— На другом берегу реки Багмати раскинулся красивейший город Патан… — голосом народной сказительницы тут же ответила та и, закрыв глаза, продолжала нараспев, — с четырех углов города стоят ступы царя Ашоки. Стоят они там с третьего века до нашей эры. Если бродить сквозь дворы города, можно отыскать храм Махабордха, который как две капли воды похож на Индийский храм, тот самый, где Будда обрел просветление, или Золотой храм, который охраняют священные черепахи, а на стенах местного полицейского управления выгравирована вся Камасутра.
— Интересно, чем они в этом управлении занимаются? — усмехнулся Борис.
— Тем, чем и прочие полицейские управления во всем мире, — имеют всех подряд. Только нигде об этом столь открыто не декларируют. А вот в красивейшем городе Патане прямо на стенах, мол, заходи, не бойся, выходи — не плачь, — фыркнула Виола, ничуть не впечатлившись рассказом тетушки.
На Сашку же речь Виктории произвела неизгладимое впечатление. Она как наяву увидела красочные открытки города Патана с красивейшими храмами, внутренними двориками и испещренными древней гравировкой стенами.
— Патан — город художников и мастеров, — Виктория открыла глаза и вдруг воскликнула с девичьей живостью: — И в конце концов в Непале есть Эверест!
— А в Париже — Эйфелева башня, — как ни в чем не бывало молвила племянница. — Подумаешь, Эверест! В твоем Непале канализация на уровне XVII века. Лично для меня этого вполне достаточно, чтобы никогда туда не ездить.
— Здравствуй, Павел! — излишне радостно поприветствовал того Борис, которому до смерти надоели рассуждения женщин как о непальских городах, так и о всех прочих. Он, собственно, и не скрывал этого: кивнув на жену, тоскливо изрек: — Ты-то меня поймешь. Устал от утренних путешествий.
— Еще бы! — хохотнула Сашка и плюхнулась на стул между отцом и Викторией. — Все помнят, как ты на Мальте спустя неделю после прилета удивился: «А тут еще и море есть?» — передразнила она его тогдашнее искреннее недоумение.
— Вот скажи мне, Павел, что бы ты выбрал: хороший бар в отеле или огромную лужу соленой воды, в которой плавают дикие акулы? — обратился к нему Борис. — Нет, ответь!
Все заинтересованно уставились на растерявшегося Павла. Виктория даже прищурилась.
— Ну… — после минутного колебания изрек тот и неожиданно покраснел, — я плохо себе представляю как то, так и другое…
— О-па! — обескураженно воскликнул Борис. — Не ожидал от тебя, друг!
— А я тебе и не друг, — тихо заметил Павел и сел рядом с Виолой.
Борис раскрыл было рот, потом закрыл его, потом нагнулся и кинул взгляд, исполненный немого упрека на невежливого гостя.
Аркадий Петрович неопределенно хмыкнул. Сашка пришла к выводу, что ответ Павла ему скорее понравился, нежели не понравился.
Странно, но Виола тоже не спешила урезонить обидчика собственного супруга. Она нагнула голову, поэтому выражения ее лица никто увидеть не мог.
— Я все жду, когда ты предложишь мне спеть дуэтом, — как всегда, спасла ситуацию Виктория, обратившись к обескураженному Борису. — Я же знаю, что ты просто не решаешься. Пойдем.
С этим она поднялась из-за стола, более не удостоив никого ни словом, ни взглядом. Обогнув стол, она взяла Бориса за руку и быстро выволокла из комнаты.
— Нет, ты слышала?! — донеслось до всех уже из малой гостиной. — На что это похоже? И жена моя тоже хороша! Вот же…
Тут Борис подозрительно внезапно умолк, словно Виктория зажала его рот рукой, дабы он не вымолвил ничего, что послужило бы началом скандала между супругами.
Виола в этот момент облегченно вздохнула и повернулась к отцу:
— Пап, я хотела бы обсудить с тобой кое-какие детали предстоящего слияния…
— Нечего обсуждать. Никакого слияния не будет, — отрывисто ответил он, так и не оторвав взгляда от чашки с остывшим кофе.
— Как это? — она вздрогнула и напряженно замерла. Глаза ее блеснули холодными искрами.
— Вот так. Павел, — он повернулся к тому и широко, совсем по-мальчишески улыбнулся: — Так ты говоришь, что никогда не пил пиво и не видел моря?
Тот отрицательно покачал головой.
— Забавно, — хихикнула Сашка, — про море я еще могу поверить. Но чтобы про пиво…
— К сожалению, море я тебе показать не могу. Зато пива мы выпьем, — он встал из-за стола, поднял за руку Сашку и кивнул Павлу, мол, пойдем: — Приглашаю вас, господа.
