- Оставьте меня в покое!
- О! Мсье такой чувствительный. Мсье страдает от любви! Извини нас, старик.
Сильви, молоденькая глупышка, но довольно хорошенькая, с которой время от времени Оливье делил постель, рахохоталась.
- Тогда здорово! Если ты свободен, сегодня вечером поведешь меня на танцы.
Остальные забавлялись растерянным видом Оливье. Уже возникло подозрение. Без сомненья, что-то произошло.
Лениво вытянувшись рядом с Сильви, Оливье принялся играть песком, показывая своим видом легкую сонливость. Осторожность советовала избегать разговоров. Он желал, наконец, определиться. Как он любил эту ленивую и никчемную жизнь... Несколько появлявшихся время от времени его статей сохраняли репутацию и давали необходимое время, чтобы пользоваться радостями жизни. Его никогда не привлекала роскошь, то что его мать презрительно называла "ослепительным блеском", плохо скрывая бешеную зависть. Однако открытие для себя Сен-Жермен дэ Прэ и так называемой богемы, его с начало очаровало. Он, в ту пору молодой начинающий журналист, быстро нашел друзей в кругу людей, считающих себя "интеллектуальной левой элитой". Честолюбивые и работящие днем, они собирались вечером выпить, поговорить, посмеяться, поухаживать за девушками. Дружба служила им убеждением. Потом он встретил Валери. Мало помалу оказался в другой группе. Дармовые деньги, скотч, кашмир, Сен-Тропез, корабли, вилла привязали его сильнее, чем страсть. Даже в Париже Оливье вращался чаще в окружении Валери, чем своих старых друзей. Вначале он пытался вовлечь ее в свое общество, пригласив к Кастель... Валери иронично и холодно слушала их разговоры, не стараясь даже скрыть скуки, но стоило ему упрекнуть ее, как она сразу же отреагировала замечанием, что круг его друзей видимо, задуман не для того, чтобы пускать туда женщин, и что в его распоряжении будет достаточно свободных вечеров, чтобы ходить туда одному. Когда Оливье приходил к старым друзьям, то чувствовал себя не в своей тарелке, ведь это были те, которых он как бы предал и чувствовал теперь их презрение.
Внезапно Оливье понял, насколько трудно отныне ему будет обойтись без того, что он считал мало-важным. Неужели Валери его забудет? Он не строил иллюзий. Если она на самом деле заменила его на нового любовника, то он будет постепенно вычеркнут из ее жизни, без потрясений, с равнодушным спокойствием. Оливье нравился Сильви, но большей частью потому что она воровала его у подруги. Он открыл для себя женское франкмасонство: отвергнутый одной из них, мужчина становится разменной монетой. Горечь рождала ярость борьбы за сохранение того, что было уже завоевано. Этим же вечером Оливье позвонит и все разузнает. Не нужно отказываться от маски беспечности. Он согласился жить на вилле до ее приезда и одержать победу в этой битве. Только такой ценой он сможет чувствовать себя вечно молодым и беспечным.
На следующий день Валери проснулась спокойной. С юмором переиграла в памяти ситуацию. Она совершила безрассудный поступок в следствии усталости. Не умея действовать просто, Валери сбежала, укрывшись в этом уголке Бретани; усталость исчезла, но этим самым она усложнила отношения с Оливье. Зачем беспрестанно играть роль, ну зачем же? Из-за чего такое сильное отвращение к другим и самой себе? Зачем она захотела все расстроить? Ведь она хотела? Зачем? Валери имела привычку говорить, что люди, с которыми ничего не происходит быстро стареют... Она принялась смеяться, одна в своей комнате. Это был лишь предлог; уже давно Валери от скуки грызла локти. Она вела существование, соответствующее ее среде. Но эта среда ее не устраивала... Тем не менее, она стала ее частью, даже славой, что не могло ей не нравиться. У ней появилась привычка считать Кристофа как единственного виновника этой неудачи, впрочем, не сердясь на него. На самом ли деле он был во всем виноват? Каким образом они докатились до такого? Необузданная взаимная физическая страсть привела ее к замужеству. Сколько времени длилось это безумие? Этого она не понимала. Валери вздрогнула... Нет, напротив, она помнит все. Никто ей не давал такой полноты физического счастья, но сожаление заставляло пересмотреть такое суждение. Кристоф хотел увлеч ее такой формой эротизма, которую она считала унизительной. Валери отказывалась быть прекрасной рабыней, заточенной в замке с единственной целью развлекать мужчину, даже если этот мужчина предел ее желаний. Валери видела оскорбление и презрение в подобном порабощении. Такая животная жизнь казалась несовместимой с разумом, которым она черезчур гордилась. Чтобы обескуражить Кристофа, она неистово боролась против наслаждения, пытаясь скрыть любой ценой приступы удовольствия, вызванные его требованиями. Конечно, своего она добилась. Он больше не настаивал... В последствие Валери никогда не осмеливалась признаться насколько этого ей не хватало. Их тела уснули, убаюканные манией совершенства. Они выбрали физическое расторжение в обмен на привычку и посредственность. Ни тот ни другой не подумали о разводе; они жили вместе, друзья, сообщники и стали со временем походить друг на друга. Долгое время Валери скрывала свою личную жизнь. Оливье стал ее первым официальным любовником. Кристоф в душе ее ругал за это, и она страдала, чувствуя в первый раз свою неполноценность по отношению к нему. Что до Оливье, он стал привычкой, чем-то вроде домашнего животного. И вот родилась Скука...
