Вячеслав Денисов - Я никого не хотел убивать

Он вызвал дежурного и приказал доставить меня в изолятор временного содержания. Выходя из кабинета, я вновь услышал его голос:

– Не позднее как через пару часов ты начнёшь давать признательные показания! – самоуверенно произнёс Кабанов.

Чтобы не походить на бесцельно тявкающего щенка, я решил оставить его слова без ответа. Лишь ради того, чтобы он не переоценивал свои возможности и не был слишком высокого мнения о себе, я дерзко ухмыльнулся и окинул Юрия Александровича надменным взглядом.

Оказавшись в одиночной камере, мне представилась изумительная возможность не только поразмыслить обо всём произошедшем, но и как следует подумать о дальнейших действиях на будущее. Ещё до откровенного признания Кабанова Юрия Александровича я был абсолютно уверен, что ни он, ни его подчинённые не имели против меня не только прямых, но и хотя бы каких-нибудь косвенных улик. Убийство женщин было спонтанным и поэтому не поддавалось обычной логике, а труп мужчины вообще не имел ко мне ни малейшего отношения. К тому же никто не отменял презумпцию невиновности, являющуюся одним из основополагающих принципов уголовного судопроизводства.

– Это не я должен оправдываться, а мне обязаны предъявить неоспоримые доказательства моей вины! – не опасаясь, что меня кто-то может услышать, произнёс я.

Вслед за этим высказыванием, отпустив несколько колких фраз в адрес уголовного розыска, я небрежно развалился на нарах и, подложив ладони под голову, невольно задумался.

– Если не хочешь получить пожизненный срок, то постарайся вспомнить всё до мельчайших подробностей, – пробурчал я, обращаясь непосредственно к самому себе. – Главное, убедись, что ты нигде не наследил…

Для того, чтобы свет электрического фонаря не мешал мне думать, я плотно закрыл глаза и мысленно вернулся в не столь отдалённое прошлое, которое уже повлияло на мою судьбу, и в корне должно было изменить всю дальнейшую жизнь. Теперь эта самая жизнь целиком зависела от меня. Собственными ответами я мог превратить её либо в цветущий рай, либо в сущий кромешный ад.

В тот роковой день я долго нежился в постели. Меня посещали тягостные мысли насчёт моего нестабильного положения в роли жалкого альфонса, но помимо всей этой ерунды приходили на ум и чисто философские размышления.

«Если мужчина не способен удовлетворить женщину, то он импотент. А если наивно считает, что все женщины одинаковы и похожи между собой как начищенные медные монетки, то он круглый идиот, либо далёк от истины, и в своей жалкой никчёмной жизни так и не понял, что именно в этих милых хрупких созданиях заключено всё самое обворожительное, таинственное и непознанное! Мысли и поступки представительниц самой прекраснейшей половины человечества никогда нельзя предвидеть и невозможно заранее предугадать. В любом возрасте даже самая кроткая, казалось бы, неприметная на вид женщина, всё равно в глубине чистой и светлой души имеет что-то особенное: необъяснимое и оригинальное, неощутимое и привораживающее. Даже при негативных обстоятельствах её глаза, уставшие и печальные, всё равно будут смотреть добрым и нежным взглядом. При желании она способна с неимоверной лёгкостью очаровать любого мужчину, привлечь его внимание и при этом остаться чуточку кокетливой и до конца неразгаданной загадкой!» – подумал я, прислушиваясь к гнетущей тишине и убедившись, что моей очередной любовницы нет дома.

Ниночка ушла чисто по-английски, не попрощавшись! Это обстоятельство меня не только не смутило, а даже наоборот, немного обрадовало. Теперь какое-то время никто не будет путаться у меня под ногами, греметь эмалированными кастрюлями, фарфоровыми чашками и мельхиоровыми ложками, постоянно перекладывая их из одного шкафчика в другой. Хотя, в принципе, прежде чем уйти, она могла бы меня разбудить, тем более что мы были малознакомы, и я впервые остался у неё ночевать. По вполне понятным причинам за всю ночь мне ни разу не удалось сомкнуть глаз. Я смог уснуть лишь ранним утром, и, в отличие от неё, проспал до двенадцати часов дня.

– Впрочем, дорогая, это твоё личное дело, – полушёпотом разговаривая с самим собой, саркастически произнёс я. – Если появилось непреодолимое желание самостоятельно принести домой тяжёлые хозяйственные сумки, до краёв наполненные всевозможными продуктами, то флаг тебе в руки!

