Рекс Стаут - Не чувствуя беды (Выскочка и обезьяна)

{*"Мыльная" опера - самые популярные мелодраматические сериалы передач. Изначально создавались корпорациями по производству мыла с целью рекламы продукции.}

Звуки радио заглушили мои шаги. Ковен так и стоял у окна. Я вернулся и хлопнул дверью. Он обернулся и что-то произнес, но из-за этой чертовой оперы я ничего не расслышал. Пришлось закрыть дверь в спальню, - это слегка улучшило положение.

- В чем дело? - спросил он, словно видел меня впервые. Он был уже причесан и выбрит. На нем был домотканый коричневый костюм, бежевая рубашка и красный галстук.

- Скоро четыре часа. Я собираюсь уходить и забрать револьвер.

Он вынул руки из карманов и опустился на стул. Судя по всему, это была его личная комната, и выглядела она вполне уютно.

- Я тут стоял у окна и думал.

- Да? Ну и как? Удачно? Он вздохнул и вытянул ноги.

- Деньги и слава еще не делают человека счастливым. Я сел. Очевидно, у меня было два варианта: или вступить с ним в спор, или молча выслушать.

- Ну какие еще есть соображения? - жизнерадостно спросил я.

И он начал излагать. Он говорил и говорил, но я не буду приводить стенографическую запись его речи, так как никаких полезных сведений она не содержала. Время от времени я издавал одобрительные звуки, чтобы не выглядеть невежливым. Потом мне даже удалось как-то разнообразить это времяпрепровождение, концентрируя внимание то на его словоизлияниях, то на приглушенных звуках радио, раздававшихся из-за дверей. В конце концов он добрался до своей жены, сообщив мне, что это его третий брак, и они женаты три года. К моему удивлению, у него не было к ней никаких претензий. Он сказал, что она замечательная женщина. Подводя итоги, он присовокупил к деньгам и славе любящую и любимую жену, которая была младше его на четырнадцать лет, и сообщил, что этого тоже недостаточно для счастья.

Речь его была прервана лишь однажды появлением Байрама Хильдебранда, который пришел показать новый вариант 728-й серии. Они немного подискутировали по вопросам искусства, и, получив одобрение, Хильдебранд отбыл. Я надеялся, что это вторжение собьет Ковена. Но не тут-то было: он продолжил с того самого места, на котором остановился.

Я очень терпеливый человек, особенно когда занят делом, и довольно долго могу слушать детский лепет, подобный этому. Но на сей раз нервы мои не выдержали, и, в двадцатый раз бросив взгляд на часы, я понял, что надо ставить точку.

- Все, что вы сказали, заставило меня по-новому взглянуть на жизнь. Не подумайте, что я недооцениваю вашу искренность, но дело в том, что сейчас уже четверть пятого и на улице темнеет. По-моему, это уже можно назвать второй половиной дня. Может, вы не будете возражать, если мы начнем?

Он умолк и нахмурился, после чего незамедлительно

приступил к жеванию своей губы. Потом он резко встал, подошел к шкафчику и достал бутылку.

- Выпьете со мной? - И он извлек два стакана. - Обычно я не пью раньше пяти, но сегодня сделаем исключение. Бурбон годится? Скажете, когда хватит.

Я бы с удовольствием прибил его. Ведь он с самого начала знал, что без выпивки ему не взяться за это дело, и он мариновал меня здесь с двенадцати часов. Самая низкопробная ругань в его адрес была бы вполне оправданной, но я предпочел сдержаться. Взял свой стакан и даже приподнял его в знак приветствия, чтобы подбодрить его. Он сделал маленький глоточек, потом поднял глаза вверх и осушил стакан одним залпом. Потом взял бутылку и налил себе еще.

- Может, прихватим бутылку с собой и начнем? - предложил я.

- Не надо меня подгонять. - Он глубоко вздохнул и внезапно улыбнулся мне, обнажив зубы. Потом проглотил вторую порцию, снова потянулся за бутылкой, но передумал.

- Идемте. - Он направился к двери. Я распахнул ее, так как обе его руки были заняты, и последовал за Ковеном в холл. Пройдя холл, мы оказались в комнате, где он планировал осуществить свой замысел. Ковен сел за стол, налил себе еще и поставил бутылку. Я тоже подошел к столу, но садиться не стал. Выдвинув ящик и убедившись, что револьвер на месте, я почувствовал некоторое облегчение, хотя он и не был заряжен.

- Пойду позову всех, - предложил я.

- Я же просил не подгонять меня, - повторил Ковен, но на этот раз не так мрачно.

Теперь я уже был уверен, что еще два стакана, и мы приступим к делу. Я было направился к стулу, но что-то остановило меня. И я понял что: я положил револьвер стволом направо, теперь же он был направлен влево. Я вернулся к столу и вынул револьвер.

Да, это был "Марли" 32-го калибра, только не мой.

3

Я повернулся к Ковену, держа в левой руке револьвер, а правую сжав в кулак. Меня охватило такое бешенство, что если бы я вмазал ему, то наверняка сломал бы себе кисть.

- В чем дело? - осведомился он.

