— Офелия будет в платье, — тактично заметила Тая.
— Если только в очень расклешенном! — фыркнула Маша и еще больше надулась.
— Машенька, детка, — ласково проворковала Тая, — это еще никем не подтвержденный слух.
— Я тут не собираюсь сидеть и злорадствовать, дожидаясь, пока главный объявит на общем собрании о моей отставке!
«Интересно, а чем ты занимаешься сейчас, — усмехнулась про себя Алена, сохраняя сочувствующий вид, — что тебе еще остается?»
— Пойду и зажму нашего гения в укромном уголке. Пускай только попробует поменять меня на эту бездарную зайчиху! — решительно заявила Клязьмина и злобно сощурилась: — Я, видите ли, буду невыгодно смотреться на фоне Журавлева! Черному Гамлету нужна Офелия блондинка, — продолжила Маша в том же духе и, ухватив Аленину чашку с кофе, сделала жадный глоток. — Фу, дрянь какая! Ненавижу кофе! — она снова отхлебнула и со стуком вернула чашку на стол.
— Не волнуйся так, — тетка положила руку на ее локоть, — ты же почти полгода репетировала.
— Ганин тоже репетировал, — яростно отреагировала актриса, — и где теперь Ганин?! Даром что спектакль изначально ставился с расчетом на него! И кто же мог подумать, что эта жирная коровища влезет в постель к Аристарху Нелюбову, а?
Слухи о потаенной жизни Нелюбова курсировали по Москве с начала осени. Кого только не приписывали ему в любовницы — разумеется, и Лисицыну тоже. Но толком о нем никто ничего не знал. Аристарх был яркой личностью. Очень яркой. И большим другом главного еще с институтской скамьи. Нелюбову было уже за пятьдесят. Он перестал активно сниматься в кино в основном из-за того, что сейчас вообще снимали мало. Но зато он оказался удачливым бизнесменом — организовывал концерты зарубежных звезд в России. Бунин по долгу службы знал его хорошо и, наверное, мог бы порассказать о нем многое из того, что другим неизвестно, но Бунин теперь для Алены — закрытая книга. Да и какое ей, в сущности, дело до какого-то Аристарха Нелюбова?! Хотя, конечно, любопытно, почему в сентябре он покинул свое семейство, то есть супругу, двух сыновей с женами и детьми, и, прихватив с собой кота Бенджамина, переехал в новые апартаменты. Кто теперь с ним обитал в огромной квартире — знал только он сам и его сиамский кот. Однако Клязьмина почему-то решила, что именно ее личная соперница — Лина Лисицына — и явилась той роковой женщиной в жизни Аристарха Нелюбова. И что именно он замолвил словечко за свою возлюбленную. Алена в это не очень верила, исходя из того, что новость о новой наложнице в жизни Аристарха Бунин не преминул бы ей сообщить сразу же, как только узнал сам. А он ни словом не обмолвился ни о чем подобном.
— В конце концов, не нужно заранее паниковать, — попыталась успокоить Клязьмину тетка Тая.
— Надо же какая дрянь! — Маша ее слов даже не заметила. — Репетировала во втором составе. То-то она так странно косилась на меня в последнее время. В ее взгляде читалось такое превосходство, чтоб ей сдохнуть!
— Ну-ну, — тетка снова предприняла попытку утихомирить разбушевавшуюся стихию, — не нужно так, детка!
— Как? — игриво вопросили с порога.
В дверях стояла мисс только-что-упомянутая-персона. То есть Лина Лисицына — платиновая блондинка, источающая очарование и устойчивый аромат дорогих духов.
Ничего не указывало на то, что ее фигуре прописана ежемесячная липосакция, как раз, наоборот, — она удивительно хорошо выглядела: затянутая в черные облегающие бедра брюки и нахально коротенький голубой свитерок. Наверное, она и понятия не имела о том, что липосакция — это операция, имеющая своей целью удаление излишних жировых отложений. Проблемы с весом скорее всего возникали как раз у Клязьминой, которая нарочито туго затянула широченный пояс на талии, чтобы скрыть выпирающий животик.
— Здравствуй, солнышко, — щедрая улыбка в сторону соперницы. — Добрый день, Тая Александровна, — подчеркнутая вежливость костюмерше. — Надеюсь, вы перемываете не мои косточки? — демократичный кивок журналистке.
Маша вскочила на ноги с такой резвостью, словно пружина кресла неожиданно взбунтовалась, прорвав обивку, вырвалась на свободу и впилась ей в мягкое место. С тем же рвением она заключила Лисицыну в жаркие объятия и чмокнула в щеку. Та закрыла глаза, в свою очередь изобразив губами поцелуй. Алена испугалась, что сейчас кто-нибудь из актрис вытащит из-за пазухи нож и вонзит его в спину соперницы.
