Переступив порог квартиры Лелии, Теодор остановился. Он должен действовать разумно. Первым делом нужно вызвать полицию. Во-вторых, взять под охрану квартиру, чтобы никто не мог проникнуть сюда и уничтожить отпечатки пальцев. И, наконец, разыскать Рамона и позаботиться о том, чтобы он заплатил жизнью за то, что натворил.
Теодор вышел из квартиры и закрыл за собой дверь, собираясь дойти до закусочной, находившейся в двух кварталах, где был установлен телефон, но спустившись всего на два лестничных марша, он столкнулся с соседкой Лелии.
— Добрый вечер, дон Теодоро! — приветствовала его женщина. — С праздником…
— Вы знаете, что Лелия умерла? — выпалил Теодор. — Ее убили! В её собственной квартире!
— Аааааа! — вскрикнула женщина, прикрывая рот рукой.
Тут же открылись две двери. Послышались голоса:
— В чем дело? Что случилось? Кого убили?
После этого Теодору пришлось со всех ног мчаться вверх по лестнице, с которой он только что спустился, обратно в квартиру Лелии, потому что дверь оставалась незапертой, и в неё уже успели забежать двое мужчин.
— Ну пожалуйста! — взмолился Теодор. — Вы должны немедленно выйти отсюда! Здесь нельзя ничего трогать! Тут могут быть отпечатки пальцев! — Но все эти увещевания не возымели никакого действия, и, наверное, десятка полтора человек успели заглянуть в спальню и, испуганно вскрикнув, отшатнуться от двери и выбежать обратно, в ужасе прикрывая глаза руками.
— Ну просто как дети малые! — по-английски фыркнул Теодор, наблюдая за ними.
Сеньора де Сильва вызвалась позвонить в полицию из своей квартиры, но прежде чем уйти, она сказала Теодору:
— Кажется, я слышала кое-что. Это было часов около одиннадцати вечера, может, чуть раньше. Какой-то грохот на крыше. Но потом он стих, и больше ничего слышно не было. Во всяком случае, звона разбитого стекла я не слышала.
— Так ни одного стекла и не было разбито, — поспешно отозвался Теодор. — А что ещё вы слышали?
— Ничего! — Она испуганно глядела на него широко распахнутыми глазами. — Я просто услышала грохот. Как будто кто-то пытался перелезть через крышу. Короче, там, на крыше кто-то был. Но я не выглядывала из окна. А нужно было бы поглядеть, что там такое. Пресвятая Богородица!
— А вы не слышали за стеной шума борьбы?
— Нет. А, может быть, и слышала. Я не уверена. Хотя вполне могла слышать!
— Тогда будьте так любезны, идите и вызовите полицию, — попросил её Теодор. — А я останусь здесь и прослежу, чтобы больше сюда никто не заходил.
В коридоре под дверью тем временем уже собралась целая толпа любопытных, главным образом состоявшая из уличных мальчишек. Некоторые из зевак находились в изрядном подпитии. Теодор закрыл дверь сразу же, как только ему удалось убедить одного из юнцов отцепиться от косяка.
Затем он опустился на красный пуфик, обратившись лицом к двери и стал дожидаться приезда полиции. Он думал о Рамоне, о его благочестивой католической душе, оказавшейся в плену у страсти к Лелии. Рамон терзался и мучился из-за того, что не мог жениться на ней, но, в то же время, и бросить, оставить её тоже было превыше его сил. Теодор, по крайней мере, дважды слышал, как в минуту отчаяния или в приступе гнева, вызванного каким-нибудь обидным словцом, неосторожно оброненным Лелией, Рамон говорил: «Ей-Богу, Тео, если я сейчас же не брошу её, то мне не останется ничего иного, как только наложить на себя руки!» Ну, или что-то в этом роде. Не велика разница, размышлял Теодор, убить себя или объект своего вожделения. С психологической точки зрения между ними порой не проводят различий. Выходит, этот негодяй убил её вместо себя!
Приезд полиции ознаменовался оглушительным воем сирены. Судя по раздавшемуся в подъезде грохоту, можно было подумать, что по лестнице поднимается целый взвод солдат, на самом же деле полицейских оказалось всего трое: офицер, невысокий толстячок лет пятидесяти, перепоясанный широким ремнем в стиле Сэма Брауни, к которому с обеих сторон было прицеплено по кобуре, а вместе с ним двое высоких молодых полицейских в форме цвета хаки. Выхватив из кобуры пистолет, толстяк направил его на Теодора.
— К стене, — скомандовал он. Затем, сделав знак одному из полицейских присмотреть из Теодором, сам направился в спальню, чтобы взглянуть на труп.
Толпа из коридора начала понемногу просачиваться в комнату. Люди с интересом глазели по сторонам и многозначительно перешептывались между собой.
