– Ничего. Просто я ненавижу киднеппинг.
– Чего?
– Ненавижу, когда детей крадут!
Мимо нас пролетел джип, а за ним – «Мерседес». В зеркале заднего вида мне было видно, как они дружно тормознули, развернулись и рванули в обратную сторону. Я выключила мотор, вышла из машины. Первым ко мне подбежал Павел Петрович.
– Алиска с вами?
– Да, на заднем сиденье, жива-здорова, спит.
Возвращались мы в поместье целой колонной. Впереди в джипе начальник службы безопасности и я со спящей Алисой на коленях, в «мерсе» Ваня – вез плененную мной Яну, а за ним – «Форд» компании «Фиеста», который вел какой-то неизвестный мне парень, видимо, из службы Павла Петровича.
По дороге я рассказала начальнику охраны о «подметном письме» и о том, как вычислила Яну благодаря метке, которую оставил на ее руке мой царапка-котик. Когда я обрисовала роль Евгения Эммануиловича во всей этой истории, Павел Петрович смущенно хмыкнул:
– Надо же, как я лопухнулся, я же у этой самой Яны даже не потребовал рекомендацию с ее последнего места работы, думал: если ее академик рекомендует, значит – все должно быть чисто.
– Кстати, академик он липовый, – и я вкратце пересказала ему досье господина Лисовского, добытое мной и Костиком из разнообразных источников.
– Да уж, народ в наше время пошел чудной. Никому верить нельзя, даже академикам…
– Ну почему же, – заступилась я за честь представителей вида homo sapiens. – Есть ведь и порядочные люди, только непорядочные, к сожалению, занимают большее жизненное пространство.
– Это вы правильно сказали… И вот еще что, вы простите меня, Лизавета Петровна, что я в вашей личности сомневался.
– Да ладно, я уже и забыла…
Мы помолчали. И я подумала, что сейчас именно то самое время, когда я могу поговорить с ним на интересующую меня тему.
– Мне Галина Герасимовна сказала, что вы ей доводитесь двоюродным дядей.
– Да, довожусь. У нас с Ксаной матери были родными сестрами по отцу.
– Значит, вы теперь приходитесь родственником Антону Зиновьевичу.
– Ну, вроде так, а с чего вы об этом заговорили?
– Потому что по поручению Веры Дмитриевны я ездила в больницу, где проводилось вскрытие тела Марии Эрнестовны, и выяснила, что на самом деле она умерла от передозировки лекарственного препарата дигитоксина, о чем, к сожалению, не было сделано записи в заключении патологоанатома. Короче, ее убили…
Машина вильнула, но Павел Петрович тут же взял себя в руки.
– Убили, говорите?!
– Да.
– Так, – Павел Петрович вытер платком взмокший лоб, – ничего себе информация… А хозяин знает?
– Нет, мы пока не хотим говорить, пока не выясним все обстоятельства дела.
– Кто это – мы?
– Вера Дмитриевна и, по ее просьбе, я.
– Понятно теперь, почему вы о моих родственных отношениях с Галиной спросили. Получается, что смерть хозяйки была мне выгодна!
– Получается, так…
– Вы, конечно, можете думать что угодно, только я вам вот что скажу… Когда я, год отвалявшись по госпиталям, вернулся с первой чеченской войны с пробитыми легкими и контузией печени, комиссованным из армии подчистую, без гражданской специальности, знакомств и связей, меня никто не брал на работу, даже простым охранником – кому нужен инвалид, харкающий кровью… Всем было наплевать, что я попал на эту войну не по своей воле, а по приказу тогдашнего президента, что меня тошнило от глупости приказов нашего командования, но я давал присягу и должен был ее выполнять. Некоторые работодатели, начитавшись газет, где писали, что русский спецназ насиловал чеченских женщин и ради развлечения убивал чеченских детей, вообще смотрели на меня как на зверя и гнали взашей.
Антон единственный, кто сам меня принял, два часа со мной беседовал, а потом повел по заводу. Провел по цехам, показал столовую, где работяг бесплатно кормят обедами, детский сад-ясли, куда мамаши, приходя на работу, отдают детишек, спортивный комплекс с сауной и бассейном для всех работников, а не только для топ-менеджеров.
А после сказал: «Видишь, люди здесь могут нормально работать, и это правильно. Но многим это не нравится. Поэтому все это нужно хорошо охранять. Не мою особу, а все, что здесь есть. И я, товарищ майор, доверяю это дело тебе».
А потом он свозил меня к какому-то знаменитому доктору, и тот сделал мне операцию, и я уже больше кровью не харкал.
