– Ну, конечно, я ведь не имею папу в Арабских Эмиратах!
– Ты имеешь наглость постоянно тыкать мне своими претензиями и ехидно все комментировать. И при том ты якобы страдаешь от любви. Господи, какая любовь?! Ты и понятия не имеешь о любви!
– Конечно, куда мне до любвеобильного Миши!
– Оставь его в покое!
– Да он мне сто лет не нужен! И, поверь мне на слово, спустя энное количество лет и ты ему не будешь нужна, даже с солидной доплатой!
Соня издала некий звук, похожий на рычание и, поискав взглядом, чем бы запулить в меня, цапнула первое подвернувшееся – плюшевого мишку с полки, что есть сил швырнув его мне в лицо:
– Заткнись ты, ради бога!
Разумеется, этот мягкий снаряд не нанес моей физии серьезного вреда, но я, получив запал, оторвал у мишки бархатное сердечко и потряс им:
– Сердце – мое, а бессердечного Мишу я возвращаю тебе. Получите!
И мишка полетел в Соню, малость сбив ей прическу.
– Придурок!
Мишка вновь полетел в меня.
– Сама дура безмозглая!
Несколько секунд я молча сидел, ностальгически разглядывал мягкое сердечко, а в моей голове все повторялись рефреном простые слова: «Бессердечный Миша… Бессердечный Миша…»
Почти тут же откуда-то из закоулков памяти вдруг всплыл другой эпизод: Миша с прижатыми к груди руками, с отчаянным взглядом, в роскошном «Феррари» перед домом Пенки…
– …Соня, прошу: дай Мыша любовь, только любовь! – он едва не плакал. – Есть Мыша, нет любовь!
«Мыша – любовь… Мыша – любовь…» – я несколько раз повторил два этих самых обыкновенных слова, прежде чем их подлинный смысл в одно мгновение стал мне ясен и понятен.
«Мыша» – это вовсе не сам Миша Альмасли, а тот самый плюшевый мишка, что летал между мной и Соней, как футбольный мяч, тот самый, что Соня, судя по всему, и не считала подарком всерьез!
«Любовь» – это вовсе не чувство, которого Миша домогался от Сони, а вот это самое сердечко, что я оторвал при нашей баталии!
«Есть Мыша, нет любовь» – эта фраза вовсе не являлась плачем влюбленного, но всего лишь констатацией факта: у плюшевого мишки, что так и сидел на полке в кухне Пенки, было оторвано сердце!
Итак, все просто – Миша вовсе не умолял Соню о любви, он всего лишь со своим оригинальным акцентом просил вернуть сердечко плюшевого мишки, которого он настойчиво причислял к своим подаркам, ведь именно с него и начинался список: «Мыша – Любовь!» А я, наивный чукотский юноша, полагал, что Альмасли ставит свое имя как дарителя во главе списка!
Я разжал ладонь, разглядывая плюшевое сердечко. Нарочито неторопливо достал из стола ножницы и аккуратно разрезал по шву…
Две минуты – и я набирал тот самый номер, что дал мне сто лет назад, после ограбления века в «Садах», майор Петр Иванович Лучников.
– Добрый день, Петр Иванович. Это Ален Муар-Петрухин по делу о пропавшем бриллианте «Слеза небес»… Думаю, вы ничего не обнаружили ни в шкатулке, ни в жилетке, ни в жакете, и даже клатч оказался пустым… В самом деле, я в том уверен на все сто, готов поспорить на что угодно… Отказываетесь спорить? Неудивительно. А что Миша – так и молчит? Словно замок на рот повесил? – я усмехнулся. – И бог с ним, пусть молчит. Потому как, если отрапортовать в двух словах, то я довожу до вашего сведения: я хотел бы, чтобы вы ко мне подъехали прямо сейчас, немедленно. Я нашел бриллиант… Разумеется, я не шучу – «Слеза небес» в настоящий момент лежит у меня на ладони. Знаете, а в этом камушке действительно есть нечто потрясающее, но, учитывая его долгую кровавую историю и два последних трупа, я бы не рискнул держать это сокровище в своем доме. Так что приезжайте и заберите его поскорее…
Поверьте, я нисколько не преувеличил для красного словца, он реально был прекрасен и одновременно ужасен – сверкающий всеми своими гранями знаменитый бриллиант, вобравший в себя множество историй великих и совершенно безвестных людей, их слезы и смерть.
Я аккуратно спрятал камешек назад в плюшевое сердечко и в ожидании прибытия полиции заварил себе еще одну порцию кофе.