Один за другим, ни на мгновение не оставляя Теодора без присмотра, оба юных полицейских также наведались в спальню, чтобы взглянуть на Лелию. Один из них не сдержался и присвистнул, настолько сильное впечатление произвело на него увиденное. Они вышли обратно, их лица были суровы, а взгляды холодны.
— Ваше имя? — задал вопрос офицер, доставая из кармана карандаш и лист бумаги. — Возраст?… Вы являетесь гражданином Мексики?
— Да. Полноправным, — с достоинством подтвердил Теодор.
— Уберите отсюда всю эту публику! Чтобы никто и ничего здесь не трогал! — крикнул офицер, обращаясь к полицейским.
Толпа тем временем уже начинала понемногу просачиваться в спальню.
— Вы признаетесь в совершении этого преступления? — продолжал допрос офицер.
— Нет! Это же я и вызвал вас сюда! Я нашел ее!
— Род занятий?
Теодор смущенно запнулся.
— Художник.
Офицер окинул его критическим взглядом. А затем обратился к невысокому, смуглому человеку, которого Теодор не заметил, хотя тот и стоял в первом ряду толпы зевак.
— Капитан Саусас, может, желаете сами продолжить?
Человек сделал шаг вперед. На нем была темная шляпа и темный расстегнутый плащ. В зубах — сигарета. Он глядел на Теодора, но взгляд его умных карих глаз был отрешенным.
— Как вы оказались здесь сегодня вечером?
— Я пришел её проведать, — ответил Теодор. — Она моя знакомая.
— В котором часу вы пришли сюда?
— Примерно с полчаса назад. Около часа ночи.
— И она вас впустила?
— Нет!.. В её окне горел свет. Я постучал, но на мой стук никто не отозвался. — Теодор исподволь взглянул на один из револьверов, дуло которого слегка дрогнуло и снова оказалось направленным в его сторону. — Я подумал, что, может быть, она заснула… или вышла, чтобы позвонить. И тогда я забрался в квартиру через окошко над дверью. Обнаружив её мертвой, я тут же отправился вызывать полицию. На лестнице мне встретилась сеньора… сеньора…
— Сеньора де Сильва, — подсказал Саусас.
— Вот-вот, — подхватил Теодор. — Я сказал ей, что случилось, и она сама вызвалась позвонить в полицию.
Собравшаяся в гостиной толпа безмолвствовала, с невозмутимым видом наблюдая за происходящим и прислушиваясь к диалогу Теодора и Саусаса — руки сложены на груди, постные, равнодушные лица — но Теодор достаточно долго прожил в Мексике, чтобы научиться угадывать истинные эмоции, скрытые под напускным безразличием. Эти люди почти не сомневались в том, это сделал именно он. Взглянув на двоих молодых полицейский, все ещё державших его на прицеле, по выражению их лиц Теодор понял, что они считают так же.
— Кем вы доводились убитой женщине? — задал очередной вопрос Саусас. Никаких записей или пометок в блокноте он не делал.
— Просто другом, — ответил Теодор, слыша, как по толпе пронесся удивленный шепоток.
— Как долго вы были знакомы с ней?
— Три года, — ответил Теодор. — Чуть больше трех лет.
— И часто вы имели обыкновение захаживать к ней в гости в час ночи?
И снова толпа захихикала.
Теодор поднял голову и несколько расправил плечи.
— Я довольно часто заходил к ней в довольно позднее время. Она обычно поздно ложилась спать, — ответил он, стараясь не обращать внимание на ухмылки и бормотание. До его слуха доносились отдельные реплики. Лелию называли не иначе как «una puta», то есть шлюхой.
Затем речь зашла о его чемодане. Он что, собирался переехать сюда? Нет? А почему тогда взял с собой чемодан? Зачем ездил в Оахаку? Значит, прямо из аэропорта, до приезда сюда заехал проведать знакомого. А тот может это подтвердить? Да. А кто такой этот Карлос Идальго? И где он живет? Саусас отправил одного из полицейских, чтобы тот разыскал Карлоса Идальго и доставил его на место происшествия.
Внезапный переполох вызвало появление двоих людей в штатском, которые, едва переступив порог квартиры, тут же властно приказали посторонним очистить помещение. Свои слова они тут же подкрепили делом, собственноручно вытолкав за дверь нескольких упиравшихся переростков. Не пожелавшая уходить сеньора де Сильва шумно запротестовала против столь грубого обращения, и после личного вмешательства Саусаса ей, в конце концов, было разрешено остаться. Кратко и в общих чертах Саусас повторил рассказ Теодора о том, каким образом тот попал в квартиру и велел двоим вновь прибывшим осмотреть спальню на предмет обнаружения возможных отпечатков пальцев.