Так что, Лизавета Петровна, хотите верьте, хотите нет, но боль такому человеку я никак причинить не мог. А что до Гали… Я видел, как Антону тяжело приходится из-за неспособности его супруги по женской части. Он мужчина в самом соку, но проститутками брезгует, а блядей презирает. А без этого дела-то жить никак нельзя. Ну, я и замыслил найти ему скромную и справную бабенку из простых, лучше из вдовых, которая бы рада была и по женской линии удовольствие получить, и материальное положение поправить. Я как раз к матери тогда собирался и решил ему любовницу с Дона привезти, женщины у нас не в пример столичным – и здоровее, и веселее. Приехал, а тут племянница Галя – красавица, каких поискать надо. А время-то такое, что красоту этакую какие-нибудь абреки запросто затоптать могут, и заступиться некому – ни отца, ни брата. Да и сама еще глупая, как бабочка готова на огонь лететь, на всякие там конкурсы, где девок почти что голышом мужикам показывают. Я тогда и решил увезти ее от греха подальше в Техноград и пристроить к Антону. Знал, что он ее не обидит и обеспечит. Может, на его деньги она и в институт поступит. Ну а надоест ему, выдам замуж за хорошего человека…
Так что, Лизавета Петровна, матерью клянусь, – не было у меня никакого злого умысла, да и мыслей, что Мария Эрнестовна так в одночасье скончается, не было… так и на суде скажу.
– А вот этого не надо.
– Чего не надо?
– Суда не надо, Павел Петрович. Вы же не хотите, чтобы имя Шадрина во всех СМИ полоскали?!
– Конечно, не хочу!
– Ну, так, значит, нужно самим найти убийцу, что мы с Верой Дмитриевной и пытаемся сделать. А там уж решайте сами, что с ним делать, хотя мне кажется, что лучше всего будет отпустить его на все четыре стороны. Да, кстати, вы вот когда про Ростов говорили, вы не подумали о том, зачем так далеко искать вашему шефу любовницу? Например, была же рядом с ним Агнесса Николаевна, вполне еще не старая женщина, здоровая, полная сил.
Павел Петрович презрительно фыркнул, не отрывая взгляда от дороги.
– Агнесса другого калибра женщина – строгая, ответственная, самостоятельная. В молодости, Антон говорил, у нее жених погиб, моряк, и она с тех пор ни на кого из мужиков смотреть не желает. Хотя многим и сейчас еще нравится. Вот взять хотя бы Андрея, он по ней уже давно сохнет, хотя она его лет на пять старше… Кроме того, Агнесса Марию Эрнестовну как сестру любила. До сих пор после ее смерти в себя прийти не может. Зойка говорит, что даже пить начала… – И внезапно прервал рассказ: – Вот мы и приехали…
Джип остановился у кованых ворот, которые медленно стали разъезжаться в стороны.
Компанию по возвращению младшей дочери господина Шадрина в родные пенаты бывший майор-десантник провел четко и грамотно. Машину он подогнал к заднему фасаду дома, к террасе, я на руках отнесла Алису в детскую, где меня встретили зареванная Галина и абсолютно спокойный, но бледный Антон Зиновьевич.
Я осторожно положила девочку на кровать.
– Что с ней?
– Ничего страшного, она просто спит после димедрола. И это хорошо, никакого стресса не будет. Проснется где-нибудь через полчаса.
Оставив ребенка на попечении родителей и поручив Павлу Петровичу пересказать им хронику событий, я пошла к себе, чтобы смыть дорожную пыль и покормить Персика, у которого с самого утра во рту не было маковой росинки. Мое заброшенное животное встретило меня возмущенным воплем, и я с извинениями наполнила его миску кормом.
– Прости, Персик, такое больше не повторится…
Кот презрительно мурлыкнул и сосредоточился на еде. На пороге незакрытой двери образовалась Анюта.
– А куда вы Алиску возили?
– Почему ты считаешь, что я ее куда-то возила?
– Я же видела, как вы из дяди-Пашиной машины выходили с ней на руках.
– А если не с Алисой, а с куклой, которую ей подарил Евгений Эммануилович?
– Ладно, что я, совсем дебилка, живого ребенка от куклы не отличу? И почему Алиска спала, и куда повели Яну?
– Успокойся, Анюта, когда закончится бал, погаснут свечи и разъедутся гости, мы с тобой сядем в каком-нибудь тихом уголке и поговорим «о башмаках и сургуче, капусте, королях и почему, как суп в котле, кипит вода в морях»…
– Это из «Алисы в стране чудес», я знаю…
– Молодец, что знаешь… А сейчас я прошу тебя вернуться к гостям и, если получится, заныкать для меня кусочек мильфёя, потому что мне очень уж хочется его попробовать… Да, кстати, ты случайно не знаешь, кто мог потерять этакую красоту? – И я достала из кармана брюк блестящую перламутром пуговицу, найденную мною сегодня утром у бассейна.
