В день гибели Гогунаву видели в городе, а также в привокзальном ресторане. По показаниям официанта Жордания, вечером он ужинал с двумя неизвестными — судя по всему, приезжими. Кроме еды ужинавшие заказали коньяк и водку. Один из двух сотрапезников Гогунавы был опознан Жордания по фотографии как Джомардидзе. А вот опрошенный тут же швейцар Васенков клялся, что не узнал Джомардидзе, поскольку тот был в темных очках и, вообще, выглядел совсем не так, как в прошлый раз. Иначе бы он обязательно позвонил в милицию. Ужинавшие, по показаниям официанта, уходили из ресторана порознь. Первым ушел человек, похожий на Джомардидзе. Примерно через час — Гогунава. Последний из тройки сидел в зале еще минут двадцать. Он же и расплачивался. Судя по посуде, пили все трое. Никаких сведений, которые помогли бы выяснить личность второго сотрапезника Гогунавы, собрать не удалось.
По словам швейцара, Гогунава подъехал к ресторану на своей машине в восемь вечера, а уехал около двенадцати ночи. Как показал опрос жителей Рионской улицы, примерно в двенадцать ночи они слышали в ущелье глухие удары. Поскольку здесь не редкость камнепады, грохот особенно не встревожил. Лишь утром дети заметили далеко внизу разбитую зеленую машину. «Жигули» достали тягачом. Прибывшая следственно-оперативная группа констатировала довольно распространенное в горах дорожно-транспортное происшествие — срыв машины в пропасть. Первичный осмотр трупа, по мнению медэксперта, давал основание считать, что погибший находился в состоянии алкогольного опьянения, а смерть наступила от многочисленных переломов и ушибов.
Второй раз изучив зафиксированные следственно-оперативной группой подробности происшествия, я стал еще раз просматривать список вещей покойного, обнаруженных в машине и квартире. Нет. Ничего особенного. Носильные вещи, документы, книги, спортивные и рыболовные принадлежности. Правда, все вещи дорогие, импортные. Аккредитив на тысячу триста рублей, около пятисот рублей наличными. На «Перстень Саломеи» нет и намека.
Топадзе осторожно кашлянул. Я посмотрел на него.
Джумбер Топадзе, несмотря на молодость, чрезмерно тучен, но зато у него всегда очень спокойные глаза. К моему удивлению, я не увидел в его глазах их обычного выражения.
— Простите, батоно Георгий, можно спросить? — сказал он.
— Конечно.
— Вы сомневаетесь, что это несчастный случай?
— Честно говоря, сомневаюсь.
— Выходит, вы сомневаетесь в моей квалификации?
— Зачем же так, батоно Джумбер. Я знаю вас как опытного следователя. И все же хочу вместе с вами еще раз все проверить. По некоторым сведениям, Гогунава в нашем городе человек не случайный.
— А что можно еще выяснить?
— Алибегашвили должен уже закончить медэкспертизу. Пойду сейчас к нему. Хотите, пойдем вместе? Вдруг он скажет что-то новое.
— Нет уж, идите один. У меня писанины полно.
— Хорошо. Я позвоню от медэксперта. И не сердитесь, пожалуйста.
— Вовсе я не сержусь. Просто, и так ведь все ясно.
Серебряные следы
От здания РОВД до городской больницы, в которой размещается наш районный судмедэксперт Левон Алибегашвили, около километра. После плотного сидения в кабинете над документами я с удовольствием в темпе прошелся. По открытой двери в закутке на первом этаже больницы понял — Левон у себя.
Левон Алибегашвили работает у нас после окончания института лет пять. Совсем молодой еще, а уже отличный специалист.
Когда я вошел в комнату, наш судмедэксперт писал очередное заключение. Я сел рядом.
Левон покосился:
— С приездом, батоно Георгий. Что-нибудь горящее?
— Иначе бы не пришел, батоно Левон. Хотел узнать, нет ли чего нового по смерти Гогунавы?
— А… Рионский провал… Как раз этим и занимаюсь. Что вас интересует? Наличие алкоголя?
— И это тоже. Но не только это.
— А что?
Я решил перейти на «ты».
— Понимаешь, у меня сомнения по поводу этого срыва в пропасть.
— Почему?
— Гогунава не должен был упасть в ущелье. Мне кажется, его «подтолкнули».
— Понимаю… — Левон стал разглядывать что-то в окне, поглаживая бороду.
— Левон! Может, твое внимание на чем-то споткнулось? — с надеждой спросил я.
Левон еще немного что-то поразглядывал в окне и обернулся ко мне:
— На чем ему было спотыкаться… Ни на чем оно не споткнулось. Только если вот это. — Он вытащил из груды бумажек мелко исписанный листок. Посмотрите, батоно Георгий.
