– Не знаю, – ответила Полина. – Никогда не была в такой ситуации.
– Поверь, это была чудовищная жизнь, без надежды на улучшение. Знать, что к тебе относятся хуже, чем к мусорной гнили, видеть, как твой муж ползает на коленях перед… – Аллочка пощелкала пальцами, выбирая нужное слово. – Шкурой. Очень больно. Я ненавидела его. И Ингу, которая, как пиявка, высосала из меня столько крови. И ее братца, который не вовремя сдох, помешав получить… Ах! – она взмахнула рукой. – Не хочу о них говорить!
– Получается, с Лисиным ты спала, чтобы наказать Ингу за ее плохое отношение к себе? – вдруг спросил Глеб.
– Не только поэтому. Я ведь не деревянная, а Никита был очень приятным мужчиной во всех смыслах этого слова.
– И это ты уговорила его избавиться от Шемеса и Инги.
– Думаешь, этот простофиля сам догадался бы? – Аллочка подошла к охраннику и взяла пистолет из его руки. – Он до сих пор плакался бы на жадного тестя, нехватку денег и жену-наркоманку. Никита был нытиком и всего боялся, как и ты, дорогой Глебушек. Вы же с ним из одной песочницы, не так ли? Но я умею быть убедительной и внушать смелость даже таким жалким трусам и неудачникам, как Лисин.
– Да, ты запудрила ему мозги, – согласилась Полина, напряженно наблюдая, как Аллочка играет с пистолетом и с садистским удовольствием оттягивает момент расправы над свидетелями. – Зачем ты его убила?
Воздух вдруг показался таким тяжелым, что Полина буквально почувствовала его на своих плечах и быстро вздохнула, вдруг с отчаянием осознав, что не хочет умирать. Также она поняла, что Аллочке скоро наскучит вести беседы с будущими трупами. В них по очереди или одновременно выпустят пули, закрутят в полиэтилен и вытащат к уже подготовленной яме в саду. В том, что могила для них давно вырыта, Полина не сомневалась.
– Во-первых, он сделал все, что тебе было нужно, – произнес Глеб, разгадав мотивы Аллочки. – Убил Шемеса и Ингу. Больше ты не испытывала в нем необходимости. И у Никиты нет родственников. Поэтому ты останешься единственной наследницей Андрея Адамовича. Поздравляю, хороший план.
– Вспомнил общее детдомовское детство? – покачала головой Аллочка, делая вид, что сочувствует нелегкой судьбе Глеба. – Никитушка тоже жаловался, как ему нелегко жилось в казенных стенах. Поверь, он до конца жизни чувствовал свою неполноценность и ущербность.
– На чем ты и сыграла, – вставила свое слово Полина. – Марину-то зачем убили? Достаточно было Шемеса отравить, и все деньги достались бы тебе по закону. Ты ведь была женой, а не она.
– Ошибаешься, – поцокала языком Аллочка. – Маринка сама себя застрелила, за что я ей очень благодарна. Если бы она не вышибла себе мозги, Шемес до сих пор издевался бы надо мной.
– Издевался?! – вскричала Полина.
– Тише, – сморщилась Аллочка от громких звуков. – Андрей был злым человеком и очень жестоким. В особенности, когда пил. У меня осталось много подарков от него в виде шрамов, не только на теле, но и в душе. Шемес заслужил смерть, как и его наркоманка-дочь. Я жалею только об одном, что не убила их раньше. Димочка, привези сюда тачку, – тоненьким кукольным голоском протянула она. – Только осторожно, паркет не повреди. На следующей неделе дом придет осматривать одна молодая пара. Хочу, чтобы они остались довольны его совершенством.
– Ты же его «трипперным логовом» называла, – рассмеялся Глеб.
– Это было давно! – азартно заблестели глаза Аллочки, сделав ее еще красивее и опаснее. – Как вы, господа, предпочитаете подъехать к своему последнему пристанищу? На машине? – рассмеялась она, видимо, говоря о тачке, за которой ушел белокурый Димочка. – Или пешком пройдетесь? Лучше все-таки на машине и мертвыми. Так будет безопаснее для меня. Вдруг вы решите устроить пробежку по саду?
– Ты ведь и его убьешь? Бедный мальчик, сам того не зная, выкопал яму и для себя.
– Не жалей о нем, – холодно посоветовала Алла. – О себе лучше подумай. Помолись, если хочешь.
– Я не верю в бога.
Полина попятилась, так как Аллочка медленно приблизилась к ней и остановилась у самой кромки полиэтилена.
– Даже сейчас? – ирония послышалась в ее голосе. – А-ах! – громко вскрикнула она, дернув рукой.
