- Сегодня ночью вы обслуживали этот коридор?
- Да, мосье.
- Не можете ли вы сообщить фамилии тех людей, что прибежали первыми, когда вы подняли тревогу?
- Сознаюсь, я не обратил на них внимания. Был очень взволнован. Ведь впервые пришлось увидеть такое зрелище. Помнится, судовой врач...
- А кто из пассажиров? Мосье Лардилье не был среди первых?
- Нет! Это я могу утверждать.
- Почему же?
- Потому что в этой суматохе я услышал звонок. Я даже удивился - кто может вызывать в такую минуту? Вышел в коридор. Лампочка горела над дверью каюты мосье Лардилье. Я постучал и вошел. Он лежал в постели в прескверном настроении и спросил меня:
"Что означает этот шум? Нас задержали на борту на целую ночь и вдобавок мешают спать... Передайте капитану..."
- Вы рассказали ему обо всем?
- Да... Он накинул халат и пошел вслед за мной.
- Вы не заметили мадам Мендин?
- Нет.
- Я оказывал ей помощь,- вмешался судовой врач.- Узнав о смерти мосье Кероля, она спустилась вниз, как и все, но не дошла до его каюты и упала в обморок. Меня позвали к ней... Я велел стюардессе отвести ее а каюту.
Комиссар Фритте вздохнул:
- Считаю нужным заявить без промедления, что, так рассуждая, вы ничего не добьетесь. Я допрашивал пассажиров и экипаж еще ночью, прямо по горячим следам.
И могу констатировать, что на теплоходе невозможно установить, что делает и как поступает каждый пассажир в данный момент... За исключением четырех игроков в бридж. Они-то безвылазно сидят за столом...
- Простите,- возразил Маленький доктор,- вы, верно, не умеете играть в бридж, комиссар. Ибо в бридже всегда есть "выходящий", а это значит, что один из игроков может отойти от стола на несколько минут, пока длится партия...
Его маленькие глазки сверкали. Забавно натолкнуть полицейского на ложный след, особенно когда видишь, с каким пылом он кидается на него.
- Вы думаете, что...
- Думаю, что, пока мы не найдем бумажник, о котором я вам говорил, мы ничего не узнаем... Думаю также, что нам не удастся найти его. Ведь мы недостаточно хорошо знаем судно. И вы, капитан, вместе с механиком должны нам помочь... Ну так вот, предположим, вы занимаете каюту с помещением для ванны и вам необходимо спрятать бумажник небольших размеров. Куда бы вы его дели?
Перебрали все варианты. Простукивали изразец за изразцом на стенах ванной комнаты. Кое-где разобрали трубы и даже четыре вентилятора.
- Разрешите заняться чемоданами, комиссар?
- Ну что же, придется. Разрезали их буквально на мелкие кусочки, решив удостовериться, что в них нет тайников. Исследовали каблуки башмаков, принадлежавших Пополю.
- Да нет, мосье, не может быть, чтобы... Поставим себя. на место этого человека.
Ему надо спрятать бумажник. Это вопрос жизни и смерти.
Доллан начинал терять уверенность: неужели провал? Он осматривался, ища вдохновения. И тут раздался голос комиссара:
- Раз это вопрос жизни или смерти, то кто вам сказал, что убийца не унес бумажник? Кроме того, доктор, мне кажется, мы предали забвению мадемуазель Лардилье, которая находилась именно здесь со смертоносным оружием в руке, когда стюард... Наконец, я обращаю ваше внимание на то, что отпечатки ее пальцев - неоспоримый факт и...
- Ясно, ясно,- буркнул Маленький доктор.- Я, пожалуй, пройдусь по городу, чтобы хорошенько все обдумать.
Капитан догнал его в конце коридора.
- Еще одно слово, доктор. Полагаю, что выражу волю компании... Не знаю, откроете ли вы истину, а я бы этого хотел... Но было бы желательно, чтобы вы во всех случаях внушили господину Лардилье, что действуете в пользу его дочери. Пусть он знает, что мы делаем все возможное и невозможное, чтобы вытянуть ее из этой грязной истории...
Он, без сомнения, был влюблен в Антуанетту Лардилье - недаром, уходя, он слегка покраснел.
Глава третья, В КОТОРОЙ МАЛЕНЬКИЙ ДОКТОР СТАНОВИТСЯ БОЛТЛИВЫМ И, ВНЕЗАПНО ОХВАЧЕННЫЙ
СКЛОННОСТЬЮ К РЕКЛАМЕ, ПОСЕЩАЕТ РЕДАКЦИИ ГАЗЕТ
- Я позволил себе побеспокоить вас лишь потому, что уверен: ваша дочь не убивала Поля Кероля. Компания, желая установить истину, поручила мне провести .следствие совместно с полицией... Я решил, что правильнее всего прийти к вам первому...
Маленький доктор находился в гостиной дома Лардилье на набережной Шортрон; солнце било прямо в окна, но опущенные жалюзи пропускали лишь узенькие полоски света. Перед ним сидел грузный человек с густой шевелюрой и недоверчивым, хмурым взглядом.
- Вы старый колониальный житель, если можно так выразиться...
- Мне шестьдесят два года, из них сорок я провел в колониях. Не скрою, что я сам всего добился, с помощью трудолюбия и терпения и, конечно, с помощью упорства...
