Симус ждал, сидя в Двадцатом отделении в западной части 82-ой улицы. Его круглое бледное лицо покрылось испариной. Он пытался вспомнить наставления, которые давала ему Рут, относительно того, что говорить, а что нет.
Все происходило, как в тумане.
Он был в почти пустой комнате, только длинный стол, прожженный в нескольких местах сигаретами, да деревянные стулья. Спинка стула, на котором он сидел, впилась ему в поясницу. Грязное окно с видом на улицу. Движение сумасшедшее: такси, автобусы, машины сигналят друг другу. Вокруг здания полно полицейских машин.
Как долго они намереваются продержать его здесь?
Оба следователя появились только через полчаса. За ними шла судебная стенографистка, она уселась на стул позади Симуса и пристроила у себя на коленях пишущую машинку.
Старшего следователя звали О'Брайен. Еще в баре он представился Симусу сам и познакомил со своим помощником Стивом Гомесом.
Симус знал, что они обязаны рассказать о его правах. Но все равно его начало трусить, когда следователи произносили все эти формальности. Потом О'Брайен протянул ему копию и попросил прочитать. Все ли ему понятно? — Да. Нужен ли ему адвокат? — Нет. Понимает ли он, что может не отвечать на вопросы? — Да. Понимает ли он, что все, что он скажет, может быть использовано против него?
"Да, " — прошептал Симус.
С О'Брайеном произошла перемена, его манеры стали мягче, он переключился на более снисходительный тон. «Мистер Ламбстон, моя обязанность предупредить вас, что мы подозреваем вас в убийстве вашей бывшей жены Этель Ламбстон».
Этель умерла. Конец алиментам. Нет больше этой мертвой петли на нем, на Рут, на девочках. Или петля только начинает затягиваться? Он увидел ее руки, которые цеплялись за него, видел ее взгляд, когда она падала навзничь, видел, как она боролась, как потянулась за ножиком для писем. Он почувствовал липкость крови на своих руках.
Что там так доверительно и дружелюбно говорит следователь? «Мистер Ламбстон, вы повздорили со своей бывшей женой. Она довела вас. Эти алименты разоряли вашу семью. Бывает, что внутри нас иногда столько накапливается, что мы приоткрываем крышку. Все так и случилось?» Симус упал головой на стол и заплакал. Тело его сотрясалось от рыданий. «Мне нужен адвокат».
Спустя два часа появился Роберт Лэйн — адвокат лет пятидесяти, которого в спешке где-то откопала Рут. «Вы готовы предъявить официальное обвинение моему клиенту?» — спросил он.
О'Брайен посмотрел на него с кислой миной. «Нет. Не сейчас».
«В таком случае мистер Ламбстон может быть свободен?»
О'Брайен вздохнул: «Да, он может идти».
Симус был уверен, что его арестуют. Не смея поверить услышанному, он уперся ладонями в стол и с трудом вынул свое тело из кресла. Роберт Лэйн взял его под руку и выпроводил из комнаты. Симус услышал, как Лэйн сказал: « Я хочу иметь копию показаний моего клиента».
«Я подготовлю ее для вас». Следователь Гомес подождал, пока закроется дверь и повернулся к О'Брайену: «Я бы его с удовольствием упек».
Усмешка старшего следователя была невеселой. «Терпение, подождем результатов экспертизы. Мы должны проследить все, что делал Ламбстон с четверга по пятницу. Но если хочешь, спорю наверняка, что обвинение большого жюри будет у нас в кармане еще до того, как Симус Ламбстон сможет насладиться освобождением от алиментов».
* * *
Когда Нив, Майлс и Джек вернулись в Шваб-Хаус, на автоответчике ждало сообщение от секретарши Херба с просьбой позвонить комиссару Шварцу на работу.
Херб Шварц жил в Форест-Хиллс, «где традиционно устраиваются девяносто процентов комиссаров полиции», как объяснил Майлс Джеку, берясь за телефон. «Если в субботний вечер Херб не возится вокруг дома, значит произошло что-то из ряда вон».
Разговор был недолгим. Повесив трубку, Майлс сказал: «Похоже, все становится на свои места. Они учинили допрос бывшему мужу, тот расплакался, как ребенок и потребовал адвоката. Предъявить ему обвинение — это просто вопрос времени, скоро они будут располагать всем необходимым».
«Значит, сам он не признается, — отозвалась Нив. — Может, это не так?» Она зажгла лампы на столе и комнату залило мягким теплым светом. Свет и тепло. Именно этого она желала после того, как столкнулась со страшной реальностью смерти. Нив не могла избавиться от тревоги, охватившей ее. С того момента, как она увидела одежду Этель, лежащую на столе, слово саван то и дело возникало в голове. Она сейчас ясно представила, во что оделась бы сама Этель, знай она, что умрет. Интуиция? Ирландское суеверие? Предчувствие, что кто-то пройдет по тому месту, где она лежала?
