в лоб с близкого расстояния. Видите, вот это участок, покраснение? И еще шрам. Мое единственное оправдание – я была уверена, что это след от простой операции по удалению аппендикса.
Appendix vermiformis действительно удален – однако при втором вскрытии, благодаря тому, что полиция затребовала расширенной экспертизы, выяснилось, что мужчине была проведена другая операция – забор костного мозга. Скорее всего, одновременно с удалением аппендикса.
– Что? – спросил Бергер. – Костный мозг, прямо изнутри?
– Да, – подтвердила Роклунд. – Отверстие было просверлено изнутри, с прямым выходом в позвоночник. И, судя по телу, у мужчины наблюдался почти критический недостаток спинномозговой жидкости. При стандартной аутопсии такого не обнаружишь.
– То есть у него выкачали весь костный мозг?
– Похоже на то. А еще у нас есть покрасневший и посиневший участки от правого бедра к животу. Сначала я приняла это за обычные трупные пятна. И даже сравнивая три трупа, я не продвинулась дальше. Но если мы подойдем сюда…
Жуткий танец смерти продолжился переходом к следующему телу. Ангелика Роклунд сорвала с него простыню. Из-за занавеса появилась убитая женщина. В отличие от мужчин, она лежала на животе. Указав на ее крестец, Роклунд продолжала:
– …то увидим небольшое шелушение кожи вот здесь. К сожалению, точно определить, о чем идет речь, невозможно. Но с тех пор, как мы с Блум говорили в последний раз, я проконсультировалась с несколькими дерматологами, и они…
– Дерматологи? – перебил ее Бергер.
– Кожники, – пояснила Роклунд. – Специалисты по коже человека. Так вот, их мнения разошлись, поскольку речь идет о таком неспецифическом покраснении. Но самым правдоподобным мне кажется объяснение, что это пятна от холода.
– От холода? – удивился Бергер.
– Да, следы обморожения.
– У всех четверых? – спросила Блум.
– С первым телом история несколько иная…
– Значит, у пожилого мужчины обморожений нет?
– Нет, – сказала Ангелика Роклунд, отходя от трупа женщины.
Приблизившись к последнему телу под простыней, Роклунд склонила голову набок, наблюдая за послушно следующей за ней в этом танце смерти парой.
– Тут, как я уже сказала, другая картина, – сказала она. – Совсем другая… энергия убийства.
Ни Бергер, ни Блум не решились спросить, является ли «энергия убийства» каким-то профессиональным термином.
Роклунд со вздохом сняла с тела простыню. Воцарилось молчание. Полная тишина.
– «Восемь ножевых ударов по лицу» звучит не так страшно, как выглядит, – сказала Роклунд.
Бергеру и Блум осталось только согласиться.
Когда они смогли отвести взгляд от лица убитого, перед ними оказалось – несмотря на грубо зашитый надрез вдоль грудной клетки – на удивление сильное и крепкое мужское тело.
– Странно, но тут сразу видно, что это пожилой человек, – сказала Роклунд. – Медицинская экспертиза подтверждает мою догадку – ему около семидесяти. Но внешний вид этого мужчины может обмануть неопытного наблюдателя, правда?
– Да уж, окажись я сейчас на этом столе, я бы выглядел намного хуже, – пробормотал Бергер.
Роклунд вдруг повела себя непредсказуемо. Она взялась за пенис мертвого мужчины, повернула его набок и ткнула пальцем.
– Видите шрам? – спросила она.
Бергер и Блум подошли ближе, пересиливая себя.
– Судя по всему, речь идет об операции по увеличению размера пениса, – пояснила Роклунд.
– А такие бывают? – спросил Бергер.
– Да, – ответила Блум, избегая его изумленного взгляда.
– Это довольно сложное и рискованное хирургическое вмешательство, – продолжала Роклунд. – Но, когда я в конце концов все выяснила, это дало мне ключик к остальным, почти незаметным шрамам.
Показывая на разные части мертвого тела, Роклунд рассказывала дальше:
– При первичном осмотре я их упустила. В стрессовых ситуациях рутинные вскрытия часто становятся чем-то рудиментарным. И я вам очень благодарна за то, что вы заставили меня произвести повторную аутопсию. Так вот. Большая часть шрамов – от пластических операций, подтяжка или замена фрагментов кожи. Мне даже удалось обнаружить следы по меньшей мере одной липоксации. Но есть и пара других шрамов, таких же малозаметных, но иного характера. Вот здесь и тут.
Бергер и Блум кивнули. Они сразу поняли, о чем говорит патологоанатом. Мелкие, тончайшие, нарочито минимальные шрамы с более четкими границами, чем следы от пластических операций.
– Запомните, прежде всего, вот что, – сказала Роклунд, указывая на едва различимый шрам в области пупка.
Сопровождаемая Бергером и Блум, она вернулась к женщине, лежащей на животе.
– Боюсь, мне придется попросить вас о помощи, – сказала Роклунд.
Этого-то Бергер и опасался.
И все же он, послушно следуя четким указаниям Роклунд, перевернул оказавшееся довольно легким женское тело. Он с трудом подавлял бесконечные рвотные позывы.
– Обратите внимание на расположение, – сказала Роклунд, указывая на труп.
По крайней мере, Блум проследила за ее пальцем, который остановился у самого пупка.
– Вот это я, конечно, проглядела, – без обиняков призналась Роклунд. – Но теперь я почти уверена в том, что найду как минимум один шрам у нашего бородача. И поверьте мне, искать я буду более чем тщательно.
– Не сомневаюсь, – сказала Блум.
Доцент Роклунд вернулась к мертвой женщине.
– Обратите внимание, что шрам расположен ровно на том же месте, что и у пожилого мужчины.
– Типа, там, где печень? – предположила Блум.
– Без «типа». Но это по-прежнему лишь гипотеза. Еще некоторое время.
– Не понимаю…
– Печень этой неизвестной женщины гораздо в более плачевном состоянии, чем остальные органы. В то же время, я могу с уверенностью констатировать, что все внутренние органы пожилого мужчины были в прекрасном состоянии, пока он не вздумал погибнуть.
– Вы хотите сказать, что?..
– Я ученый, – перебила Роклунд. – Я не говорю ничего, что не имело бы под собой научного обоснования. Но, возможно, эти жертвы все-таки связаны друг с другом.
– Связаны в том смысле, что они… обменялись печенью? – спросила Блум, взглянув на Роклунд. – Такое вообще возможно?
– Тут потребуется специальный генетический анализ, – поморщившись, ответила Роклунд. – Но если у них обнаружится совместимость, то, возможно, все так и есть. Кстати, о генетических анализах…
Она сделала два шага в сторону первой жертвы, пожилого мужчины, и показала на его изрезанное лицо.
– У него зубные протезы, – сказала она.
– Что? – воскликнул Бергер, стараясь не смотреть на труп. – У него вставная челюсть?
– Скорее, серия имплантов. То есть искусственные зубы, внедренные в костную ткань. Один за другим. Все двадцать восемь. Зубы мудрости отсутствуют. Здесь я вижу возможное объяснение тому, почему на него не нашлось зубной карты – вероятно, протезирование производилось за границей.
– Протезирование – звучит как серьезная хирургия…
– Очень серьезная, – кивнула Роклунд. – И никакого тебе больше кариеса, никакого зубного камня. Эти импланты рассчитаны на века.
– Как и все остальное? – сказала Блум.
Бергер и Роклунд уставились на нее в недоумении.
– Мы с самого начала говорили, что первая жертва – на удивление хорошо
