– Привет, рыжая сама знаешь кто, – поприветствовал меня Сирин, протягивая шоколадку «Аленка». – Ну как, не тянет больше на подвиги? На всю жизнь хватило?
– Олег Андреевич, почему меня отпустили? – нахмурилась я, небрежно убирая шоколад в «бардачок» и всем своим видом показывая, что мне подачек не надо.
– А ты бы хотела подольше посидеть? – усмехнулся Сирин. – Понравилось?
– Не в том дело, – сердито оборвала я, ожидая подвоха. – Просто хочу знать.
– Потому что потому, – в свою очередь, нахмурился капитан. – Тебя отпустили. А меня настоятельно попросили написать рапорт об увольнении из двенадцатого отдела ФСБ, где я много лет плодотворно боролся с преступлениями в сфере произведений искусства и антиквариата. Кстати, моего начальника Володю Хренова тоже вышибли.
– И его из-за меня? – тихо прошептала я.
– Не то чтобы из-за тебя, но ты послужила катализатором. Такой вот финал нашей с тобой истории.
И, обернувшись ко мне, невесело улыбнулся.
– Эй, рыжая, не вешай нос! Чем собираешься заняться? Чего молчишь?
А что я могла сказать? Что прямо сейчас поеду к Адгуру, потому что он единственный, кому есть до меня дело? Сирин словно прочел мои мысли.
– Ну, понятно! Думаешь двинуть к своему грузинскому рыцарю?
– Он не грузин, он абхаз.
– Это без разницы. Можешь не ездить – зря только время потратишь. Адгур Лагидзе сел. И сел, надеюсь, надолго.
– Ты его посадил? – раненой львицей вскинулась я, в бешенстве оборачиваясь к капитану Сирину и сама не замечая, как перехожу на «ты».
– Само собой, – собеседник тоже не обратил внимания на фамильярность. – Не думаешь же ты, Берта, что была у него одна-единственная? У него таких девочек для криминала и удовольствий пруд пруди. Он у нас давно находится в разработке. Твой дружок организовал бесперебойный конвейер по продаже ворованных картин за рубеж, таская чужими руками каштаны из огня. Сам он ни разу не сунулся в квартиру жертвы и потому был чист. Он использовал таких, как ты, девочек-ромашек, воровавших картины и время от времени попадавшихся на кражах, ни разу не назвавших его имени, ибо Лагидзе прекрасный психолог и умеет манипулировать подружками. Твой абхаз погорел на Саврасове. Уж очень большой куш пообещали. Заказчик – кстати, наш осведомитель – требовал передать «грачей» до конца недели, потому что уезжал в Европу. Найти и обучить новую дурочку у Лагидзе не было времени. После того как тебя взяли, Адгур отправился на дело сам, и вот тогда-то мы и замели его с поличным. Так что тебе, Лиса, еще повезло, другие девицы до сих пор на нарах чалятся. Итак, повторяю вопрос: чем думаешь заняться?
– Что ты хочешь от меня услышать? – устало спросила я, опустошенная откровениями капитана.
– О дальнейших планах, разумеется.
– Запрусь в своей комнате с книгами, – я даже передернулась от подобной перспективы, – буду в институт готовиться.
– Любопытно. В какой же? В Суриковку? Или в Строгановский? Ты же у нас художник!
– В Школу-студию МХАТ, – буркнула я. – В душе я трагическая актриса.
– Тоже дело, – кивнул капитан. – У тебя получится, таланта тебе не занимать. Коллекционер Беркович, которого ты пришла обворовывать, до сих пор не может поверить, что такая славная барышня – и вдруг воровка. Главное, Берта, – найти свое призвание. Взять мою Танюшку. В университете на юридическом учится, довольна. Пойдет по моим стопам – станет следователем. А в Оленьку у нее замечательный голос. Под гитару поет – заслушаешься.
Из долгих бесед во время допросов я успела узнать, что Олег Андреевич Сирин под внешней суровостью и даже некоторой жестокостью боготворит жену и дочку. Все наши разговоры рано или поздно обязательно сворачивали на Оленьку и Танюшку. Он даже показывал мне фотографии миловидной блондинки среднего возраста и приятной полноты с очаровательными ямочками на щеках и светленькой, коротко стриженной девушки с наивными серыми глазами в пол-лица, взирающими на мир из-под трогательной челки. Судя по тому, что Оленька и Танюшка позировали в горнолыжных костюмах, снимаясь на фоне одного и того же пейзажа, снимки были сделаны во время совместного отдыха. Были подобные снимки с морского побережья, из подмосковного дома отдыха и с каких-то концертов и фестивалей. И везде отец, мать и дочь отдыхали вместе, улыбались и радовались жизни. Поэтому людей, которых судьба не осчастливила таким богатством, как крепкая и дружная семья, Олег искренне жалел и старался сделать так, чтобы эти обездоленные влились в их коллектив, сделавшись их общими друзьями.