Ощутив врожденную жестокость, Валери вздохнула от удовольствия. Ну вот, сейчас она чувствует себя намного лучше. Этот климат оказался в самый раз для нее. Валери решила остаться на несколько дней. Нужно только предупредить Кристофа, чтобы он не беспокоился и выйти от сюда, взять на прокат машину, проехаться, выпить, поесть, поспать. Валери хотела вновь обрести физическую и умственную гибкость, которая часто заставляла сравнивать ее с хищником.
Женевьев приготовила для Валери завтрак. Она не сделала никаких комментариев, но клиентка показалась ей красивой и встревоженной, другой чем на кануне и скорее менее симпатичной. Она упрекала себя за такую мелочную мысль. В сущности, Женевьев предпочитала видеть ее несчастной, но особенно желала оставить ее еще на несколько дней в отеле.
- Я вам приготовлю комнату?
- Да. Я думаю остаться здесь до конца недели.
Женевьев радостно посмотрела на нее. Валери в ответ улыбнулась, тронутая такой обходительностью. Ей показалось смешным это постоянное желание нежности, которое делает ее доверчивой! Она должна служить для развлечения, это объясняет удовольствие ее присутствия.
В гараже ей пообещали найти машину этим же вечером. Шел дождь, однако Валери спустилась к пляжу. Бретонцы ее забавляли: дождь не выпускал их из дома, а солнце заставляло жаловаться на жару.
Море было спокойным, песок чистым. Валери устремилась к нему как хищник, обретший свободу в огромном пространстве. Она сняла туфли, положила их в карманы плаща, завернула брюки и побрела вдоль берега. Морская соль пощипывала ноги, ветер дул прямо в лицо; ей казалось, что на берет силу и волю у этой суровой природы. "Если бы я познала это в молодости, стала бы я другой? Однажды, Кристоф, не чувствуя холода, попросил раздеться меня донага, вечно непокорная я плакала от стыда, но повиновалась. Сегодня я об этом не должна думать. Никогда не поздно стать взрослой. Взрослой, страх божий! Если бы Оливье находился здесь, может быть... Нет, неважно что... Конец ложной любви, этой пошлости! Глупо вести существование, которое считается трепетным являясь в сущности до ужаса банальным".
Машинально Валери подобрала ракушку. Тщательно ее обмыла и, закрыв глаза и улыбаясь, поцеловала. Она каждый раз возвращалась в детство и его суевериям. "Чур не меня!" С этим талисманом все уладится.
Женевьев должна ждать ее к обеду. Она пошла обратно в отель. Вот уже совместное принятие пищи с хозяевами становилось традицией.
4
Оливье открыл глаза. Освещенный солнцем циферблат показывал одиннадцать часов. Он вспомнил, что забыл выпить перед сном аспирин, однако несмотря на головную боль попытался подняться. Секунду другую он оставался сидеть на постели, но, наконец, собравшись с силами, встал и открыл окно. Яркий свет осветил комнату, царящий там беспорядок, и лежащую на кровати обнаженную женщину. Ее присутствие объяснялось выпитым накануне алкоголем. Чтобы совершить подобную глупость, Оливье должен был здорово напиться. Недовольный своим неприличным поведением, он попытался ее разбудить.
- Черт возьми! Что ты меня так толкаешь?
- Пора. Вставай!
- Не так давно ты уговаривал меня лечь с тобой в постель!
- Всему свое время. Нужно, чтобы ты ушла отсюда, не вызвав подозрений у домашних.
- Как это галантно! Но черт возьми, ты боишься. Я звала тебя к себе, а ты не согласился. Ты хотел отомстить за себя! Валери тебя бросила и тебе стало обидно!
- Кто тебе сказал, что она меня бросила?
