Конечно, это был сон, сон об утолении жажды. Виллерс проснулся и обнаружил, что находится на том же самом месте, где провел всю последнюю неделю: в углу маленькой каморки, где он сидел, прислонившись к стене, не имея возможности даже лечь - мешали шейные деревянные колодки с висячим замком, в которые на уровне плеч были затянуты и запястья рук.
Голова его была повязана зеленым платком, какие носят мужчины племени белуджей. Именно ими командовал Виллерс в горах Дожара до тех пор, пока десять дней назад не попал в плен. Рубашка и брюки цвета хаки заляпаны грязью и разорваны, ноги - босы, потому что кожаные сапоги украл какой-то рашид. Ужасно раздражала колючая щетина, отросшая за неделю: по старой гвардейской привычке он привык бриться ежедневно.
Загремел засов, и дверь со скрипом отворилась. В комнату вошли двое рашидов - низкорослых и жилистых, в грязных белых одеждах, перекрещенных пулеметными лентами. Не говоря ни слова, они подхватили пленника, выволокли наружу, грубо посадили у стены и удалились.
Через некоторое время глаза его привыкли к утреннему солнцу, и он уже мог осмотреться. Бир аль Гафани была нищей деревней, состоявшей из дюжины домов с плоскими крышами и пальмами оазиса внизу. Какой-то мальчик подогнал своих верблюдов к корыту с водой, в котором женщины в черных платьях и паранджах стирали белье.
Вдали в синее небо врезались вершины гор Дожара, самой южной провинции Омана. Две недели назад Виллерс еще руководил охотой белуджей на марксистских повстанцев. Деревня же Бир аль Гафани находилась на вражеской территории - в Народно-Демократической Республике Йемен, простиравшейся на север до самых саудовских пустынь.
Слева от него стоял глиняный кувшин с водой и черпаком, однако он опасался пить без разрешения и решил потерпеть. Вдалеке на вершине холма показался верблюд. Он шел к оазису и казался несколько нереальным из-за колеблющегося над песком горячего марева.
Виллерс на минуту закрыл глаза, опустил голову на грудь, чтобы уменьшить давление колодки на шею, и ощутил приближающиеся шаги. Подняв веки, он увидел Салима бин аль Камана. На нем был черный головной платок и черное покрывало, у правого бедра болтался автоматический браунинг, за поясом торчал кривой кинжал, а в руке он нес свою гордость - китайский автомат "АКМ". Он остановился и посмотрел на Виллерса сверху вниз. Это был приятный мужчина с узкой, подернутой сединой бородой, с испанским цветом лица.
- Салям алейкум, Салим бин аль Каман, - произнес Виллерс традиционное арабское приветствие.
- Алейкум ассалям. Гуд монинг, Виллерс-сахиб.
На большее его английского не хватило, дальше говорили по-арабски.
Салим прислонил свой автомат к стене, наполнил черпак водой и осторожно поднес ко рту Виллерса. Англичанин принялся жадно пить. Таков был их утренний ритуал. Салим снова наполнил черпак, и Виллерс поднял голову, чтобы подставить рот под прохладную струю.
- Ну что, лучше? - спросил Салим.
- Можно сказать, что да.
Между тем верблюд подошел ближе, теперь расстояние до него не превышало ста метров. От седла наездника тянулась веревка, к которой был привязан человек, еле шевеливший ногами от усталости.
- А это кто такой? - спросил Виллерс.
- Хамид, - ответил Салим.
- С другом?
Салим рассмеялся.
- Эта страна принадлежит нам, майор Виллерс, нам, рашидам. Сюда следует приходить лишь тогда, когда тебя пригласят.
- Но в Хауфе комиссары НДРЙ не признают прав рашидов. Они даже в аллаха не верят, только в Маркса.
- Дома пусть себе шумят, сколько хотят, но на земле рашидов... - Салим пожал плечами и достал из складок одежды жестяной портсигар. - Хватит об этом. Папиросу, друг мой?
Араб ловко скрутил ее на конце, вставил в рот Виллерсу и поднес огонь.
- Русский? - снова спросил Виллерс.
- В пятидесяти милях отсюда, недалеко от Фасари, в пустыне стоит их военно-воздушная база. Много русских самолетов, грузовиков, солдат - всего!
- Я знаю.
- Знать-то, может, и знаешь, а вот почему твоя хваленая САС ничего не предпринимает?
- Моя страна не воюет с Йеменом, - сказал Виллерс. - Я всего лишь британский военный советник, который по просьбе султана Омана обучает его войска и руководит их операциями против марксистских повстанцев.
- Мы не марксисты, Виллерс-сахиб. Мы рашиды, идем, куда хотим, и майор САС для нас хорошая добыча. За него мы получим много верблюдов и много винтовок.
- От кого?
Салим ткнул папиросой в сторону.