Знаменитый бриллиант «Слеза небес», который, как выяснилось, все это время отдыхал в заднем кармане моих джинсовых шорт, торжественно вернули его владельцу Славе Ершову, который не поспешил раскошелиться перед сотрудниками полиции, ограничившись простым и сердечным «спасибо».
Разумеется, сие чудесное обнаружение, казалось бы, бесследно исчезнувшего бриллианта стало настоящей сенсацией, так что первые два дня меня совершенно замучили журналюги, карауля у дверей дома, – каждый желал узнать интимные подробности того, как «Слеза небес» попала в мои штаны.
Надо ли говорить, что наш дорогой отец мгновенно воспарил духом? Старый Лис немедленно прибыл в Москву и тут же провел пресс-конференцию, где я сидел рядом с ним, изо всех сил счастливо улыбаясь, словно немыслимо счастлив оказаться в центре всеобщего внимания.
Но, стоит отдать ему должное, Старый Лис отплатил мне за муки – разумеется, в своем стиле.
– Если вы помните, в тот день, как мир увидел роскошный флакон наших роскошных духов «Слеза небес», я официально заявил, что фирма «Сады Семирамиды» выплатит премию тому, кто сумеет найти бриллиант, – тут отец скромно потупился. – Признаться, я и не думал, что бриллиант отыщет мой родной сын, полагая выплатить премию полицейскому управлению. Что ж, слово надо держать…
Тут он торжественно поднялся – пришлось следом подняться и мне – и протянул мне руку в горячем рукопожатии.
– Ален, я распорядился перечислить на твой счет премию. Не буду называть конкретную сумму, скажу лишь, что на нее ты вполне можешь купить четвертинку «Слезы небес»!
Сами понимаете: тут же последовал взрыв аплодисментов, фотовспышки и вопросы корреспондентов на всех языках мира.
Ясное дело, деньги никогда не бывают лишними; свой приз я решил потратить с умом и на любовь, выбрав какой-нибудь изысканный перстень для Сони. Я подумал, что назначу ей встречу, преподнесу перстень и сделаю предложение руки и сердца. Пусть попробует отказаться! Но перед этим серьезным шагом произошло еще несколько весьма серьезных событий.
Ну, во-первых, мне неожиданно позвонила взволнованная и счастливая Пенка, которая вовсю готовилась к бракосочетанию со Стефаном, а потому словно оглохла от своего женского счастья – не разговаривала, а выкрикивала в трубку каждую реплику, как некий слоган.
Предварительно поведав мне подробности их со Стефаном любви и согласия, она приступила к сообщению последних новостей таким оглушительным сопрано, что я был вынужден держать трубку подальше от уха.
– Вчера мы со Стефаном смотрели по телевизору сенсацию: оказывается, бриллиант нашли у тебя в джинсах! Поздравляю! Здорово!
Разумеется, я не стал уточнять, что никто не искал бриллиант в моих джинсах, что я сам его там обнаружил. Я просто выразил свою радость за них с комиссаром, после чего, едва не оглохнув, еще в течение как минимум двадцати минут выслушивал монолог счастливой женщины Пенки Петковой.
– О, ты не представляешь – я так счастлива, так счастлива, как будто уже вознеслась на небеса! – восторженно орала славная подруга. – Кроме того, эта история с «задушен заек» и мистической реализацией моего неопубликованного романа взволновали едва ли не всю Болгарию – меня просто замучили интервью! Я замучилась по сотне раз живописать в красках смерть трех «зайцев», и теперь все только и поют осанну тебе и болгарской полиции, благодаря которым третий «заяц» избежал лютой смерти…
Под финиш этого волнующего рассказа я уже всерьез опасался за свои уши, а потому поспешил распрощаться, от души пожелав Пенке со Стефаном мира да счастья, и с облегчением дал отбой.
Второй звонок прозвучал в тот же день, ближе к вечеру.
– Добрый вечер, милый человек. Узнаешь?
Разумеется, я узнал – на связи был майор Лучников. Его звонок мгновенно заставил меня нахмуриться: с чего бы это ему мне звонить, да в такое время, да после благополучного обнаружения бриллианта?
Он только хмыкнул в трубку, будто услышал мои опасения.
– Чую сердцем, ты понял: что-то случилось. Я прав – чуешь, милый человек? Потому как я к тебе с недобрыми вестями.
– Как всегда, вы абсолютно правы, Петр Иванович. Давайте, режьте по живому – что же случилось?
Он вздохнул:
– Не знаю, в курсе ли ты насчет того, как все кругом бурно обсуждают неопубликованный роман твоей болгарской подруги? Вроде как требуют, чтобы она его побыстрее дописала и издала. Что-то там с тремя задушенными зайцами…
Я тут же вспомнил недавние счастливые вопли Пенки, боль в моем правом ухе и только кивнул.