На рукаве шубы из белой норки показалось красное пятно, и Полина мгновенно поняла, что в Аллочку стреляли. Но этого, казалось, не поняла сама Аллочка. Она с возмущением дотронулась до горящего огнем плеча и удивленно посмотрела на окрасившиеся в алый цвет пальцы. Потом перевела взгляд на Полину, метнувшуюся к Глебу и повалившую его на пол, и с недоумением вскинула пистолет вверх. Раздался тихий хлопок, Аллочка снова громко крикнула, выронила оружие на полиэтилен, тут же ринулась за ним и, поскользнувшись в луже крови Лисина, упала и от ярости завыла.
Полина и Глеб лежали на полу, стараясь прикрыть друг друга от новых пуль, но в доме стояла тишина, лишь раненая Алла, лежа на трупе Лисина, горько рыдала то ли от боли, то ли от отчаяния, понимая, что проиграла партию, оказавшуюся ей не по зубам. Полина освободилась от рук Глеба и подняла голову, сквозь слезы улыбнувшись спасителю, которого она меньше всего ожидала увидеть.
– Вы целы? – бодро прозвучал голос капитана Аркадьева.
Не отрываясь, Полина смотрела в веснушчатое круглое лицо, которое казалось ей самым красивым в мире.
– Да, – всхлипнула она и, прислонившись лбом к плечу Глеба, неслышно заплакала, испытав небывалое облегчение.
Так хорошо и радостно ей не было никогда в жизни. Тело словно парило, а ноги дрожали, в общем, ощущение было таким, будто она летит на воздушном шаре, душа при этом поет от счастья и осознания того, что впереди предстоит много чудесных моментов.
– Спасибо вам, – сказал Глеб, прижимая к себе трясущуюся Полину. – Но как вы узнали о том, где мы? Если бы не вы… еще несколько минут и… Здесь был еще один.
– Сосунок? – усмехнулся Аркадьев и повернулся в сторону сада. – Его уже увели в лимузин.
Полина подняла голову и увидела вошедшего в комнату высокого мужчину. Лицо его скрывала маска, на груди висел автомат, который он небрежно придерживал руками. С виду неповоротливый, в плотном камуфляже, тем не менее двигался он плавно и неслышно, как барс, что говорило о его мощи и ловкости. Подойдя к затаившейся Аллочке, он осторожно, боясь испачкаться о вымазанную кровью шубу госпожи Шемес, дотронулся носком ботинка до ее бедра.
– Поднимайтесь, леди Макбет, – злобно ухмыльнувшись, произнес он. – И не делайте вид, что умерли. Вас всего лишь в плечо ранили. Заживет до суда.
– Лучше бы стреляли в сердце, – глухо проговорила Аллочка и скользнула взглядом по полу, словно все еще надеялась найти выроненный пистолет.
– Уведите, – скомандовал мужчина, к Аллочке немедленно подошли двое, надели наручники на холеные ручки и потянули, вырывающуюся и дико орущую, к выходу. – Как настроение, Павел Фомич? – поинтересовался он у Аркадьева, наблюдая за тем, как трое, одетых так же, как и он, подошли к трупу Лисина, еще двое неслышно метнулись вверх по лестнице.
– Прекрасное, майор! – Аркадьев протянул руку. – Благодаря вам и вашим ребятам. И чуточку мне, – рассмеялся он.
– Внизу все чисто, – доложил голос из рации.
– Молодцы, – удовлетворенно кивнул майор.
– Ну что, ребята, – Аркадьев помог Полине подняться и протянул Глебу руку, – в Москву? Сейчас сюда приедут криминалисты, мы им не нужны. Поэтому едем домой.
– Сначала разрешите мне умыться, – попросила Полина. – А после везите, куда посчитаете нужным. В смысле, в полицию, – тут же поправилась она, заметив, как усмехнулись Аркадьев и майор, услышав ее слова.
Обратная дорога показалась Полине сказочной. Серебряный пейзаж, плывущий за окном машины, завораживал. Она смотрела в окно на воздушные белоснежные хлопья, восхищаясь совершенством природы, и улыбалась в ответ на ворчание капитана Аркадьева, спорящего с водителем, какое время года лучше. Ругались они забавно, по-доброму, и Полина, слушая их пустой разговор, постепенно приходила в себя. Напряжение в душе спало, лишь иногда она вздрагивала, хватала Глеба за руку, вспоминая мертвое тело Лисина и зловещий смех Аллочки. Оглянувшись на машину, в которой везли раненую госпожу Шемес и ее юного любовника, который сейчас наверняка жалел о том, что впутался в подобную историю, Полина отчетливо поняла, что сегодня боги дали ей второй шанс в жизни и его надлежало использовать. Радость все же омрачили мысли о Пересе, но она уверенно отогнала их, решив в полной мере насладиться счастьем, поселившимся в душе после внезапного освобождения из объятий смерти.
– Сколько им дадут? – спросила она уже в кабинете капитана Аркадьева.
Тот неопределенно пожал плечами и с деловым видом принялся сыпать растворимый кофе в чашки, а после залил кипятком из чайника.
– Суд решит, – ответил он. – Угощайтесь.
– Спасибо, – Полина с благодарностью обхватила чашку и тут же отдернула руки. – Горячо!
