– По этой узкой лестнице? Невозможно!
Невозможно для вас или для меня, но отнюдь не для девушки, которая в прошлом работала акробаткой. Я с самого начала предполагала, что она не во сне ходила по ночам. А то, что у нее находится обрывок вашего письма к человеку, шантажировавшему вас, никак не могло быть простым совпадением. Я считала, что между ней и человеком, хранившим ваше письмо, должна быть связь. Но когда вы открыли, что этим лицом была мисс Роланд, я отнюдь не была убеждена, что именно она шантажировала вас. Казалось маловероятным, чтобы в данном случае она носила ваше письмо в своей сумочке и даже позволила вам мельком взглянуть на него. А когда ее убили, я убедилась, что не она шантажировала вас. В то же время стало очевидно, что дело приобретает крайне серьезный оборот, что шантажист – человек опасный и ни перед чем не остановится. Вы не были откровенны со мной, но теперь я настаиваю, это в ваших же интересах, а также это ваш общественный долг сообщить все, что мне потребуется у вас узнать.
– Что именно? – взволнованно задышала миссис Андервуд. Она не отрываясь смотрела в лицо мисс Сильвер.
Мисс Сильвер кашлянула.
– Ради бога, только не волнуйтесь. Не забывайте, я хочу помочь вам. Хотя мне это очень трудно, потому что вы до сих пор держите меня в неведении, но медлить дальше нельзя. Мне необходимо знать, помимо денег от вас требовали еще что-нибудь.
Вся кровь отлила от лица миссис Андервуд, а пухлые щеки так побелели, что на них отчетливо выделялись два пятна розовых румян. Она дрожащей рукой дотронулась до своего горла.
– Как вы узнали?
– Вы сами сказали, что не сумели достать денег. Я считаю, что та сумма, которую вы сумели отправить, не окупала весь риск, возникший при шантаже. Но, вспомнив о положении вашего мужа, мне внезапно пришла в голову мысль, что деньги, наверное, не были главной целью. Вы заплатили требуемую сумму. Согласившись на это, вы тем самым бросили на себя компрометирующую тень. Следующим шагом, как мне показалось, стало требование неких сведений.
Миссис Андервуд кивнула.
– В письме говорилось, что они не будут настаивать на выплате денег, если я соглашусь сообщить им ряд фактов для какой-то книги о военно-воздушных силах.
– И что вы им ответили?
– Ничего. Я лишь призналась, это было написано на обрывке письма, что у меня нет больше денег.
Мисс Сильвер одобрительно кашлянула.
– Это было крайне благоразумно с вашей стороны. А теперь, миссис Андервуд, мне надо узнать, почему вас шантажировали. Я не могу блуждать в потемках. Мне надо как можно быстрее установить личность шантажиста. И вы должны помочь мне в этом. Вы что-то скрываете. Если вы сообщите мне свою тайну, это сильно сузит круг моих поисков. Я только напомню вам, что речь идет об убийстве, и убийца пока на свободе. Пока подозрение падает на невинных людей. Да и вы сами не избежали этой участи. Ради бога, будьте откровенны со мной.
Миссис Андервуд вынула носовой платок и залилась слезами.
– Если бы я знала, что мне делать…
– Будет лучше, если вы мне все расскажете.
– Это попадет в газеты…
– Думаю, что этого удастся избежать. Миссис Андервуд издала глубокий хлюпающий стон.
– Мне было всего семнадцать лет, – начала она, – отец держал нас в строгости. Мама уже как два года умерла, и он взял в дом свою сестру, вести домашнее хозяйство. Она трудилась не покладая рук, но мы, дети, ее ненавидели. Она была еще строже, чем отец. Наша ферма располагалась всего в десяти милях от Ледлингтона, но представьте, что меня ни разу не отвезли туда, ну, в настоящий магазин, не говорю о чем-то более развлекательном, такой она была строгой с нами. Я ни разу не посещала магазин, за исключением обычной небольшой лавки на Пэнфолд Корнер, до тех пор, пока не осталась на зиму вместе с моими кузинами в городе, тогда мне было семнадцать лет. Я как раз приболела в то время, и врач порекомендовал мне сменить обстановку. Итак, я переехала в Ледлингтон к Таннерам, которые доводились дальними родственниками по матери. Минни была всего на один год старше меня, а другой, Лиззи, двадцать три. Они взяли меня с собой пройтись по магазинам. Это было как раз накануне Рождества. Ничего подобного я не видела в своей жизни: такое изобилие товара, украшения витрин. Меня так все это захватило, что я не сразу поняла в чем дело. Потом до меня дошло – они купили гораздо больше, чем заплатили. Вокруг толпилось столько народу, к тому же рождественская распродажа… Все было достаточно просто: пара чулок тут, букетик искусственных цветов там, и никто ничего не заметил. Они нисколько не стыдились этого, даже когда я стала замечать это, только смеялись и хвастались друг перед другом, какие они ловкие, – миссис Андервуд уронила свой платок на колени и устремила взгляд на мисс Сильвер, слезы так и текли у нее по лицу.
