Он улыбнулся.
— Привык.
— Теперь отвыкай, — я выпустила дым через ноздри. — Как там Граф?
— Он выкарабкается, — заверил меня Андрей. — Мой брат — очень сильный человек.
— Я знаю.
— А вот с Шейхом все гораздо сложнее. — Крокус тоже засмолил сигарету. — Он умер, Женя.
— Мне очень жаль, — сказала я вполне искренне. — А что они решили насчет тебя, Крокус?
— С этим полный порядок, — левая рука Бекешина стремительно пробежалась по короткому ежику на голове. — Сход оправдал меня по всем статьям, что называется, и приговор отменили.
— Это здорово. — Я протянула ему руку, и Андрей пожал ее. — Поздравляю. Чего же ты тогда хочешь от меня?
— Просто хотел поблагодарить. И знаешь что? — он как-то нелепо затоптался на одном месте и потупил взор. Моя кисть все еще находилась в плену его пальцев. — Я подумал, может, мы поужинаем вместе? За мой счет. Хочешь?
Я рассмеялась.
— Не хочу. Откровенность за откровенность, Крокус, — сказала я и выдержала паузу. — Тобой я сыта по горло и больше всего на свете хочу отдохнуть и выспаться. Веришь мне?
— Верю, — не обиделся он. — Все равно еще раз спасибо, Женя. Я теперь твой должник, и, кто знает, может, очень скоро мне удастся вернуть этот долг.
— Забудь, — с улыбкой ответила я. — Ты ничего мне не должен. Просто думай почаще головой. Это бесплатный совет.
Рядом со мной притормозило такси, и я села в салон. Крокус наклонился к окошку.
— Я — вор, — гордо заявил он. — За меня есть кому подумать.
Я ничего не ответила на это глупое мальчишеское высказывание. Каждый живет так, как ему нравится.
Автомобиль плавно тронулся с места, а Андрей остался стоять на обочине.
Я назвала водителю адрес, и он домчал меня до дома минут за десять. Однако за это время я чуть не уснула. Силы были на исходе. Надеюсь, сегодня никто не позвонит мне с предложением о работе. А если и позвонит, грубо пошлю куда подальше.
Таково было мое твердое решение. Пару-тройку дней точно никакой работы. Могу же я когда-то и о себе, любимой, подумать? Чем я хуже других? Ничем. А в чем-то, может, и лучше…
Тетушка была дома и как всегда проводила время в глубоком уютном кресле перед включенным телевизором. Я разулась и прошла в гостиную. Села в кресле напротив и блаженно вытянула ноги. Где отыскать силы доковылять до ванной?
Мила перевела на меня взгляд.
— Так ты встречалась с депутатом Устиновым? — полюбопытствовала она.
— Не успела, тетя. Олег Игнатьевич немного захворал и сейчас лежит в больнице. Ему не до меня.
— А что с ним такое? — обеспокоилась Мила.
Открывать всю правду о ножевом ранении народного избранника я не стала. Зачем расстраивать тетушку?
— Гайморит, — брякнула я первое, что пришло мне в голову.
— А почему в больницу положили? — не унималась Мила. — Оперировать будут?
Я не слышала ее последних вопросов. Я просто заснула, сидя в кресле. Без сновидений.
Эпилог Сердце народного избранника
Обилие разнообразных цветов, преимущественно стройных гладиолусов, в больничной палате Устинова свидетельствовало о том, что дружки не жалели средств на уход за раненым. Сам же Граф больше напоминал египетскую мумию. Его и без того бледное от природы лицо отливало в настоящий момент каким-то сероватым оттенком. Ножевые удары в грудь еще никому не шли на пользу. Олег не стал исключением. Я приблизилась к его койке и с минуту просто молча разглядывала черты его лица. Глаза Графа были закрыты, но я могла поспорить, что он не спит. Я склонилась и осторожно поцеловала его в губы. Олег вздрогнул от неожиданности и разлепил веки.
— Женечка?! — голос Устинова был слегка охрипшим. — Это ты?
— Нет, у тебя просто галлюцинации, Граф.
— Я знал, что ты придешь.
Он позволил себе улыбнуться и даже попробовал приподняться на локтях. Я положила ему ладонь на лоб и сказала:
— Лежи уж, герой.
Подоткнув под Олега одеяло, я присела на краешек кровати и взяла его руку в свою.
— И откуда же ты мог знать, что я приду? — лукаво прищурилась я.
— Ты обещала, — напомнил он.
— Что обещала?
— Вернуться к тому разговору. — У Графа была превосходная память. — О наших с тобой чувствах. Помнишь?
— Вообще-то, если мне не изменяет память, речь тогда шла только о твоих чувствах, Олег.
Граф несмело, насколько хватило сил, стиснул мои пальцы.
— Скажи мне честно, долго ты будешь надо мной издеваться? — простонал депутат Государственной думы. — У меня ведь тоже есть сердце. И я, — Олег сглотнул, — я люблю тебя, Женя.
— Я тоже люблю тебя, Граф.
— Нет, — покачал он головой. — Я имею в виду совсем другую любовь. Не дружескую, а ту, которая обычно бывает между мужчиной и женщиной. Я хочу на тебе жениться.
Я мысленно чертыхнулась. Далась же ему эта женитьба!
— Из меня плохая жена, Граф, — сказала я.
— Меня это не пугает, — оживился Олег.
— Зато это пугает меня, — вполне серьезно ответила я.
С минуту, наверное, мы молча смотрели в глаза друг другу. Наконец я отбросила челку со лба и улыбнулась. Глаза Олега загорелись надеждой.
— Соглашайся, — живо произнес он. — Не пожалеешь, Женечка. Я гарантирую.
— Верю, Граф, но…
— Постой, — остановил он готовые сорваться с моих уст слова. — Я что-то не понимаю. Ты что, отказываешь мне? Опять отказываешь?!
— Боюсь, что да, — тяжело вздохнула я. — Прости, Олег.
Он отпустил мою руку и вновь смежил веки. Я провела рукой по волосам Устинова.
— Но у меня есть к тебе встречное предложение, Граф, — мягко произнесла я. — Не откажешь в скромной просьбе?
— Говори.
— Я собралась в отпуск. Хочу немного отдохнуть в каком-нибудь райском уголке. А твой брат изуродовал мне машину…
— Считай, этой проблемы уже нет, — заверил меня Устинов. — Что-нибудь еще?
— Пожалуй, да, — я кокетливо повела плечами. — Не люблю путешествовать в гордом одиночестве. Составишь мне компанию, Граф?
— Женечка!
Олег засветился от счастья и попытался заключить меня в пылкие объятия. Но боль в груди напомнила Устинову, в каком положении он находится. Раненый снова откинулся на подушку и застонал.
— Надеюсь, ты не умрешь от счастья, Граф? — улыбнулась я.
— Ни в коем случае.
У него теперь и в самом деле появился реальный стимул бороться за жизнь.
