Они синхронно трясут головой и всем своим видом показывают: мол, мы и так сделали все, что могли.
– Похоже, придется собирать свидетельские показания по крупицам, так что, пожалуй, нам и взломщик сгодится…
Брэдли отпускает своих помощников и поворачивается ко мне: как видно, что-то страшно его беспокоит и он хочет это со мной обсудить.
– Приходилось вам когда-либо видеть что-нибудь подобное? – спрашивает лейтенант, натягивая пластиковые перчатки и снимая с полки в стенном шкафу металлическую коробку.
Она цвета хаки и настолько плоская, что я ее даже не заметил. Уже собираясь открыть коробку, Бен бросает мимолетный взгляд на Альварес и Норриса. Они идут к выходу, мимо пожарных, упаковывающих свои насосы с маркировкой «Химическая опасность».
– Эй, ребята! – кричит Брэдли. Они оборачиваются. – А ловко вы придумали насчет взломщика! Отличная работа, молодцы!
На лице Альварес отражается облегчение. Они, улыбаясь, поднимают руки в знак молчаливой признательности. Неудивительно, что подчиненные Брэдли боготворят его.
Теперь я более внимательно разглядываю металлическую коробку, похожую на маленький чемоданчик. Сбоку белой краской нанесен по трафарету серийный номер. Очевидно, это предмет из военного обихода, но я что-то не припоминаю, чтобы видел нечто подобное раньше.
– Набор полевого хирурга? – спрашиваю я без особой уверенности.
– Почти. Армейского стоматолога.
Лейтенант открывает коробку, демонстрируя уютно угнездившийся в пенопласте полный комплект зубоврачебных инструментов: щипцы для удаления, зонды, пинцеты для экстракции.
Я удивленно смотрю на Бена и спрашиваю:
– Она что, удалила жертве зубы?
– Причем абсолютно все. Мы не нашли ни одного: думаю, убийца выбросила их. Возможно, смыла в унитаз. Сейчас как раз вызвали сантехника, может быть, нам повезет.
– Зубы были удалены у живого человека или у трупа?
Бен понимает, к чему я клоню.
– Нет, жертву не пытали. Коронер и его помощники уверены: это сделали уже после смерти, чтобы личность убитой нельзя было идентифицировать. Именно поэтому я и попросил вас зайти: вспомнил, что в вашей книге есть информация о случаях удаления зубов в домашних условиях после убийства. Скажите, бывало ли такое в США? Я надеялся, что, возможно…
– Нет, я сталкивался с этим один-единственный раз. Это было в Швеции. Один парень использовал хирургический молоток, чтобы удалить зубные мосты и челюсть жертвы. Но пинцеты… Никогда не слышал ни о чем подобном.
– Что ж, теперь у нас имеется прецедент, – замечает Бен.
– Это вдохновляет. Поступательное движение цивилизации.
Несмотря на ужас, охвативший меня из-за вопиющей жестокости содеянного, должен признать, что убийца вызывает даже своего рода уважение: нелегкое дело – удалить тридцать два зуба у трупа. Похоже, преступница наша задалась целью совершить идеальное убийство и основательно подготовилась. Небось считает, что за решетку попадают лишь те, кто не продумал все как следует.
Я указываю на металлическую коробку:
– А где простой человек может раздобыть такой набор?
Бен пожимает плечами:
– Да где угодно. Я позвонил другу в Пентагон, он порылся в архивах и выяснил: в армии был излишек в сорок тысяч таких наборов, многие из них в последние несколько лет поступили в продажу – знаете, есть такие магазины товаров, необходимых для выживания в экстремальных условиях. Мы, конечно, постараемся отследить покупателей, но, сами понимаете, на это надежда слабая. Да и вообще…
Голос Бена смолкает, теряется в лабиринте, по которому блуждает его взгляд: он шарит по комнате в надежде отыскать хоть какую-нибудь зацепку.
– Мы имеем жертву без лица и без зубов, – говорит он тихо. – У нас нет никаких свидетелей, и, что самое худшее, мы даже приблизительно не представляем себе, каковы мотивы преступления. Вы у нас крупнейший специалист по разгадыванию шарад. Скажите честно, каковы, по-вашему, шансы на успех при столь невыгодных исходных условиях?
– Шансы? Приблизительно такие же, как в лотерее. Знаете, когда я только вошел в комнату, первая мысль была: тут явно орудовал любитель, очередной наркоман или сексуальный извращенец. Однако, приглядевшись внимательнее, понял: лишь пару раз в жизни я встречал столь мастерски выполненное убийство.
