– Женщина пропала… – услышала я, входя наконец в кухню, где мама жарила гренки и одним глазом, как обычно, смотрела в экран маленького телевизора, стоящего на холодильнике. – Из квартиры вынесли почти все ценные вещи, – вещал мужчина в свитере. – Друзья теряются в догадках.
– Что за ужасы ты смотришь с утра пораньше? – осведомилась я, плюхаясь на стул и хватая с тарелки обжигающе горячую гренку, обильно посыпанную сахарной пудрой.
– «Закон и порядок», – ответила мама. С некоторых пор она полюбила криминальные передачи типа «Особо опасен» и «Человек и закон». – Боже мой, что творится в стране!
– Мам, – вздохнула я, – в нашей стране всегда что-то происходит. Такова уж, видно, ее судьба и Божья воля! А что случилось-то?
– Да вот, актриса пропала – и это уже не в первый раз! Квартиру ее кто-то разграбил…
И в самом деле, такие истории в последнее время участились, люди без конца пропадают. Вот, к примеру, Нина Максимовна – куда делась? От Родина пока никаких известий на ее счет. Когда о подобных вещах слышишь в новостях, они кажутся далекими и нереальными, но если ты лично знаешь кого-то, с кем случилась беда, сразу начинаешь переживать это так, словно сам являешься участником событий.
В коридоре залаяла Куся, и мама прислушалась.
– Кажется, в дверь звонят, – сказала она.
– А у тебя телик так орет, что ничего не слышно, – покачала я головой.
– Я открою! – крикнул Дэн.
Через минуту он появился на кухне с озадаченным выражением лица:
– Тут… э-э… К тебе, ма!
Из-за широкой спины сына высунулась хорошенькая головка в дредах до самого пояса, с перьями синих и зеленых прядей.
– Вика?! – охнула я, мгновенно вспомнив об эсэмэсках от девушки, на которые так и не соизволила ответить.
– Ну, вы не перезвонили, и я решила зайти, – пожала плечами гостья и протиснулась в кухню мимо Дэна.
На ней была короткая юбка клеш из красно-синей шотландки, зеленая футболка с логотипом «Nike», полосатые колготки и пляжные тапочки. Несмотря на полную безвкусицу в одежде, девушка выглядела мило и в то же время трогательно.
– Нас представят? – поинтересовался Дэн.
Он давно гулял с девочками – судя по маминым наблюдениям, лет с тринадцати, но подружки сына, с кем мне доводилось знакомиться, кардинально отличались от Вики. Те девушки носили безупречные платья, дорогой макияж, и даже я порой задумывалась, смогу ли соответствовать столь высокому стилю, вздумай сынуля вдруг пригласить меня куда-нибудь их сопровождать. На Вику Дэн не просто смотрел во все глаза – он откровенно пялился на нее, пытаясь, очевидно, понять, что за диковинная птица залетела в наш дом.
– Дэн, это – Вика, моя… подруга, – с трудом подобрала я слово. Учитывая нашу разницу в возрасте, это оказалось делом непростым.
– Та самая Вика? – переспросил сын.
– Да, та самая, – подтвердила я.
Мне все же пришлось рассказать семье о том, что я участвовала в расследовании отравления моей школьной подруги наравне с ОМР, в котором состояла и Вика[3]. Правда, я постаралась сократить информацию до минимума: по моему, сын и мама считали сию организацию чем-то вроде тайного ордена – типа иллюминатов или розенкрейцеров. Мои родные как будто пропустили мимо ушей слова о том, что Отдел медицинского расследования учредил губернатор города и что он действует на совершенно законных основаниях. Думаю, втайне мама надеялась, что больше никогда не услышит об этой группе, а потому сейчас рассматривала Вику, нахмурив брови. Ей никак не мог понравиться ультрасовременный «прикид» девушки и ее прическа, а подтвержденная принадлежность к ОМР только доказывала, что Вика может представлять реальную опасность для нашей семьи.
– О, вы… обедаете? – сконфузилась девушка, увидев гренки на столе и мельком взглянув на часы. – Извините, что помешала…
– На самом деле мы завтракаем, – сообщил Дэн. – У мамы было ночное дежурство, а в такие дни завтрак у нас поздний. Присоединишься?
– С удовольствием! – тут же согласилась Вика, и сынуля услужливо пододвинул ей стул.
Мама одарила меня многозначительным взглядом, но, к счастью, не сказала ни слова. Все время, пока мы ели, Вика трещала о всякой всячине – о погоде, о компьютерах, об экзаменах в университете и своей дипломной работе.
– Ты заканчиваешь университет? – не поверил своим ушам Дэн.
Разумеется: он-то наверняка думал, что наша гостья школьница, потому что она выглядит лет на четырнадцать, а никак не на свои девятнадцать.
– Ага, – просто кивнула Вика. – Вот все думаю – идти в аспирантуру или нет? Вы как думаете, Агния?
– Она что, ребенок-гений? – спросил Дэн, вопросительно глядя на меня.
– Вроде того, – улыбнулась я. Не знаю почему, но мне было на удивление приятно видеть Вику на своей кухне, за общим столом.