Джек Кэмпбелл наблюдал за ней. «Он понимает, — думала Нив. — Он чувствует, что это больше, чем просто одежда. Майлс же сказал, что если блуза, которую Этель обычно одевает, была в стирке, то автоматически она могла взять ту, что наиболее подходит к костюму».
У Майлса на все имеется разумный ответ. Майлс. Он встал перед ней, положил руки ей на плечи. «Нив, ты ни слова не произнесла. Я ответил на твой вопрос. Что с тобой?»
«Я не знаю». Нив попыталась улыбнуться. «У нас был ужасный день. По-моему, нам надо выпить».
Майлс пристально на нее посмотрел. «Я бы даже сказал, основательно выпить. А потом мы с Джеком приглашаем тебя пообедать, — он бросил взгляд в сторону Джека. — Если, конечно, у вас нет других планов».
«Планов нет, разве что вы позволите мне приготовить напитки».
Также, как и чай у Китти Конвей, виски принес временное облегчение, отвлек от мрачных мыслей. Майлс повторил то, что сказал ему комиссар: следователи чувствуют, что Симус Ламбстон находится сейчас на грани признания.
«Они еще хотят, чтобы я просмотрела завтра гардероб Этель?» Если бы позволяли обстоятельства, Нив с удовольствием избежала бы этого.
«Да. Я не думаю, что будет иметь большое значение, планировала ли Этель поездку и собирала вещи сама, или же он убил ее и попытался создать вид, будто она уехала, так или иначе мы должны составить общую картину».
«Но непонятно, почему бы ему не продолжать посылать алименты, чтобы все выглядело правдоподобно. Я помню, что Этель как-то мне говорила, что если он задержит чек, она тут же позвонит своему бухгалтеру, чтобы возбудить дело. Если бы тело Этель не было найдено, то ему полагалось бы еще семь лет — только тогда она официально считалась бы умершей — выплачивать деньги».
Майлс пожал плечами. "Нив, ты себе даже не представляешь, какой большой процент составляют убийства на бытовой почве. И не думай, что люди всегда все трезво взвешивают. Они действуют импульсивно. Доходят до предельной точки, а потом пытаются замести следы. Ты же слышала, что я всегда повторяю: «Каждый убийца оставляет свою визитную карточку».
«Если это так, Комиссар, мне хотелось бы знать, какую же карточку оставил после себя убийца Этель».
«Я скажу тебе, какую — это синяк от удара на подбородке у Этель. Ты не видела отчет о результатах вскрытия, а я видел. Удар чуть не свернул ей челюсть. Так вот, в детстве этот чертов Симус Ламбстон был обладателем Золотой Перчатки. Независимо от того, признается он или нет, я начал искать человека, у которого есть навыки в боксе».
«О, Легенда заговорила. Но ты очень ошибаешься».
Джек Кэмпбелл сидел на кожаном диване, потягивая «Чивас Регал», второй раз за этот день решив помалкивать и держать свое мнение при себе, когда Нив с отцом спорят. Слушая их, Джек подумал, что они напоминают хорошо сыгравшихся партнеров по теннису. Он было рассмеялся, но, взглянув на Нив, снова почувствовал тревогу за нее. Она все еще была бледной, черные волосы подчеркивали молочную белизну ее лица. Огромные карие глаза, которые он еще недавно видел сияющими от удовольствия, сейчас были полны грусти; все из-за смерти Этель Ламбстон. Джек подумал, что Нив не успокоится, пока не закончится вся эта история.
Он нетерпеливо покачал головой. В нем проснулись его шотландские предки с их способностями к ясновидению. Он напросился сопровождать Нив и ее отца к прокурору в Роклэнд только для того, чтобы иметь возможность провести целый день рядом с Нив. Когда они расстались сегодня утром, он вернулся к себе, принял душ, переоделся и отправился в библиотеку в Манхэттене. Там он разыскал микрофильм с газетами семнадцатилетней давности. Пробегая глазами статьи с кричащими заголовками типа «Убийство жены Комиссара полиции в Центральном парке», Джек впитывал в себя все подробности, внимательно вглядывался в фотографии с похоронной процессией возле Собора Св. Патрика. Вот десятилетняя Нив в темном пальто и в капоре с глазами, блестящими от слез, ее маленькая ручка совсем спряталась в руке отца. Вот Майлс, его лицо как будто высечено из гранита. Полицеские, ряд за рядом. Вытянувшись в цепочку, они, наверное, заняли бы всю Пятую авеню. Он изучал передовицы газет, которые прямо указывали на связь осужденного мафиози Никки Сепетти с убийством жены Комиссара.