На листке оказалось заключение по поводу следов посторонних материалов, найденных в ранах черепа погибшего. Таких заключений, по роду службы, мне пришлось прочитать немало. Я пробежался взглядом построкам:
«В ранах черепа обнаружены… следы металлизации… микрочастицы… никель… стекло… пластмасса… серебро…»
В общем-то, в этом перечне не было ничего особенного, если не считать серебра. Ясно — пока машина падала в ущелье, Гогунава несколько раз ударился головой о различные выступающие части в салоне своей восьмерки. Так что следы никеля, стекла и пластмассы в раны черепа должны были попасть неизбежно. А вот серебро! Откуда в машине серебро? Впрочем, мало ли. Чем только не отделывают свои машины автолюбители. Перечитал еще раз:
«Рваная рана в затылочной части черепа. Следы металлизации серебром».
Я посмотрел на Левона:
— Насчет серебра — это точно?
— Точно. Именно на этом я, как вы говорите, все же споткнулся.
— Разрешишь от тебя позвонить?
— Конечно.
Я набрал номер Топадзе:
— Джумбер, «Жигули» Гогунавы стоят у нас во дворе?
— Пока да.
— Тогда спустись туда минут через пять. Не трудно?
— Нисколько. Что-нибудь еще надо?
— Попроси Джансуга найти двух понятых. Пусть подойдет с ними туда же.
Когда я вошел во внутренний дворик РОВД, там, у разбитых зеленых «Жигулей», уже стояли Топадзе, Парулава и понятые — рабочие соседнего магазина. В их присутствии мы с Джумбером и Джансугом тщательно осмотрели салон машины. Трудились около получаса, но сколько ни изучали крючки, заклепки, облицовку приборов и другие детали — не нашли ничего, что напоминало бы серебро или посеребренный металл. Означать это могло лишь одно: в момент аварии голова Гогунавы не соприкасалась с серебром. С никелем, стеклом, пластмассой — сколько угодно, с серебром же — нет. Оно могло проникнуть в рану либо до аварии, либо после. Поскольку вряд ли можно допустить, что кто-то будет наносить удары по затылку трупа, да еще в глубоком ущелье, случилось это, скорее всего, перед падением машины в пропасть. Затем этот «кто-то» посадил безжизненного водителя за руль и, включив мотор, столкнул машину в пропасть.
Когда понятые, подписав протокол, ушли, на меня виновато посмотрел Топадзе:
— Прошу прощения, батоно Георгий. Я был не прав.
— О чем вы, Джумбер. Все мы ошибаемся. Теперь важнее понять — чем его могли пристукнуть?
— Может, кастетом? — предположил Парулава. — Серебряным?
Топадзе покачал головой:
— Серебряных кастетов я что-то не видел. А потом, Левон сразу заметил бы. Кастет оставляет характерный след.
— Верно, — согласился Джансуг. — А мог он его ударить рукояткой кинжала с серебряной насечкой?
— А что, идея! Пожалуй, так и было, — решил я.
— Остается выяснить, как это все произошло, — заметил Топадзе. — Да найти кинжал и убийцу.
— Он мог спрятаться в машине, — хмуро сказал Парулава. — На заднем сиденье. А когда Гогунава ехал по ущелью, ударил его сзади по голове.
— Чтобы вместе с ним свалиться? — спросил Топадзе.
— Зачем свалиться. Успел выскочить. Скорость-то была небольшая.
— Я бы, на его месте, не стал рисковать.
— Хорошо, другой вариант: мог остановить машину.
— Остановить? Но как?
— Он мог знать Гогунаву. Попросил подвезти.
— Мог-то мог, — опять засомневался Топадзе. — Только неужели Гогунава встретил ночью знакомого, которого надо подвезти именно на Рионскую улицу! Не думаю, что у него в Галиси много знакомых. Конечно, этот тип его остановил. Но как?
Мысль была верная. Оставалось только проверить путь машины от ресторана до места падения. И не полениться спуститься вниз — на дно ущелья.
Рионская улица
Начали мы от ресторана «Вокзальный». По показаниям швейцара Васенкова, в тот вечер Гогунава сел в стоящую перед входом машину один. Чтобы убедиться в этом, я еще раз поговорил со швейцаром. Васенков повторил прежнее. Он хорошо видел, как Гогунава сел в машину, не спеша развернулся и уехал в сторону Рионской улицы. Никаких подозрительных людей у машины не было.
Переговорив не только с Васенковым, но и с официантами, мы прошли весь путь, по которому должен был проехать Гогунава до самого поворота на Рионскую улицу. Искать на этом пути следы возможного торможения по прошествии почти двух дней было бессмысленно. Нас интересовали свидетели те, кто мог видеть прошлой ночью зеленые «Жигули». Мы тщательно расспросили жителей. Никто из них не видел стоящих зеленых «Жигулей», но двое заметили проезжавшую мимо зеленую восьмерку.