- Вы знавали человека, по прозвищу Пополь?
- С ним я не был знаком и, признаться, не имел ни малейшего желания знакомиться.
Доведись вам жить в Африке, вы бы знали, что люди, подобные ему,отъявленные негодяи, азартные игроки, которые наносят немалый ущерб делу колониализма...
- Позволю себе задать вам нескромный вопрос, мосье Лардилье... Поймите мое желание добиться истины. Зная ваше мнение о чудаке Пополе. я бы хотел уяснить, почему вы позволили своей дочери...
- Знаю, что вы скажете. У вас, доктор, без сомнения, нет детей. Моя дочь, мать которой умерла пятнадцать лет назад, провела большую часть своей жизни в колонии, где нравы свободнее, чем здесь. У меня никого нет на всем свете, кроме нее. Нечего и говорить, что она балованное дитя. Когда я рискнул сделать замечание по поводу Поля Кероля, она мне ответила просто:
"Не моя вина, что на борту никого нет забавнее его". И я понял, что отговаривать ее бесполезно.
- Таким образом, к сожалению, на ваших глазах за вашей дочерью начали ухаживать... Брови дельца нахмурились.
- Черт возьми! Стоит девушке поиграть в мяч с мужчиной, как ее непременно в чем-то заподозрят...
"Полно, полно. Зря сердишься, любезный,- подумал Жан Доллан.-На сей раз я буду учтив".
А вслух произнес невинным тоном:
- Прошу прощения... Я просто повторил словцо, которое капитан...
И тут делец вышел из себя:
- Нечего сказать, хорош ваш капитан! Целый день не отходил от дам, а теперь позволяет себе...
- Верно, он поклонник прекрасного пола... Но я хотел бы поговорить с вами о делах поважнее. Представьте себе, я пришел к убеждению, что Пополь прятал у себя в каюте какой-то предмет и что именно из-за этого предмета его и убили. Да, я пришел к такому убеждению и почти уверен, что ваша дочь не причастна к преступлению... Вам ясно?
- Что вас навело на эту мысль?
- Да один пустяк... Я интуитивно в этом уверен... Так вот, послушайте...
Жан Доллан вдруг стал несносно болтлив и самоуверен. Глядя на него, трудно было поверить, что этот невзрачный развязный человечек в самом деле раскрывал таинственные преступления, по общему признанию - непостижимые.
- Вы много плавали, мосье Лардилье... А я, представьте себе, впервые сегодня утром поднялся на борт настоящего теплохода. Вот почему я и задаю вам такой вопрос: если б вы захотели спрятать бумажник или просто бумагу в роскошной каюте, вроде каюты Пополя, какое место вы бы выбрали? Все дело в этом... Когда я смогу ответить на этот вопрос, господам из полиции придется освободить вашу дочь с нижайшими извинениями.
- Бумажник,- повторил Лардилье.- Какого вида бумажник?
- Скажем, маленький бумажник из крокодиловой кожи... Мы обыскали каюту сегодня утром... почти в полную негодность привели ванную комнату... обшарили и каюту негра...
- И ничего не нашли?
- Ничего. Но я отказываюсь верить, как и комиссар, что убийца успел прихватить с собой бумажник, о котором идет речь, и с ним убежать... Сам факт, что ваша дочъ появилась...
- Дочь утверждает, что она никого не видела.
- Знаю, знаю... читал ее показания.
- Вы считаете их неискренними?
- Совершенно искренними... то есть...
- Что "то есть"?
- Да нет, ничего... Вы не ответили на мой вопрос, мосье Лардилье. Куда бы вы спрятали бумажник?
- Право, не знаю... Под ковер?
- Смотрели...
- На шкаф...
- Искали.
- В таком случае, прошу извинить. Но мне нужно принять адвоката дочери - он ждет меня в два часа... Подумать только, ее посмели взять под стражу, как преступницу! Благодарю за визит, доктор. Всегда готов к услугам. Не угодно ли сигару?
- Благодарю.
Слишком много сигар! Слишком много виски! Он и так был возбужден. Таким оживленным он бывал не часто. И, явившись в редакцию газеты "Птит Жиронд", поразил редактора своим многословием.
- Я решил, что вы, конечно, не против получить кое-какие сведения о преступлении, совершенном этой ночью... Официальная полиция, вероятно, сообщила вам немногое. Мне же предложила вести следствие... Представьте себе, я пришел к убеждению, что вся драма вертится вокруг одной бумажонки... Не хотите ли записать? Так вот: Поль Кероль, по прозвищу Пополь, возвращался из Габона с капиталом в несколько миллионов, как он утверждал. Он чего-то боялся. Знал, что ему угрожает опасность. Его капитал в несколько миллионов хранился в бумажнике из крокодиловой кожи. Однажды он выронил этот бумажник в каюте судового врача и таким образом... Я говорю слишком быстро? Ну, а некое лицо на корабле покушалось на этот бумажник или, вернее, на документ, содержащийся в нем... Во время плавания это лицо его подстерегало, но Пополь был на страже, и его не могли захватить врасплох. Почему же в последнюю ночь... впрочем, поставлю вопрос иначе себе в каюту? Не потому : почему Пополь, веселившийся в баре, вдруг стремглав бросился к ли, что вдруг почувствовал, что дал маху? Если б документ был при нем, нечего было бы бояться.