Я смотрел сквозь него невидящим взглядом, отсчитывая про себя удары сердца. На пятом я понял, что это сделал не он.

Я отступил на шаг:

- Мы нашли ваш револьвер.

- Что?! - Он вытаращил глаза.

Убедившись, что револьвер не заряжен, я протянул его Ковену:

- Взгляните.

- Да, похоже... не ваш...

- Естественно, нет. Мой был чистый и блестящий. Это ваш?

- Не знаю. Похоже... Но как же... Я взял у него револьвер.

- И что вы думаете по этому поводу? - Я весь клокотал от ярости. Кое-кто вынул своими ручками мои револьвер и подложил ваш. Может, вы сами и сделали это, а?

- Нет. Я? Какого черта, как я мог это сделать, если я даже не знал, где находится мой револьвер?

- Мало ли что вы говорили! Да вас выпороть мало! Целый день продержать меня здесь, а теперь здрасьте-пожалуйста! Выкладывайте все начистоту, если вы вообще в состоянии это делать! Вы брали мой револьвер?

- Нет. Но вы...

- Вы знаете, кто мог это сделать?

- Нет. Но вы...

- Заткнитесь!

Я подошел к телефону и набрал номер Вольфа. Обычно это время дня Вольф проводил в оранжерее и беспокоить его не полагалось, кроме исключительных случаев. Этот был исключительным. Когда Фритц снял трубку, я попросил его набрать местный номер, и через секунду Вольф был на проводе.

- В чем дело, Арчи? - Естественно, он был раздражен

- Простите за беспокойство, но я у Ковена. Мой револьвер лежал у него в столе, но он все время оттягивал проведение своей экспертизы. У него плоховато с силой воли, и ее надо подстегивать алкоголем. Я болтался по дому. А сейчас мы только что вернулись к нему в кабинет. Я открыл ящик, чтобы глянуть на револьвер, и обнаружил, что совершена подмена. Кто-то взял мой револьвер и подложил тот, что был украден. Понимаете? Его - на месте, а моего нет.

- А зачем ты его там оставлял?

- О'кэй, вы, конечно, правы. Но теперь-то что делать? У меня есть три варианта: вызвать полицию, приволочь всю компанию к вам, что, учитывая мое состояние, будет непросто, или заняться этим самому. Так что?

- Только не полиция. Им это доставит слишком большое удовольствие. И привозить их ко мне тоже не надо. Револьвер ведь там, а не здесь.

- Значит, остаюсь я?

- Естественно. Только осторожно. - Он захихикал. - Хотел бы я сейчас посмотреть на тебя. И главное - не опаздывай к обеду. - В трубке раздались короткие гудки.

- Боже мой, только не полиция! - взмолился Ковен.

- Не будет полиции, - мрачно ответил я и положил его револьвер в свою кобуру. - По крайней мере, если мне удастся самому разобраться в этом. Кстати, это зависит и от вас. Пока оставайтесь здесь, а я сейчас спущусь вниз и соберу всех сюда. Ваша жена спит. Но если, вернувшись, я обнаружу, что вы разбудили се и рассказываете ей о происшедшем, то я или убью вас из вашего собственного револьвера, или вызову полицию. Может, и то и другое. Не знаю еще. Так что в ваших интересах...

- В конце концов, это мой дом, Гудвин, и...

- Черт побери! Вам никогда не приходилось встречаться с маньяками? - Я ткнул себя пальцем в грудь. - Будем знакомы. Когда меня выводят из себя, я перестаю отвечать за свои поступки. И самое лучшее для вас было бы вызвать полицию. Я требую, чтобы мне вернули мой револьвер!

Я направился к двери, а он снова потянулся за бутылкой. Пока я спускался вниз, мне удалось взять себя в руки, и я уже готов был сообщить им, что Ковен просит всех подняться, без излишней нервозности. Пат Лоуэлл работала все за тем же столом. За Хильдебрандом и Жорданом я зашел в мастерскую. Я даже нашелся, что ответить Пат Лоуэлл, когда она спросила, как я повалял дурака. Что касается Хильдебранда и Жордана, то, когда они вылезали из-за стола и выключали свои приемники, я уже стал к ним внимательнее присматриваться, - как бы там ни было, но кто-то из обитателей этого дома спер мой револьвер! Процессия начала подниматься по лестнице, я замыкал шествие. Миновав первый пролет, я спросил их, где мне найти Адриана Гетца.

- Наверху, наверное, - ответила Пат. Они остановились на площадке. Сверху доносились звуки радио. Пат махнула рукой налево: - Он обычно спит днем с Рукалу. Хотя сейчас уже поздно.

Я решил все-таки зайти. Не доходя до арки, я почувствовал порыв холодного воздуха. Окно было открыто! Я подошел и закрыл его, потом глянул на обезьяну. Она сидела, съежившись, в углу клетки и издавала сердитые жалобные звуки, прижимая к груди какой-то предмет. За окном уже смеркалось, но на зрение я пожаловаться не могу - в лапках у нее был револьвер, и не просто револьвер, а мой "Марли". В поисках выключателя я направился к кушетке, стоявшей у камина, и, подойдя к ней, замер. На ней лежал Выскочка, Адриан Гетц, но он не спал.