- Я послал весточку в Фасари. Русские должны приехать уже сегодня. Они заплатят за тебя кучу денег. С моей ценой они согласились.
- Сколько бы они ни предложили, мои люди заплатят больше, - заверил Виллерс. - Если вы доставите меня в Дофар целым и невредимым, они дадут, сколько захотите, в английских золотых соверенах или в серебряных талерах.
- Ах, Виллерс-сахиб, я уже дал слово, - засмеялся Салим.
- Можешь не объяснять. Известно - для рашидов слово священно.
- Вот это точно!
Салим поднялся, когда верблюд подошел совсем близко и опустился на колени. С него сошел Хамид, молодой рашид в красном одеянии. Он дернул за веревку, и человек на другом ее конце упал на четвереньки.
- Это кто такой? - спросил Салим властно.
- Мы схватили его, когда он шел ночью через пустыню. - Хамид подошел к верблюду и снял с него солдатскую фляжку и ранец. - Это он нес с собой.
В ранце оказались хлеб и консервные банки с надписями по-русски. Одну из них Салим протянул Виллерсу и спросил нового пленника по-арабски:
- Вы русский?
Перед ними стоял старый седой человек, изможденный, его рубаха цвета хаки была насквозь пропитана потом. Он потряс головой. Губы его раздулись, почти как у негра. Салим протянул черпак с водой. Старик жадно стал пить.
Виллерс довольно сносно владел русским.
- Кто вы такой? - спросил он. - Вы идете из Фасари?
- А вы кто? - прохрипел старик.
- Британский офицер из вооруженных сил султана в Дофаре. Эти люди напали на наш патруль, сопровождающих убили, а меня взяли в плен.
- Этот араб знает английский?
- Не больше трех слов. Но, может быть, вы говорите по-арабски?
- Нет, но думаю, что мой английский лучше, чем ваш русский. Меня зовут Виктор Левин, я иду из Фасари, хотел пробраться в Дофар.
- Чтобы перебежать?
- Примерно так.
- А, так он разговаривает с тобой по-английски! Значит, он не русский? - спросил Салим.
- Не имеет смысла рассказывать ему что-нибудь о вас, - тихо сказал Виллерс Левину. - Сегодня приедут ваши, чтобы забрать меня.
Он посмотрел на Салима.
- Да, он русский из Фасари.
- А что он потерял на земле рашидов?
- Он искал Дофар.
Салим прищурился.
- Чтобы сбежать от своих? - Он громко расхохотался и хлопнул себя по бедру. - Прекрасно! Русские хорошо за него заплатят. Это подарок, друг мой. Аллах любит меня! - Он кивнул Хамиду. - Отведи его в хижину и проследи за тем, чтобы его покормили. Потом явишься ко мне.
На Левина надели такие же колодки, как у Виллерса. Теперь они сидели рядом, прислонившись к стене. Через некоторое время появилась закутанная в черное женщина, присела на корточки и принялась поочередно кормить их похлебкой из деревянной чашки. Совершенно невозможно было понять, молодая она или старая.
Она аккуратно вытерла им рты, вышла и закрыла за собой дверь.
- Не понимаю, зачем они закрывают лица, - сказал Левин.
- В знак того, что принадлежат только своим мужьям. Другие мужчины не должны их видеть.
Левин закрыл глаза.
- Странное место. Уж очень здесь жарко.
- Сколько вам лет? - спросил Виллерс.
- Шестьдесят восемь.
- Долго же вы собирались, однако. Не слишком ли солидный возраст для перебежчика?
Левин мягко улыбнулся.
- Все и просто, и сложно. Как жизнь. Неделю назад у меня в Ленинграде умерла жена. А поскольку детей у нас не было, то нет и возможности шантажировать меня на свободе.
- А по специальности вы кто?
- Профессор Ленинградского университета. Авиаконструктор. У наших ВВС в Фасари размещены пять МИГов-23, якобы в учебных целях.
- Модифицированные? - предположил Виллерс.
- Вот именно. Их используют в качестве штурмовиков в гористой местности. Дооборудование проводили в Союзе, но на месте возникли проблемы. Вызвали меня.
- Понятно. А вы уже сыты всем этим по горло? И куда же вы направлялись? В Израиль?
- Совсем необязательно. Я не считаю себя убежденным сионистом. И вообще, Англия нравится мне гораздо больше. В 1939 году, незадолго до начала войны, я был там с торговой делегацией. Это были два лучших месяца в моей жизни.
- Ясно.
- В 1958 году у меня появилась надежда выбраться из России. Я вступил в тайную переписку с родственниками в Израиле: они хотели помочь мне. Но меня предал человек, которого я считал своим другом. Обычная история. В общем, я получил пять лет.
- И - в ГУЛАГ?
- Нет, в одно очень интересное место. Хотите верьте, хотите нет, но эти пять лет я провел в ирландской деревне под названием Друмор.
