Глава вторая
Один – один. Боевая ничья
«Никогда не опускайте голову.
Держите ее высоко.
Смотрите миру прямо в глаза».
Хелен Хеллер
День не задался с самого утра. Проснувшись, Лера обнаружила, что в постели она одна, и, вспомнив, что муж на суточном дежурстве, расстроилась из-за его отсутствия. За две недели семейной жизни она к нему как-то уж совсем основательно прикипела.
За окном обнаружился дождь. Даже не то что дождь, а самый настоящий ливень. Такая погода всегда наводила на Леру тоску, поэтому, набодяжив себе в большой мужниной кружке растворимого кофе, она загрустила, глядя на потоки воды на немытом еще с зимы оконном стекле.
«Надо окна помыть, – отстраненно подумала Лера. – Вот на майские будет четыре выходных, и один надо обязательно посвятить мытью окон».
На ее девятом этаже это всегда превращалось в испытание. Высоты Лера боялась панически, поэтому и оттягивала весеннюю уборку как можно дольше. У бывшего начальника ее цеха в Москве при мытье окон с десятого этажа соскользнула и разбилась насмерть сестра, и он переехал в столицу, чтобы воспитывать оставшихся без матери племянников. Бывший начальник жил бобылем, поэтому мог себе позволить такие жизненные кульбиты.
После этого случая Лера стала бояться мыть окна еще сильнее, а на место старого начальника пришел новый, после чего жизнь как-то разладилась. По крайней мере в ее рабочей части.
Отставив кружку с гадостным привкусом – растворимый кофе она терпеть не могла, но варить вкусный ей сегодня особенно не хотелось, – она разбудила детей, накормила их завтраком, отправила в школу и пошла на работу, которую в последнее время почему-то не любила. Впрочем, у этого «почему-то» было вполне конкретное обоснование – новый начальник.
Сегодня он как-то по-особенному лютовал и даже довел Леру до слез, что случалось с ней примерно раз в пятилетку. Запершись в туалете, она всласть нарыдалась, потом подумала, что ее лицо напоминает немытое оконное стекло с мутными потеками растекшейся туши, прыснула, поскольку обладала хорошим воображением, потом умылась и, решив, что начальник не стоит ее слез, гордо двинулась обратно в цех.
Вот тут-то и позвонила бабуля, которая с детства раньше всех чувствовала внучкины неприятности и спешила с каким-нибудь своевременным утешением.
– Пойдем в кафе, а, Лерочка, – предложила она, и Лера тут же радостно заулыбалась.
Бабулю она обожала. Совместные походы в кафе были их маленьким развлечением. Примерно раз в месяц они вдвоем, всегда только вдвоем, выбирались в «Шоколадницу», чтобы полакомиться пирожными и кофе со сливками. Правда, Лера всегда при этом чувствовала себя клятвопреступницей, потому что много раз зарекалась при своей фигуре есть сладкое, но бабуля как-то очень убедительно умела уговаривать ее совесть.
– Себя надо любить и баловать, – непререкаемым тоном заявляла она. – У женщины должны быть маленькие слабости. А съесть одно – хорошо, два пирожных – не самое большое из безумств, которое может позволить себе женщина.
С момента своего нового замужества Лера еще не водила бабулю в кафе, поэтому очень обрадовалась.
– Ой, а что я Олегу скажу? – спохватилась она.
– Правду, – слегка удивилась такой постановке вопроса бабуля. – Ты же не с любовником на Канары отправляешься, а со своей престарелой бабкой в кафе. Почему он должен быть против?
– Он не будет против, – убежденно сказала Лера, – он мне вообще ничего не запрещает, просто он наверняка подумает, что я и так жирная, а еще пирожные трескаю.
– Он хотя бы раз оговорил тебя, когда ты что-то ела?
– Нет.
– Ну, так какая тебе разница, что именно он думает? Лерочка, ты уже взрослая девочка, а все еще теряешь время на такую ерунду, как общественное мнение.
– Какое ж это общественное? – голос Леры звучал задумчиво. – Это ж мой муж.
– Тем более, он уже на тебе женился, хотя, как ты знаешь, меня это удивляет. Ты меня прости, детка, но ты выиграла сто тысяч по трамвайному билету.
– Знаю-знаю, – голос Леры зазвучал совсем уныло. – У меня двое детей, и я толстая, поэтому на мне никто не может жениться в здравом уме и твердой памяти. Но Олег все-таки женился, а в здравости его ума я не сомневаюсь.
– Соболева! – Начальник гаркнул над ее ухом так, что она даже подскочила от неожиданности. – Ты когда-нибудь работать начнешь или нет? Я тебя премии лишу.
– Все, бабуль, – шепнула Лера в трубку, – в шесть часов встречаемся у кафе. Хорошо?
