Я никогда раньше не встречал Хама Тартуса. Они с фрау Фрейдж явно влюблены друг в друга, и оба уверили меня, что защитят нас с Ингрид. Я не знаю ни мисс Оливии Куэйл, ни спортсменов. А теперь о Курте Краусе.
Долгие годы я считал герра Крауса своим злейшим врагом, человеком, виновным во всех моих бедах. Представьте себе мои чувства, когда фрау Фрейдж шепнула мне, что безобразно толстый господин, жадно поглощающий пищу за угловым столиком, и есть ненавистный Краус! У нас с Ингрид есть капсулы с ядом на тот случай, если бы нас схватили во время побега. Когда мы после обеда проходили мимо стола Крауса, бедняжка Ингрид потеряла сознание под грузом нахлынувших чувств. В этот момент я вылил содержимое капсулы в тарелку Крауса. Немного позднее, когда я готовился лечь спать, пришел капитан Трен с известием о смерти Курта Крауса.
Я полностью отвечаю за свои действия, о которых Ингрид даже не подозревает; она абсолютно ничего не знает.
Я убила Курта Крауса.
Мне двадцать лет, я единственная дочь профессора Рудольфа Дидериха. Моя мать давно умерла. Мой жизненный опыт весьма скуден, потому что последние пять лет – а это четверть моей жизни – нас держали взаперти в нашем доме в Киле. Папа – знаменитый ученый, он строил подводные лодки и преподавал в Университете. А потом один очень злой человек по имени Курт Краус донес на папу нацистам, я не знаю, почему он это сделал, так мы оказались под домашним арестом. В течение пяти лет мы не могли покидать дом или принимать гостей. Я не могла ходить в школу. Это меня не очень огорчало, я никогда не была примерной ученицей, но я очень скучала по своим друзьям. А бедный папа страдал без работы. Все свое время он посвящал своему увлечению – изучал Вопрос Шлезвиг-Гольштейна. Это что-то связанное с историей, но я не могу объяснить, в чем суть дела...
Первые три года домашнего ареста с нами жила фрау Фрейя Фрейдж, она была нашей экономкой. И тогда жизнь была не такой уж плохой: она рассказывала нам последние новости и слухи и очень вкусно нас кормила. Она была замужем за моряком, но он утонул. Она очень переживала и вскоре уехала из Киля и поселилась в отеле "Часы с кукушкой", чтобы помогать Хама Тартусу. (Мы раньше не были знакомы с Тартусом, фрау Фрейдж сказала, что он был другом ее мужа.)
Два месяца назад у нас в доме появился человек по имени Марти Холландс, он проник к нам под видом молочника, ему хотелось поговорить с папой об истории Шлезвиг-Гольштейна. Он американец. Он навещал нас несколько раз и наконец уговорил папу бежать из Германии. Марти раздобыл где-то фургон для перевозки бродячих собак, подъехал к нашему дому, отвлек сторожей, и мы, надев шубы, забрались в фургон и скоро оказались на свободе.
На пути в Швейцарию был только один опасный момент. Мы остановились на узкой дороге в Баварии, забитой фургонами бродячего цирка, мы не могли их обогнать, а прямо за нами оказалась машина с офицерами. Мне показалось, что Марти очень обеспокоен, но ничего не случилось, и как только дорога стала шире, машина с офицерами уехала вперед, а потом и мы обогнали цирковые фургоны, на которых я увидела название "Рундельманс", и я вспомнила, что, когда я была совсем маленькая, папа водил меня в этот цирк. Мне всегда нравилось там, но на последнем представлении, которое я видела, там появился новый лилипут, который мне очень не понравился. Он был все время очень раздражен, похоже, ему казалось, что он слишком хорош для того, чтобы на него все глазели. Но ведь карлики для того и существуют?
Наконец мы оказались в Швейцарии и направились прямо в этот отель к фрау Фрейдж, которая всегда говорила, что будет счастлива нам помочь. Мы здесь уже три дня, и, как только сможем выбраться отсюда, Марти Холландс отвезет нас в Соединенные Штаты, и папа снова сможет работать. Я не знаю, что я там буду делать, скорей всего, просто ухаживать за дорогим папой. Боюсь, что учиться мне уже поздно.
Здесь есть две женщины, которых, как мне кажется, я видела раньше. Они сидят за одним столиком. Джослин Фрэнк однажды была у нас дома, брала у папы интервью по истории Шлезвиг-Гольштейна. А еще раньше, очень давно, я видела у нас в доме Гелду Пурбуар, она навещала нас, правда, я не знаю в связи с чем. Я помню также какие-то газетные истории о капитане Трене – он что-то натворил в Киле, когда был там полицейским, но я не знаю, что именно. Похоже, что здесь все его боятся. Папа говорит, что он может выслать нас обратно в Германию.