Тут мне приходится рассказать Брэдли об антисептическом спрее.
– Спасибо, вы меня очень ободрили, – иронически хмыкает Бен, машинально потирая указательный палец о большой.
По опыту знаю: это верная примета, что ему хочется сунуть в рот сигарету. Лейтенант рассказывал мне, что бросил курить еще в девяностые годы, но с тех пор ему миллион раз приходило в голову, что сигаретка не помешала бы. И сейчас как раз такой случай.
– Знаете, в чем моя проблема? – спрашивает Бен. – Как однажды сказала Марси, – (Марси – это его жена), – я принимаю слишком близко к сердцу чужие несчастья. Начинаю воображать себя единственным другом каждой очередной жертвы преступления.
– Становитесь их защитником?
– Вот-вот, именно это слово она употребила. Я, сами знаете, далеко не подарок, но Марси говорит, что есть у меня одно качество, которое ей по-настоящему нравится: я никогда не бросаю друга в беде.
Защитник мертвых, думаю я. Бывают вещи и похуже. Хотелось бы чем-нибудь помочь Брэдли, но я лицо неофициальное и это преступление не расследую. Я вышел в отставку, хотя мне нет еще и сорока.
В комнату быстро входит техник-криминалист и кричит:
– Бен!
Брэдли оборачивается:
– Ну?
– В подвале, – говорит вошедший с азиатским акцентом.
Три техника в рабочих комбинезонах разломали старую кирпичную стену. Несмотря на маски, они едва не задохнулись от зловония, распространявшегося из образовавшегося пролома. Техники не нашли там труп: гниющая плоть имеет весьма специфический запах, а в данном случае они столкнулись всего лишь с прохудившейся канализацией, плесенью и дерьмом сотен поколений крыс.
Брэдли пробирается через несколько грязных подвалов и останавливается в резком свете ламп, выхватывающих из тьмы обрушенную стену. Я вместе с криминалистами тащусь за ним следом и подхожу как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот азиат, китаец с американским паспортом, которого все по вполне очевидной причине зовут Брюсом, включает портативный фонарь, ярко освещающий вновь открывшееся пространство.
Да там, внутри, настоящий лабиринт канализационных труб. Брюс объясняет: после того как его люди, разломав ванную в номере 89, ничего не обнаружили в изгибах труб, они пошли дальше. Взяв у криминалистов капсулу быстродействующей краски «блу би», они смешали ее с пинтой воды и влили в отводную трубу.
Через пять минут ток жидкости сильно замедлился, и стало понятно, что где-то между подвалом и номером 89 – засор. Именно там, в сплетении труб и самовольных отводов от них, у стены, их и ждала находка, которую Брюс сейчас хочет продемонстрировать лейтенанту.
– Скажите мне только: это зубы? – интересуется Брэдли. – Она смыла их в канализацию?
Брюс качает головой и освещает фонарем кашу из обуглившейся бумаги, обнаруженную в прямоугольном отводе трубы.
– Эта труба выходит прямиком из восемьдесят девятого номера, мы проверяли, – говорит Брюс, показывая на кашеобразную массу. – Что бы там ни было, это сначала сожгли, а потом спустили в сортир. Убийца поступила разумно, хотя она вряд ли задумывалась, что нарушает правила эксплуатации сантехники.
С помощью пинцета Брэдли начинает раздвигать слежавшуюся массу.
– Клочки от квитанций, уголок проездного на метро, билет в кино, – сообщает он присутствующим. – Похоже, преступница делала напоследок генеральную уборку, избавлялась от всего лишнего. – Он тщательно отделяет друг от друга кусочки горелой бумаги. – Список покупок – может пригодиться для сличения почерков, если мы когда-нибудь найдем с чем сравнивать…
Он замолкает, разглядывая обрывок бумаги, который обгорел чуть меньше, чем другие.
– Семь цифр, написанных от руки: девять, ноль, два, пять, два, три, четыре. Перечень неполный: остальное сгорело.
Брэдли показывает клочок бумаги всей группе, но я знаю, что находка предназначается главным образом мне: в разведывательном управления я числился криптографом. Семь написанных от руки, с трудом читаемых цифр. Они могут означать все, что угодно, но у меня есть некоторый опыт: на предыдущей работе постоянно приходилось иметь дело с фрагментами, поэтому я не спешу просто выбросить находку.
Высказывается множество предположений относительно того, что могут означать эти цифры: номер банковского счета или кредитной карты, почтовый индекс, мобильный или междугородный телефон. Альварес заявляет, что последнее точно отпадает: нет такого междугородного телефонного кода – 902. И я склонен с ней согласиться.