– Конечно, идти, – сказала я, обращаясь уже к девушке. – Наука – это твое, так что не упусти свой шанс.
– Нет, – вздохнула та, положив надкушенный гренок на тарелку, – мое – это компы. Но предки… Они меня никогда не поймут!
– Ты не рассказала родителям, что ушла из медицинского? – уточнила я.
– Не-а, – протянула Вика, опустив глаза. – Андрей Эдуардович ругается, но я… я просто не знаю, как сказать… В любом случае, – внезапно повеселев, добавила девушка, – они уехали в отпуск – на целый месяц, так что пока можно вздохнуть свободно!
– А ты, значит, в компьютерах разбираешься? – спросил Дэн.
– Пожалуй, слабо сказано, – усмехнулась я. – Она – просто чудо!
Вика приняла комплимент сдержанно: девушка и так знала все, что я могла сказать.
– У меня «Виндоуз» подвисает… – снова подал голос сынуля. – Не посмотришь?
– Можно, – кивнула Вика.
Не успела я отреагировать, как сын с девушкой выскочили из кухни.
– Тебе не кажется, что девочка немного… странная? – спросила мама, понизив голос.
– А кто из нас не странный, мама?
Разобравшись с компьютером, дети вернулись. Я видела, что Вика хочет что-то мне сказать, но присутствие Дэна и мамы мешает ей.
– Я тут хотела пройтись по магазинам… – задумчиво произнесла я. – Вика, не хочешь составить мне компанию?
– Разумеется! – обрадовалась девушка, вскакивая на ноги.
– А мне можно с вами? – вдруг спросил Дэн.
Я чуть со стула не свалилась. Обычно не знаю, какие пытки следует применить, чтобы затащить моего сына в магазин, а сейчас он сам предлагает нас сопровождать?!
– Ну, у вас же сумки будут тяжелые… наверное, – предположил он неуверенно.
– Нет, Дэн, ничего не выйдет, – ответила Вика, заметив мою растерянность. – Нам, девочкам, мальчики только помешают, понимаешь? Мы будем долго бродить, зависать у прилавков, примерять шмотки… Скука, в общем!
Слова девушки прозвучали как решительный отказ, и настаивать Дэн не стал – гордость не позволяла. Но я видела, что Вика, несомненно, произвела на него большое впечатление – как своей необычной внешностью, так и, судя по всему, тем, что читала компьютер, словно открытую книгу. С такими девушками Дэну еще ни разу не приходилось сталкиваться, и это не могло его не заинтриговать.
– Уф-ф, слава богу! – воскликнула Вика, как только мы вышли из дома. – Теперь и поболтать можно. Я машину оставила за углом: у вас тут просто яблоку негде упасть. Вам правда надо в магазин, или вы решили так «отмазаться» от родичей?
– Именно «отмазаться», – призналась я.
– Это хорошо. Терпеть не могу шопинг!
– Я так понимаю, – начала я разговор, когда мы разместились в машине девушки, – что тебя прислал наш общий знакомый?
– Нет, – покачала головой Вика. – Андрей Эдуардович только просил с вами связаться, а нагрянуть к вам – целиком и полностью моя идея. Вы уж извините, Агния, но мне страсть как хотелось посмотреть, как вы живете!
– Ну, и как?
– Отпад: мама – королева кухни, сын – талантище. Дэн показал мне некоторые свои работы – это что-то! Я, конечно, в живописи не сильна, но кое-что понимаю.
– Так что Андрей Эдуардович? – перевела я разговор на прерванную тему.
– У нас новое дело. В смысле, у нас каждый раз новое дело, но это – совсем другой случай!
– В самом деле? – подняла я одну бровь. – И что в нем такого необычного?
– Что вам известно о Светлогорской больнице, Агния?
Задавая вопрос, девушка пристально смотрела на меня. Я не смогла выдержать ее взгляд и опустила глаза. В любой среде есть вещи, говорить о которых не принято – в силу разных обстоятельств. Светлогорская больница относилась как раз к таким темам. Врачи знают, какие больницы в городе считаются «хорошими», а какие – «плохими», и дело тут не в том, что в первых работают хорошие специалисты, а в последних – нет. «Хорошие» больницы – те, где не процветают взяточничество и коррупция, где пациенты получают надлежащее лечение и, в большинстве своем, выздоравливают. «Плохие» же – те, где больные умирают. И Светлогорская больница относится именно к таким. Она известна тем, что туда свозят стариков и одиноких людей со всего города – тех, кого считают «неперспективными» пациентами. «Неперспективный» пациент не в состоянии не только оплатить операцию или лечение, но и дать медсестре денег за укол или нянечке – за то, чтобы его, например, после операционного вмешательства или инсульта переворачивали во избежание образования пролежней. Таким образом, не обладая средствами, а значит, не получая должного ухода, «неперспективные» пациенты недолго обременяют персонал больницы своим жалким существованием – они просто отправляются в мир иной. Многие пациенты также знали о том, что творится в Светлогорке, а потому были готовы платить любые деньги врачам «Скорой помощи» только за то, чтобы их везли куда угодно, только не туда.