Леопольд Шмендрик – старый папин знакомый, но я его раньше не встречала. Остальные постояльцы: Оливия Куэйл, Уэйн Рэдфорд, Бэзил Нонтон – незнакомы мне. Я не очень обращаю внимание на то, что происходит в отеле, потому что постоянно думаю о той опасности, которая нам грозит.
Когда мы с папой узнали, что страшный толстяк за столиком в углу и есть Курт Краус, мы очень испугались. Мне кажется, что он обладает какой-то властью над Хама Тарту-сом. Бедный папа, что с ним будет?
Я была так расстроена, что почти ничего не ела. Когда мы выходили, я притворилась, что теряю сознание возле стола Курта Крауса. У меня в кармане была капсула с ядом на случай, если бы гестапо нас схватило; я быстро открыла ее и вылила все в тарелку герра Крауса.
Когда капитан Трен сообщил нам, что Курт Краус мертв, я обрадовалась. Я сама убила его, папа не имеет к этому никакого отношения.
Я жила в Киле с мужем Феликсом Фрейджем, он был судовым коком и выходил в море на разных судах. Несколько лет назад я узнала, что он агент американской разведывательной службы. Бедному Феликсу не хватало характера, чтобы вести двойную жизнь, – он жил в постоянном страхе, боясь, что кто-нибудь его разоблачит.
В то время я работала экономкой в доме профессора Дидериха, была очень привязана к нему и к его дочери Ингрид. Дидерихи жили под домашним арестом в своем доме с того времени, когда в 1933 году к власти пришли нацисты, и я старалась делать все, что было в моих силах, чтобы скрасить их тоскливое заключение.
У Феликса был друг, тоже моряк, левантинец по имени Хама Тартус. Мне нравился Тартус, и я была рада, когда они вместе устроились на яхту "Бегемот", принадлежавшую знаменитому критику Курту Краусу. Краус любил устраивать для своих высокопоставленных друзей круизы по Северному морю.
Во время одного из круизов произошла ужасная трагедия. Как рассказал мне позднее Хама Тартус, Феликс ночью в полном одиночестве пил бренди на палубе, яхту качнуло, он потерял равновесие, упал за борт и утонул. Я никогда не верила этой истории; Феликс вообще пил очень мало, а от бренди у него была изжога, поэтому он его и в рот не брал. Я уверена, что это расплата за его службу у американцев. Но я никогда не делилась своими сомнениями ни с кем, даже с Тартусом, который ничего не знал о его двойной жизни. В наше трудное время чем меньше знаешь, тем безопаснее.
Я очень тяжело переживала потерю Феликса. Единственным утешением был Хама Тартус, который часто навещал меня и утешал. Постепенно наши дружеские отношения переросли в любовь. Я не из тех женщин, которые могут жить во грехе – ни в коем случае, – но ведь тело Феликса так и не было найдено, поэтому мы с Тартусом не можем официально пожениться. Я никогда не решилась бы жить с ним вместе открыто в Киле, но здесь в Швейцарии – другое дело.
Мы перебрались сюда через несколько месяцев после гибели Феликса. Хама знал, что мне хочется начать с ним новую жизнь, и он занял у Курта Крауса деньги на покупку отеля. Наша жизнь здесь была безоблачной и счастливой до тех пор, пока не появился капитан Вильгельм Трен. Он офицер из полицейского участка в Кезеберге. Раньше он был полицейским в Киле, но оказался замешанным в скандале. Он возглавлял преступную группу, занимавшуюся рэкетом, и едва избежал наказания.
Здесь он занимается тем же, хотя и в меньших размерах. У бедного Хама Тартуса нет паспорта, он человек без гражданства, и капитан Трен быстро это узнал. И он требует от нас денег, грозя, что депортирует Тартуса, если тот не будет платить. Мы с Хама стали понемногу утаивать деньги из доходов отеля, но наш ранее пассивный компаньон Курт Краус начал задавать вопросы. У него тоже денежные проблемы, и он настаивает на том, чтобы Тартус вернул ему ссуженные деньги. Что будет со мной без Тартуса? Я так расстроена и так нервничаю, что, когда сегодня вечером Краус появился в столовой, я с перепугу уронила поднос.
И, словно всех этих бед было мало, в отеле стали появляться беженцы. Первым прибыл Леопольд Шмендрик, который, до того как убежал из Германии, строил в Киле яхты. Когда-то он очень помог Тартусу, и, естественно, мы с готовностью приютили его у себя. Но капитан Трен тотчас же обратил на него внимание. Бедняга Леопольд не может дать ему взятку, и, боюсь, его вышлют назад в Германию.
А три дня назад приехали Дидерихи с молодым американцем Марти Холландсом. Он помог им убежать из домашней тюрьмы в Киле. Марти влюблен в Ингрид (женщины сразу замечают такие вещи), но бедная девочка слишком подавлена, чтобы замечать его.