— Куда это вы? — требовательно вопросила Виола и тоже поднялась, так порывисто, что опрокинула свою чашку. Черная жижа испачкала белую скатерть. — Ой, дьявол! — она нахмурилась.
— Мы следуем в Парк имени Горького, — ответил ей Аркадий Петрович уже у дверей. — Едешь с нами?
— В парк Горького? — скривилась она. — Ты что, с ума сошел! Папа, ты не хочешь объяснить, что происходит? Ты только что отменил собрание, которое я готовила по твоей же просьбе, а теперь преспокойно едешь пить пиво?! Папа! Папа!
Он не стал ее слушать, медленно двинулся вон, лишь помахав напоследок рукой, так и не обернувшись. Но Виола не была бы Виолой, если бы не кинулась следом.
— Папа! Нет, я жду объяснений. Что я должна сказать Карповскому и еще полусотне представителей? Папа! — она догнала его уже в малой гостиной и дернула за руку.
— Не у-уходи, пообу-удь со мно-ою… — зычно пел Борис под аккомпанемент Виктории.
Оба, розовые от возбуждения и удовольствия, сидели рядом за роялем.
— Папа! — заорала Виола, потому что Аркадий Петрович попытался продолжить намеченный маршрут в холл.
Сашка схватилась за Павла, понимая, что сейчас отец рявкнет на сестру так, что та отлетит к стене. А они все попадут под шквал взаимного негодования. Но отец вдруг ласково улыбнулся, обнял Виолу и почему-то кивнул ей на Павла:
— Спроси у него.
— Что?! — взревела та, по большей части от того, что музыка мешала ей осознать слова отца. Возможно, она даже не расслышала, что он ей ответил.
А музыка в этот момент оборвалась. Оба исполнителя повернули головы, наблюдая сцену расширенными от удивления глазами. Виола раньше никогда не повышала голос на Аркадия Петровича. Никогда! Даже в детстве!
— Что?! — повторила она гневно.
— Я всего лишь переадресовал твой вопрос Павлу, — спокойно ответил отец. — Спроси у него. Он мне посоветовал начать перестройку с себя, вот с себя я и начну.
— Но он, кажется, тоже отправляется пить пиво! — ее глаза метали искры просто-таки адской злости. — Я не понимаю, ты решил отказаться от сделки века и идешь пить пиво? А я должна спрашивать у Павла, почему ты позволяешь себе такое самодурство?! А сам ты со мной говорить не желаешь?
— Тебе действительно лучше с нами не ходить, — Аркадий Петрович повернулся и быстро зашагал в холл.
Павел потянул Сашку за руку. Она оглянулась уже в дверях. Виола сидела прямо на ковре, посреди гостиной, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону, и повторяла осипшим голосом:
— Я не понимаю. Я не понимаю ничего…
Виктория присела рядом с ней на корточки, гладила по голове, пытаясь что-то объяснить настолько тихо, что Сашка не расслышала.
Сердце ее сжалось от жалости к сестре.
— Папа, — она рванулась к отцу, преграждая дорогу, — ну как ты можешь?!
— Детка, это всего лишь бизнес, — он жестом подозвал семенящую мимо Валентину.
Та подлетела к нему на полусогнутых, видимо, уже напуганная.
— Принесите Виоле стакан воды. И дайте ей снотворное. Пусть выспится и успокоится.
— Папа! — не унималась Сашка. — Дело тут не в бизнесе. Ты ее обидел, папа!
— Иногда лучше обидеть. Она потом поймет, — он двинулся к выходу, бросив через плечо домоправительнице: — Я собираюсь уехать из дома. Пусть готовят машину. Как обычно.
— Папа, — Сашка совсем растерялась.
Отец никогда не обращался так жестоко ни с ней, ни с Виолой. Что с ним случилось? Почему расторгнуть сделку настолько важно, что он даже не обсуждает это с Виолой, которая, скорее всего, впала в истерику именно от того, что готовилась к ней долгое время, почитая ее за самую главную в своей жизни. Мог бы и поговорить с ней. Успокоить как-то. Нет, едет пиво пить!
— А ты Сереге своему позвонишь? — спросил Аркадий Петрович, стоя на крыльце и щурясь на палящее солнце. — Ты пригласишь его?
Она растерянно повернулась к Павлу. Тот лишь улыбнулся да пожал плечами.
— И не подумаю, — ответила она скорее ему, чем отцу.
— Вот как? — судя по всему, ее ответ Аркадию Петровичу не слишком понравился, но он предпочел не начинать новую перепалку, а молча пошел вниз по лестнице.
Сашка метнулась в гостиную, где Виктория с Борисом и Валентиной укладывали хнычущую Виолу на диван. Не зная, чем помочь и нужна ли ее помощь, она застыла в дверях.
* * *
Павел вышел на огромное крыльцо и задрал голову, прищурившись на солнце.