Но ничего подобного не произошло. Обнявшись, девушки вышли из костюмерной, и еще долго по коридору разносился их ласковый щебет.
— Вот оно — штиль перед бурей, — тетка кивнула в сторону коридора, — не пройдет и часа, как начнется такое…
— Да ладно тебе, теть Тай! — махнула рукой Алена. — Вечно ты нагнетаешь!
— А тебе нужно что-то с собой делать, — Тая окинула племянницу взглядом, в котором читалось сожаление.
— Ну, нет! Только не это! Может, лучше поговорим о надвигающейся буре? — Алена все-таки опустила глаза и попыталась пригладить торчащие во все стороны волосенки.
— Есть же прекрасные парики…
— Даже не продолжай! Творение мастера европейского класса нельзя прятать под копну синтетики!
— Мне неприятно об этом говорить, но ты похожа на голодную студентку художественного института. Посмотри на себя: этот ужасный растянутый свитер, эти джинсы, а руки! Как давно ты делала маникюр. И почему ты решила, что тебе не нужна косметика! Если тебе испортили прическу, это еще не повод для того, чтобы накладывать на себя руки.
— Даже не думала, — фыркнула Алена и покраснела. Поймет ли тетка, что в арктической холодине, свирепствующей в стенах ее квартиры, думать о внешнем виде как-то даже неприлично. С каждым днем она все больше ощущает себя полярником, обреченным на длительную зимовку на дрейфующей льдине. Теперь она понимает, почему те месяцами не бреются. Ах, если бы у нее отросла борода — это хотя бы избавило от вечного насморка, вызванного постоянным замерзанием носа!
— Взбодрись, — тетка резво выпорхнула из кресла и пошла за ширму. — Я понимаю, что у тебя было не самое лучшее лето. Но жизнь продолжается!
С этими словами она снова появилась и торжественно вручила Алене собственную косметичку:
— Не заставляй меня оправдываться перед твоей матерью, будто я совсем за тобой не слежу.
Алена раскрыла пудреницу и вгляделась в зеркальце:
— Не вижу смысла малевать губы. Чем меньше на меня обращают внимание, тем лучше. А то накрашу физиономию, будут замечать и все остальное, — она красноречиво потрепала себя за коротенькую челку.
— Ничего, ничего, — энергично подбодрила ее Тая. Она присела перед племянницей на корточки, повернула ее лицом к лампе. — И с такой рожей ты собираешься очаровать Александра Журавлева? Пустая затея!
— Да я и не собиралась его очаровывать! — возмутилась Алена.
— Он ничего тебе не расскажет, если ты ему не понравишься, — со знанием дела парировала тетка и, вытащив из косметички тюбик с тушью, внимательно оглядела фронт работ. — Мне ли тебя учить! В умелых руках недостатки можно обратить в достоинства. Чтобы взгляд собеседника не блуждал по твоей стриженой макушке, нужно заставить его смотреть только в глаза!
Через полчаса Алена снова оглядела себя в зеркало. Усилия тетушки не прошли даром — лицо, истосковавшееся по макияжу, выглядело преображенным.
— Неплохая работа, — она постаралась не заметить покрасневший глаз, в который родственница в творческом порыве заехала кисточкой.
— И не смей больше являться ко мне в блекло-сером варианте. У нас тут театр, а не кладбище. Видела, какие девицы шляются. Одна Мария чего стоит! Похлопай-ка глазами!
— Как?
— Вот так, как бабочка крыльями, — тетка Тая затрепетала ресницами.
— Не хочу тебя расстраивать, тетушка, но сейчас ты походишь на престарелую опереточную певицу, которая из последних сил играет роли Сильвы и Принцессы цирка.
— Я второго мужа поймала именно на ресницы, — обиделась тетка. — А ты, если будешь только язвить над женскими трюками, вообще никогда не выйдешь замуж.
— Я тебя умоляю! — всплеснула руками Алена. — Только не под святыми сводами театра! Мало того, что ты меня пилишь дома. Здесь я отдыхаю душой!
* * *
В большом зале театра было довольно многолюдно. Почти все актеры собрались к назначенному времени, расселись согласно рейтингу и с сохранением субординации: ведущие актеры — впереди, молодежь — сзади. Лина Лисицына скромно разместилась на втором ряду, рядом с Журавлевым. Алена видела ее профиль. Артистка хлопала ресницами точно так, как недавно это проделывала тетка Тая. Маша Клязьмина тоже села на второй ряд, но чуть в стороне. Пальцы ее то и дело судорожно сжимали подлокотники кресла — она заметно нервничала. Вообще в зале чувствовалась напряженность, хотя все пытались вести себя так, словно постановка «Гамлета», вернее дрязги, связанные с ней, именно их не касаются. Да и вообще, кому нужно участвовать в ветхом спектакле. Только идиоту!
