– Хорошо. Я немедленно к нему еду.
Папские апартаменты размещались в Апостольском дворце, на площади Святого Петра. Кабинет папы и помещения для частных аудиенций находились на третьем этаже, рядом с Большим и Малым тронными залами. Всякий раз, перешагивая порог его кабинета, Маттео испытывал невольное волнение. Сегодняшний день не стал исключением. Остановившись перед высокой резной дверью, епископ унял учащенное дыхание и прошел вовнутрь.
Папа Пий Шестой сидел в кресле из слоновой кости. Через высокие окна на противоположную стену, расписанную сценами из жизни в раю, падал яркий свет.
Теперь в Пие не было ничего от того двадцатипятилетнего кардинала, у которого он, Маттео, ради озорства, будучи базарным воришкой, снял с пальца перстень. Сейчас это был человек, наделенный немалым влиянием, к слову которого прислушивались далеко за пределами Папской области. В какой-то степени он был хозяином всего католического мира.
– Садитесь, ваше преосвященство, – показал папа на свободный стул.
Как и всякий человек, Пий Шестой не был лишен слабостей, и большая часть его церковных деяний сводилась к тому, что он организовывал празднование юбилейного года, где допускалось особое отпущение грехов. Папа столь часто грешил, что порой казалось, будто бы подобные мероприятия он организовывал исключительно для себя.
Тридцать лет назад епископ Маттео связал свою судьбу с братством иезуитов и не мог простить папе роспуск ордена, чье решение сильно ударило по всему католицизму. Однажды в кругу иерархов Маттео резко осудил приказ папы. А на следующий день Пий Шестой, не прощавший даже малых обид, вызвал его к себе в кабинет и велел возглавить миссионерство в Мексике. Миссионерство прошло успешно, за что Маттео получил орден Святого Людовика из рук самого его святейшества. Сейчас эта была вторая встреча с папой после его возвращения.
– Вы знаете, зачем я вас позвал? – спросил Пий Шестой.
– Я могу только догадываться, ваше святейшество, – негромко произнес отец Маттео. – Наполеон Бонапарт?
– Вы, как всегда, проницательны, епископ. А это означает, что я не ошибся в своем выборе. Наполеон захватил Урбино, Болонью, Феррару; теперь на очереди Папская область. Недавно от этого корсиканского выскочки я получил письмо, он предлагает мне отказаться от светской власти. Каков нахал!
Возможно, что Пий Шестой обладал некоторыми грехами, но уж в чем ему не откажешь, так это в самопожертвовании. За свои идеалы он способен был отдать жизнь. Военные действия, развернувшиеся на границах Папской области, негативно отразились на его внешности. На высоком выпуклом лбу отчетливо обозначились морщины; кожа на скулах пообвисла.
Его папство, длившееся свыше двадцати лет, было едва ли не самым длинным в столетии. А молодым прихожанам казалось, что Пий Шестой просто родился папой римским. Всем своим обликом он всегда излучал уверенность, его слова обладали проникновенностью и твердостью одновременно. Но сейчас перед Маттео сидел старик, сомневающийся в собственных силах. Государству, которому он посвятил всю жизнь, которое возглавлял столь длительное время, грозила смертельная опасность. Беспощадный враг уже стоял у порога, громко стучал алебардой в запертые двери и желал разорить порядок, державшийся многие столетия. У его государства не имелось достаточно сил, чтобы противостоять наступлению, а у кардиналов, подпиравших папский престол, – должной воли.
Отец Маттео как никогда остро осознал, что папа Пий Шестой остался в полнейшем одиночестве.
– Что вы будете делать, ваша светлость? – спросил он, испытывая к понтифику сочувствие.
Возможно, что именно в эту минуту папа пожалел о роспуске ордена иезуитов, чье влияние при королевских дворах было когда-то безмерно. Это был тот цемент, который мог сплотить королевства в единое целое и противостоять Наполеону Бонапарту.
– Рассчитываю на преданность Бурбонов, а также на Австрию. Хотя они сами далеко не в лучшем положении. Как бы там ни было, но мы должны собрать собственное воинство и выдвинуть его навстречу Наполеону.
– Наполеон объявил Риму войну?
Едва заметно кивнув, папа ответил:
– Два часа назад мне принесли от него депешу… Но это еще не все. Со своей стороны Наполеон требует от меня, как главы Рима, немедленной капитуляции. В противном случае обещает взять меня под стражу и держать в крепости до конца моих дней. Смерть меня не страшит, меня пугает другое – папскому государству, построенному нашими великими предшественниками, грозит гибель от антихриста, замахнувшегося на святой престол!
