– Вот это да!
Ирина часто-часто заморгала, не зная, что именно надлежит в таких случаях говорить и делать. Смеяться было неуместно. Учитывая то, как именно он смотрел на нее. Смотрел ведь, прости господи, как больной совершенно.
Призывать к порядку тоже вроде было не за что. Он не сделал ей ничего дурного и, кажется, не собирался этого делать. И тогда она произнесла традиционную, единственно верную, на ее взгляд, фразу:
– Я замужем, Александр.
– Я знаю. Но ваш муж…
– Что мой муж?
Это был уже вызов, черт побери! Еще никто и никогда не отзывался в ее присутствии дурно о ее муже. Что, интересно, может сказать этот человек в неряшливых джинсах и футболке?
– Что мой муж, Саша?
– Он вас недостоин, и он… Он очень странный человек.
– Да? И что же в нем странного?
– Ну… Он никогда не выносит мусор, к примеру. Всегда этим занимаетесь только вы и…
– И он точно никогда бы не стал признаваться мне в любви на помойке, – перебила она его с раздражением и ушла, сердито цокая высокими каблучками по утоптанной до мраморного блеска тропинке.
Она отошла уже достаточно далеко, когда он крикнул ей вслед:
– Позвоните мне как-нибудь, Ирина! У меня очень простой номер: три шестерки сорок три. Я буду ждать!
Он давно уже прозябал в бездеятельной скуке. Очень давно. Как бы не соврать, не сбиться со счета и не обмануть самого себя.
Да, уже несколько месяцев не находилось применения его таланту. А он у него имелся, да еще какой! И главное – талант тот был пока непризнанным. Результатами упивался пока он один. Правильнее, думал, что он один, но вот вчера…
Вчера на улице возле газетного киоска его неожиданно окликнули. Окликнули по имени, между прочим. Отвели под локоток подальше от людской толчеи, что всегда возникала там, поскольку газетный киоск соседствовал с автобусной остановкой. Усадили на скамеечку под раскидистым канадским кленом и, настырно глядя ему в глаза, проговорили:
– У меня есть заказ на одного человека.
– Не понял?
Он очень ловко изобразил удивление. Он умел притворяться, умел играть, умел вводить в заблуждение. Решил, что прокатит и на этот раз. Не прокатило, черт побери, потому что этот настырный человек ухмыльнулся и пробормотал:
– Не пытайся валять дурака, я все о тебе знаю.
– Да ну! И что же ты знаешь?
Не хотел, да оглянулся с опаской себе за спину. Это – решил он для себя тут же – было первым проколом и первой уступкой с его стороны.
Честный человек с незапятнанной репутацией разве станет озираться, разве станет бояться, что их кто-то сумеет подслушать? Нет, конечно. Он запросто пошлет собеседника куда подальше и уйдет прочь, насвистывая. Он не ушел, потому что…
Да струсил он тут же, стыдно признаваться самому себе. Струсил так, что живот моментально закрутило и губы перестали чувствовать, будто в кресле стоматолога сидел и ему только что вкатили в десну огромную дозу обезболивающего. Вот каким страшным и сильным оказался его внезапный страх.
– Знаю многое, но это мой секрет, хотя он и напополам у нас с тобой, – человек отвратительно захихикал. – Но тебе не стоит меня бояться. Я не опасен. К тому же ты мне нужен. Очень нужен. Одному человеку…
– Это я уже понял, – перебил он его со злостью.
И злость эта имела многогранную окраску.
Злился на себя за уязвимость. Злился на этого человека, перед которым вдруг спасовал. И еще больше злился из-за своего интереса к заказу незнакомца.
Маялся ведь от бездеятельности? Маялся. Хотел вновь того феерического ощущения, которое дает невероятный оглушительный успех? Хотел, да еще как! Сетовал на то, что никак не находится применения его таланту? Сетовал, сетовал. Чего тогда? Не ожидал, что его тайное вдруг станет для кого-то явным, вот чего. А разве к этому можно быть готовым?..
– Так берешься выполнить заказ или нет? – Человек спросил так, что ясно было – отрицательного ответа он не потерпит.
– Кто он? – вынужден он был спросить.
– Вот это уже разговор! – тут же обрадовался его собеседник и моментально полез в нагрудный карман летней рубашки, достал небольшую фотографию, подержал ее на ладони, любовно рассматривая, а потом сунул ее ему, буркнув: – Знаешь его?
Лицо было узнаваемым, но не настолько, чтобы утверждать, что человек ему хорошо знаком.
– Не знаю, – коротко ответил он, возвращая фотографию. – И что ты хочешь?