– Мы с Володей Хреновым решили заняться интересным дельцем, – глядя на дорогу, продолжал Сирин. – Хотим открыть службу специального расследования страховых случаев.
– И что в этом интересного? – поморщилась я. – Скукотища.
– Не знаешь – не говори. Я много об этом думал и изучил вопрос очень серьезно. В Канаде давно существуют подразделения, задача которых сводится к тому, чтобы изобличать умников, решивших кинуть страховую фирму на кругленькую сумму. Есть люди, которые специализируются на обмане компаний-страховщиков и даже превратили подобный вид мошенничества в доходный бизнес. Некоторые страховые фирмы имеют свои отделы расследования подозрительных исков, но в основном этим никто не занимается. И вот теперь будем заниматься мы с Володей Хреновым. Ты у нас, Берта, девушка сообразительная, не без актерского таланта, твоя помощь тоже была бы не лишней. Может, пока будешь готовиться в институт, поработаешь с нами? Тебе ведь надо на что-то жить, на маму твою я бы особо не рассчитывал. И опять же, будешь под моим присмотром, чтобы не сбиться с пути. Ты как, в деле?
– Да, – буркнула я, открывая «бардачок» и на правах коллеги доставая шоколадку. Теперь, когда мы были в одной команде, это больше не было подачкой. Это был товарищеский презент. Отломив верхний ряд шоколадных квадратиков, отправив их в рот и медленно, со вкусом, прожевав, я громко повторила: – Черт возьми, да! Я в деле!
С того памятного дня я тружусь в службе спецрасследований страховых случаев «Сирин и Хренов». Должности и места компаньоны распределили так, чтобы никому не было обидно. Генеральным директором фирмы стал «Вождь» Владимир Ильич, ибо он – старший по званию. Зато в названии конторы фамилия Олега стоит на первом месте. Кстати, Сирин был прав. Услуги нашей фирмы и вправду необычайно востребованы, так что без дела мы не сидим. Заработки вполне приличные, я снимаю просторную однушку в прелестном дворике на Октябрьском поле, купила машину, но, самое главное, я ощущаю свою значимость. Только что мы задержали ведущего менеджера по рекламе фармацевтической фирмы «Протекском» Алексея Николаевича Матушкина тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года рождения, желавшего получить за якобы украденную раритетную автомашину «Феррари» от компании «Росстрахование» кругленькую сумму в тридцать миллионов рублей. И я, лично я, сыграла в его задержании главную роль! Этот день прожит не зря. Интересно, что будет завтра?
Малайзия, о. Суматра, наши дни– Двадцать пять тысяч рупий за номер без кондиционера и воды, в котором, кроме матраса на полу, ничего больше нет, это, согласитесь, друзья мои, дороговато. Но Медан есть Медан, город особый, где одинокого туриста ждут две основные заботы – не провалиться и не вляпаться. Однако удивлять я вас буду не этим. Любой, кто посетил тот город, вам скажет, что, кроме Великой мечети – Масджих Райа и маленького невнятного Истана Маймун, что переводится как Дворец султана, смотреть здесь особенно не на что. Но вы не верьте. Это далеко не так. Помимо сточных канав и покосившихся хибарок в Медане и его окрестностях много по-настоящему диковинного, и в первую очередь остров Суматра ассоциируется с удивительными бабочками, многие из которых эндемики. Помните, как говорил наемный убийца из культового фильма «Дежавю», улыбаясь беззубым ртом в стенах психиатрической больницы? Я – американский ученый-энтомолог, следую на Суматру в поисках бабочек! Надеюсь, там, куда мы сейчас отправимся, бабочки тоже встречаются. А вот и наш гид Дэвид.
Макс широко улыбнулся и подмигнул в видеокамеру, установленную на портативный штатив. Подпрыгивая на раздолбанной дороге, состоящей из одних ям и ухабов, к ведущему популярного видеоблога «Ну, удивил!» Максиму Маслову приближался мотоциклист, по виду – коренной обитатель здешних мест. Аборигенов выдавали яркие майки, короткие шорты, резиновые шлепанцы на босу ногу, а также цвет кожи оттенка какао и черные, как смоль, густые шевелюры. Затормозив перед зданием отеля так, чтобы попасть в объектив видеокамеры, малаец снял мотоциклетный шлем, прищурил на солнце азиатские глаза и заговорил на хорошем английском:
– Прекрасный денек! Ну что, Макс, погнали? Времени в обрез. Как раз чтобы смотаться туда и обратно до начала вечернего ливня.