– Я не знала, что случилось со мной, но я взяла пару тонких чулок. Скоро должен был быть праздничный вечер, а у меня, кроме толстых вязаных шерстяных чулок, нечего было надеть. Я даже не осознавала, что делаю, я и сейчас не верю, что сделала это, но я положила чулки в карман пальто. И тут же меня схватил за руку дежурный по магазину. Как мне было стыдно, я хотела умереть, но не все зависит от одного желания.
Она уже не всхлипывала, но слезы по-прежнему текли по ее щекам. Ее голос и слова принадлежали Мейбл Пибоди, голос – слабый, испуганный, слова – совсем простые:
– Он передал меня в руки полиции. Они привели меня в зал суда, но меня выпустили, потому что мне было всего семнадцать лет и больше никаких проступков. Однако в «Сан» появилась статья под заголовком «Дочь фермера задержана полицией» и мое имя. После всего этого отец не захотел чтобы я жила с ним в одном доме. Он отослал меня к своей кузине Эллен Спаркс, которая держала пансион на южном побережье, с наказом обращаться со мной построже. О, боже, как же она со мной обращалась! Приходилось рано вставать и поздно ложиться, работать не покладая рук, я не получала ни единого пенни. Так продолжалось шесть лет, шесть лет тяжелого труда. А потом появился Годфри и задержался, он заболел какой-то лихорадкой, которую подхватил в какой-то стране. Я ухаживала за ним. Ну вот, он полюбил меня, и мы поженились. Вот и все. Если по моей вине с ним случится какая-то неприятность, вы знаете, как я буду страдать? Я была словно рабыня или заключенная в тюрьме, а он выпустил меня на волю. Неужели вы думаете, что я способна хоть чем-то навредить ему? Мисс Сильвер мягко заметила:
– Мы вовсе не собираемся вредить вашему мужу, миссис Андервуд. Теперь, пожалуйста, будьте смелее и вытрите ваши слезы, ведь я хочу вам помочь. Как давно это произошло?
– Мы уже женаты около шестнадцати лет.
– А это происшествие случилось за шесть лет до этого, так, – мисс Сильвер погрузилась в глубокое раздумье, тем временем, миссис Андервуд вытирала лицо и шмыгала носом.
Итак, это произошло двадцать два года назад, совершенно точно. Но ведь вы были в Ледлингтоне лишь в гостях, причем очень короткий срок. Тем не менее такая возможность не исключена, ваши кузины прихожанки церкви Св. Леонарда? Глаза у миссис Андервуд широко раскрылись от изумления.
– Да, верно.
– И викарием там преподобный Джеффри Дин?
– Да, он был им.
– Прихожанки всегда проявляют повышенный интерес к семьям церковнослужителей, и поэтому о них частенько ходят легкие сплетни. У мистера Дина была дочь, не так ли? Миссис Андервуд кивнула.
– Да, Лиззи и Минни часто упоминали о ней. Тогдашним летом она вышла замуж за мистера Симпсона. Как же ее звали? Постойте, Моди Миллисент. Вот как. Очень хорошенькая, так все находили ее, но очень шустрая девица. Тогда с ней произошла одна история: она переоделась в мужской костюм своего брата и, выдав себя за него, взяла в банке часть его денег. Ей сошло это с рук, тем не менее поползли слухи, и Мин сказала, если бы не ее отец, то она оказалась бы в весьма незавидном положении. Лиз говорила об ее удивительном умении перевоплощаться. Моди могла подражать кому угодно, легко вводя в заблуждение любого.
Мисс Сильвер кашлянула и сказала:
– Верю, что могла.
Часа через два пришел старший инспектор Лэмб. У сержанта Аббота появились новые сведения, которые он должен был доложить инспектору, но для начала ему пришлось выслушать шефа. Лэмб сдвинул шляпу на затылок, сунул большие пальцы в проймы жилета и плюхнулся в самое большое кресло в гостиной Каролы Роланд.
– Вы знаете, Фрэнк, – начал он, – человеческая натура это такая штука, даже не знаю, каким словом лучше всего охарактеризовать ее, не имея в отличии от вас столь прекрасного образования. Самое близкое определение, которое я смог подобрать, очень необычно – полная повозка обезьян, и не знаешь, что может выкинуть каждая из них в следующий момент.
Фрэнк Аббот присел на ручку другого кресла с вялым видом.
– Вы имеете в виду Маундерсли-Смита?