У Пия Шестого изначально было все, чтобы стать великим понтификом. Ему следовало возглавить орден иезуитов, преумножая его могущество и влияние католической церкви, но где-то в середине своего жизненного пути он размяк и все свои силы растратил на организацию церковных празднеств.
– Этого не будет, ваше святейшество! – невольно воскликнул Маттео.
– Мне знакома порода таких людей, как Бонапарт. Не пройдет и пяти лет, как он захочет, чтобы папа римский объявил его императором и лично надел на его голову корону. Сейчас ни один король не смеет противиться его воле. Каждый из них всецело зависит от его многочисленных прихотей. А теперь он пожелал иметь ручного понтифика. Возможно, что мы проиграем в этой войне, но мы обязаны оказать Наполеону сопротивление. На нас смотрит весь христианский мир. В ближайшие часы мы выступаем навстречу корсиканцу.
Епископ Маттео старался не показать своего удивления. В прежние времена папа римский не бывал с ним столь откровенен. Порой ему казалось, что понтифик давно позабыл о его существовании. Ему бы сейчас собрать кардиналов и поведать о надвигающейся угрозе, а он беседует с епископом далеко не самой влиятельной епархии.
– Как мне помочь государству, ваше святейшество? – спросил Маттео, понимая, что был вызван не случайно. Понтифику свойственно досконально обдумывать каждое свое решение.
– Вместе с папским войском на войну отправятся кардиналы. Но ни одному из них я не могу доверять. Уж слишком роскошную жизнь они проводят в Риме и за собственное благополучие готовы продать половину папских земель. Никто из них не прошел через те лишения, что выпали на вашу долю. Кажется, вы были карманником, отец Маттео?
– Среди отпрысков герцога Фарнезе карманников нет, – едва улыбнулся епископ, подумав о том, что папа не мог не помнить о том, что когда-то он украл у того кардинальский перстень. – Это было в другой жизни.
– В другой жизни вас били за воровство?
– Да, святой отец, мне крепко доставалось, – признался Маттео.
– Били кнутами?
– Случалось. Честно говоря, я до сих пор не пойму, почему меня не прибили.
– Видно, Господь оберегал вас для того, чтобы подготовить к главному испытанию в своей жизни, – серьезно отозвался Пий Шестой.
– Я весь в вашем распоряжении, ваше святейшество.
– Я могу опереться на то, что сопротивляется. Теперь я понимаю, что был не прав, когда распускал орден иезуитов. Они слеплены совершенно из иного теста и не похожи на других монахов. Уверен, что даже сейчас, после роспуска, они не исчезли, а лишь укрылись в катакомбах от гонений. Признавайтесь, вы иезуит?
Особенность иезуитов заключалась в том, что они могли скрывать свою принадлежность к братству за светским образом жизни; им разрешалось носить мирскую одежду, но при этом продолжали оставаться священниками.
– Да.
– Я бы хотел, чтобы вы находились вместе с моим воинством, вдохновляли его божьим словом и своим личным примером. Вы можете облачиться в светское платье, – разрешил понтифик, – иезуитам это не возбраняется.
– Даже если я сниму светское платье, то не сниму епископский перстень. – Отец Маттео положил на стол ладонь, на безымянном пальце которой полыхал золотой перстень с крупным изумрудом.
– Это изумруд Монтесумы?
– Именно так.
– Перстень можете не снимать, это ваше право. Я подпишу распоряжение, что с сегодняшнего дня вы можете именоваться титулом «почетный капеллан его святейшества».
– Спасибо, ваше святейшество, – сдержанно ответил отец Маттео. – Считаю этот титул всего лишь авансом перед предстоящим сражением. Уверяю вас, я буду хорошим капелланом.
Накануне вечером позвонил Владлен и сообщил, что перезвонит часов в десять, чтобы сообщить время сделки. Алексей Павлович Таранников, поднявшись рано утром, находился в приподнятом настроении. Пройдет каких-то несколько часов, и он станет обладателем уникальной вещи, о которой мечтал всю жизнь! Тщательно побрившись, он с удовольствием отметил, что, несмотря на тревожную ночь, выглядит великолепно. И вообще, Алексей Павлович обратил внимание на странную закономерность своего организма – адреналин всегда действовал на него благотворно.
С полчаса назад позвонили Кент с Упырем, сообщили, что находятся по дороге к его дому, и Таранников велел им быть на связи. Так что день начинался благоприятно.