Мельком взглянув в зеркало на опухшую от сна физиономию, я вдруг вспомнил, что ещё накануне вечером моя ресторанная подруга собиралась приобрести лёгкое прозрачное полотно для новых гардин в гостиную комнату. Тогда я не придал этому большого значения, посчитав, что Ниночка находилась в некоторой эйфории от моего присутствия. Она пригласила в дом постороннего мужчину и вполне могла быть немного растерянной и даже чуточку взбалмошной.

– Эти древние как мир укороченные до подоконника шторы мне изрядно надоели, – заявила она, с обеспокоенным выражением на лице. – Они давно вышли из моды, не гармонируют с цветовым оформлением и абсолютно не подходят к интерьеру. Они постоянно меня раздражают…

Нина произнесла эти слова таким укоризненным тоном, словно я был её законным супругом и запрещал что-либо менять в квартире.

– Впрочем, разговаривать с тобой абсолютно бесполезно. Вы, мужчины, все одинаковы и готовы жить в любом заброшенном сарае. Главное, чтобы обязательно была охапка сухой соломы, на которую можно прилечь, и несколько свежих газет, которые можно измусолить до дыр, лишь бы ничего не делать по дому! – взвинченно высказалась она.

– А ещё лучше, если в захламлённом углу сарая будет стоять какой-нибудь допотопный телевизор, – подметил я, и добавил: – Чтобы, глядя на экран, можно было с раннего утра и до позднего вечера быть в курсе спортивных обозрений.

Ниночка посмотрела на меня смурным взглядом и озадаченно спросила:

– Ты почему молчишь насчёт покупки материала? В чём-то со мной не согласен или тебе совершенно нечего возразить?

Она всплеснула руками, точно так же, как белая лебёдушка взмахивает крыльями перед тем, как оторваться от прозрачной водной глади и устремиться в голубую небесную даль.

– Всегда одно и то же! – возмущённо, посетовала Нина. – Не с кем посоветоваться…

На моём лице не дрогнул ни один мускул. Я продолжал играть роль стороннего наблюдателя.

– Хорошо, пусть всё остаётся на своих местах! – вспылила она. – Давай оставим всё как есть. Если кроме меня никому ничего не нужно, то и мне нет смысла к чему-то стремиться, чего-то усовершенствовать…

Нина осмотрела гостиную с таким обиженным видом, словно только что потеряла любимые золотые серёжки и теперь тщетно пыталась их отыскать.

– Всегда знала, что мужчинам нет никакого дела до того, где и как они живут. Выбираете выгодную позицию. Вас абсолютно всё устраивает…

Я по-прежнему не обращал на её высказывания ни малейшего внимания, прекрасно зная, что при возникновении какой-либо идеи, показавшейся женщинам глобальной, они мгновенно и ярко вспыхивали, словно сухая береста, брошенная в пылающий костёр, но так же быстро угасали, если эта идея внезапно переставала их интересовать.

– Если бы не наше стремление к наиболее цивилизованной комфортной жизни, то все мужчины до сих пор жили в неухоженных грязных пещерах, имея менталитет первобытного человека, – возмущаясь моим абсолютным спокойствием, продолжила она. – Дай волю, вы до сих пор жили бы точно так же, как ваши далёкие предки во времена последнего ледникового периода.

Я упорно молчал.

– Ты что, набрал в рот воды или не хочешь со мной разговаривать? Почему всё в этом мире держится только на женщинах? Почему мы сами должны решать все хозяйственные проблемы?

Я не смог удержаться от улыбки, которая окончательно вывела её из себя. Вероятно, ей показалось, что я над ней насмехаюсь.

– С каждым годом мой бывший супруг становился более безразличным, невыносимым. Ты меня тоже игнорируешь… – Нина опять всплеснула руками. – Вот так всегда. Всё приходится делать самой. Господи, и почему вы все такие непрошибаемые? А ведь хотите, чтобы мы, женщины, находились рядом с вами всю свою сознательную жизнь! Вас устраивает одновременно иметь в нашем лице не только страстную любовницу, но также бесплатную кухарку, прачку и даже заботливую няньку, как для ваших будущих детей, так и для вас самих. Мы должны посвятить вам самые лучшие годы…

Она прошлась по ковру тихо и грациозно, как стройная лань по зелёной траве, потом вновь посмотрела на меня и возбуждённо спросила:

– Скажи честно, тебе что, не нужны новые гардины? Моему благоверному было жаль расставаться с нашими допотопными шторами. Они были дороги ему как память. Но тебя с ними ничего не связывает. У тебя нет на их счёт никаких воспоминаний…

Я с равнодушным видом пожал плечами, тем более что не планировал задерживаться у неё на длительный срок. Я ни в коем случае не собирался связывать с ней свою судьбу. Меня интересовала лишь любвеобильная ночь, проведённая в тёплой постели, и те деньги, которые были у неё в наличии.