– Хочу, чтобы он ушел из жизни очень быстро, безболезненно, никак не привлекая к собственной смерти внимания правоохранительных органов. Все должно выглядеть очень естественно. Знаю, ты это можешь.
– Гм-м…
Он нахмурился, снова озадачившись тому, как много собеседник о нем знает. Интересно было бы знать, откуда? Но спрашивать не стал. Ответа не будет точно.
– Сколько ты хочешь за заказ? – деловито осведомился человек, неловко поднимаясь со скамейки.
– Сто, – брякнул он первое, что пришло ему в голову.
– Сто чего? Тысяч? Сто тысяч рублей или долларов?! – Человек заметно заволновался.
– Рублей, рублей, не переживай.
– А-аа, отлично. Это подойдет.
– Эй, стой! – окликнул он его, потому что тот вдруг медленно пошел в сторону автобусной остановки. Дождался, пока он вернется, и предупредил: – Предоплата пятьдесят процентов. Я так работаю.
– Ладно, когда?
– Все зависит от тебя. Как срочно тебе нужно?
– Нужно? Еще вчера! – фыркнул человек, небрежно щелкнув пальцами. – Но… Ладно, я найду тебя, как только у меня будет нужная сумма. И знаешь что… Я заплачу тебе сразу все!
– Не боишься, что обману? – ухмыльнулся он не очень уверенно.
– Нет, не боюсь. Ты у меня вот где, милый, – и человек сжал крупный крепкий кулак, поднеся его почти к самому его носу. – Это тебе нужно меня бояться, а не наоборот. Обманывать меня не в твоих интересах, если не хочешь, чтобы в твою дверь постучали серьезные ребята. Все, до встречи…
И он ушел на остановку. Сел в первый подошедший автобус и колесил потом, как идиот, по городу. Хотел, наверное, замести следы. Смешной! Неужели этот человек и в самом деле думал, что он позволит так нагло наступать себе на горло? Неужели и правда считал, что держит ситуацию под контролем? Какое самомнение, какая недальновидность. Хотя, с другой стороны, ему это лишь на руку. Пусть незнакомец думает и считает, как ему удобнее. А он…
Он станет действовать по ситуации. А заказ, видимо, придется выполнить. Ну что же, ну что же, он займется подготовкой уже сегодня. Пришла пора реализовать собственный талант себе же во благо. Жалко только, что так мало запросил. Человек готов был выложить много больше. А, да ладно. Может, еще удастся раскрутить его на премиальные. Может быть…
Выходные летели насмарку. Корпоративный выезд на природу Стас отверг с содроганием, тут же вспомнив минувшие празднества Нового года, когда ее коллеги облепили его, будто осы.
– Не хватало еще, чтобы они начали оголяться в жару передо мной, демонстрируя целлюлитные ляжки! – морщился он брезгливо, неаппетитно выворачивая внутренности голубца вилкой на тарелке. – Ладно – зима. А тут – лето, жара. Все станут загорать, купаться, снова липнуть. Не хочу, Ириш, уволь меня от подобной перспективы. Нет, если ты хочешь, поезжай, я не против, но меня уволь.
Без него Ирина ехать не хотела. Все, включая одиноких, собирались выезжать парами, похватав подвернувшихся под руку знакомых мужчин. А ей что? С тоской любоваться на их уединение вечером? Нет уж. Она и дома посидит. Хотя не очень-то хотелось.
Стас поужинал, как всегда забыв поблагодарить. Ирина сгребла со стола грязную посуду, вымыла и вышла на балкон. Вечер пятницы был потрясающим. Жара милостиво отступила, позволив кратковременному дождику прибить пыль и умыть листву. Солнце упало за крыши домов, и двор погрузился в приятный прохладный полумрак. Сейчас бы побродить по влажному асфальту, да с кем? Вниманием Стаса завладел спортивный канал. Теперь невозможно его вытащить из дома. Позвонить Наташе? Встряхнуть ее, выдернуть из ее горя и…
Нет, Наташе звонить нельзя. К ней нужно просто ехать, брать за руку и тащить упирающуюся хоть куда-нибудь. Если позвонишь, она тут же откажется, сославшись на несуществующие дела. А дел-то никаких и не было у нее уже почти год. Генка рвался, что-то делал, что-то предпринимал, что-то добывал, а Наташа будто умерла. Умерла в тот день, когда умер ее маленький Степашка. Прямо на день своего рождения, когда ему исполнился всего годик.
Наташку стоит навестить. Она давно у нее не была. Все откладывала, все пыталась забыть их последнюю встречу, когда подруга вытолкала ее из дома взашей, прокричав вслед, что она никого не желает видеть и ее – Ирину – в том числе. Что ей все надоели. И более того, что она ненавидит их всех за их безмятежное счастье.