Бабуля, несмотря на то что ей скоро должно было исполниться восемьдесят девять, в кафе всегда добиралась сама. Это тоже было обязательной частью их маленького ритуала. Лера сначала с этим спорила, потому что ей все время мерещились разные происшествия, в которых бабуля могла сломать шейку бедра или удариться головой, а потом перестала. Воля у бабули была железная, поэтому спорить с ней было делом гиблым.
Воровато оглянувшись на начальника, который отошел на другой конец цеха и уже там кого-то распекал, она быстро набрала номер мужа.
– Олег, я после работы бабушку в кафе свожу? У нас с ней традиция такая. Я быстро, часа полтора всего. Еда есть.
– Да ради бога, – невозмутимо ответил Олег. – Я прослежу, чтобы пацаны поели, а сам тебя дождусь, не люблю есть один.
– Я не стану есть, я же после кафе буду, – виновато сказала Лера.
– Ну, значит, ты со мной посидишь и посмотришь, как я ем, – покладисто согласился муж. – Ты не торопись. Удели время бабушке, а то я чувствую себя виноватым, что ты из-за меня ее совсем забросила.
Настроение у Леры улучшилось. Олег был просто золото, а не муж. Фамилия Золотов удивительно ему шла. И Лера в очередной раз мысленно спросила у небес, за что ей привалило такое счастье.
Кофе был горячим, воздушная шапка сливок таяла во рту, маленькие шоколадные профитроли, самое любимое Лерино лакомство, радовали глаз и вкусовые рецепторы. На бабуле была маленькая красная шляпка-таблетка, черные брюки, черный свитер и ярко-красный шарф. Старческие пальцы, унизанные крупными серебряными перстнями, элегантно держали чашку. Бабуля сидела с прямой спиной, не откидываясь на спинку стула, и на нее оборачивались все посетители, так она была безупречно прекрасна.
– Почему я никогда так не выгляжу? – мимоходом подумала Лера, целуя теплую морщинистую щеку, пахнувшую духами «Клима». Только «Клима», других духов бабуля не признавала.
– А ты похудела…
Шлепнувшаяся на кожаный диванчик напротив бабулиного стула Лера с изумлением воззрилась на старушку.
– Ну, ты скажешь, ба…
– Ты похудела, и это заметно невооруженным глазом.
– Не знаю, моему глазу это незаметно, – заявила Лера. – И по одежде тоже не скажешь.
– А ты встань на весы и увидишь, что я права, – бабуля аккуратно откусила от крохотного профитроля и сделала глоток капучино. – Ну, давай, рассказывай, что наш муж?
Олег бабулю интересовал чрезвычайно. Когда они встречались, Лера постоянно ловила заинтересованный взгляд, который старушка то и дело останавливала на ее муже. Видимо, переживала за внучку.
– Да все хорошо, ба, – беззаботно сказала Лера и, вздохнув, тоже начала поглощать пирожные, которые обожала. – Правда, я уже и забыла, что в семейной жизни может быть так хорошо.
– А что… Игорь? – Лера оценила деликатную паузу, которую бабуля сделала перед тем, как произнести имя ее бывшего супруга.
– Да ничего, – призналась Лера. – Последний раз он бушевал, когда ему мальчишки сказали, что я замуж выхожу. Орал, что проклянет, что деньги давать перестанет.
– Ну и как, перестал? – спросила бабуля с живым интересом.
– Месяц еще не кончился. В начале апреля я из него с боем алименты достала, а май еще не наступил. Поживем – увидим. Не звонил пока, слава богу.
– С тебя, малахольной, станется пойти у него на поводу и отказаться от алиментов. Даже не вздумай. Это его дети, он обязан их содержать, в отличие от твоего нового мужа. Так что не надейся, что он их прокормит.
– Да я и не надеюсь, – призналась Лера. – Ба, он же тоже алименты платит. Так что с его зарплатой особенно не разбежишься. На двадцать тысяч дай бог его самого прокормить и одеть, так что в плане Степки с Антошкой я даже и не рассчитываю. Ты мне лучше про себя расскажи. Как ты себя чувствуешь? Как Марианна Петровна и Светлана Константиновна?
Эти две дамы весьма уважаемого возраста всю жизнь были бабулиными ближайшими подругами. Их общество и дружбу она ценила безмерно.
– Ой, – старушка оживилась. – Я тебе сейчас расскажу. Марианна-то учудила. И смех и грех. У нее с пасхи яйца крашеные остались. Она накрасила импортными красителями, и зеленые, и синие, и серо-буро-малиновые. И разложила по всему дому в виде художественных композиций. Овечек среди них посадила керамических, зайчиков, веточки вербы в воду поставила. Красота была несусветная.
– И? – Лера откровенно любовалась бабулей, у которой в предвкушении развязки рассказа даже глаза заблестели.
