гулять на свободе. Возможно, они где-то рядом.
– Вы же видели, я привез людей, которые возьмут ваш дом под охрану. Это спецназ, за ним вы будете как за каменной стеной. Только вот из дома вам лучше не выезжать. Ваш муж не послушался моего совета, отправился по делам, и вот результат.
– Отголоски прошлого? – Я усмехнулась, но совсем не весело.
– Именно так.
– С выходом в настоящее. Вся наша охрана разбежалась. А почему? Потому что страшно. Вы говорите, у вас все под контролем, а опасность совсем рядом. Поэтому охрана и унесла ноги.
– От страха, говорите, разбежалась. Может, оно и так. Или же Кроль попросил, причем очень убедительно.
– Кто такой Кроль?
– Отмороженный отголосок, как вы сказали, а я назвал бы его недобитком. Но ничего, недолго ему осталось. Значит, ушла охрана? Подозрительно. Очень даже. Что ж, через нее мы и будем работать…
Рощин выпытал у меня все, что я знала о Карманове и его людях, но, видимо, моей информации ему показалось мало. Поэтому он вызвал на разговор Вику и остался с ней с глазу на глаз.
Меня раздражал этот властный грубый человек. Я очень хотела, чтобы он оставил нас в покое, но знала, что без него мне станет страшно. Так что пусть лучше остается.
Да он, казалось, и не собирался уходить. Свекровь приняла его хорошо, распорядилась насчет ужина. Мужчина уже не самый молодой, лет под пятьдесят. Надежда Романовна примерно одного с ним возраста и вряд ли лишена желания устроить свою судьбу. Во всяком случае, мне показалось, что она заигрывала с гостем. А может, это была игра воспаленного воображения. Не любила я эту женщину и порой очень хотела уличить ее в чем-то нехорошем. Сын в больнице, а она!.. А вдруг свекровь потому и обхаживала Рощина, что хотела отвлечься от страшных мыслей?
