Повторив заказ, я залпом выпил и взял еще кружку. Бармен мгновенно поставил ее передо мной. Похоже, его что-то волновало, и он то и дело поглядывал на часы. После очередной порции я почувствовал, что настало время расплаты.
Желудок начал давать о себе знать, но поскольку времени заняться им еще хватало, я добрался до туалета позади бара и попытался привести себя в порядок. Вошел бармен.
- Парень, до отправления поезда две минуты, - сказал он.
- Да черт с ним!..
- О'кей...
Я приводил себя в чувство, когда поезд тронулся с места. Я услышал свисток и перестукивание колес, а когда снова посмотрел на себя в зеркало, за стенами бара стояла глубокая тишина, которую нарушало лишь шуршание ветра на крыше. Я подошел к раковине, плеснул в лицо холодной водой и обозвал себя так, как того заслуживал.
Болван! Я был сущим болваном. Нет, я не напился. Во всяком случае, не с четырех наспех пропущенных кружек пива. Просто я поплыл от жары и жажды. Напряжение понемногу отпускало, и я подумал, что пора бы бармену еще раз заглянуть ко мне, и тут дверь снова открылась, и я увидел его.
Вернее, часть его корпуса. Бармена колотило.
- Выбирайтесь оттуда, проезжий. Выходите. - У него неудержимо дрожала нижняя губа, ткань брюк вздымалась, и было видно, как конвульсивно сокращаются мышцы, словно массирующие бедренную кость.
- Что?
- Вы это... выходите. Тут человек...
Человек не стал ждать, пока его мне представят. Он отпихнул бармена и протиснулся мимо него, появившись передо мной сам, и мое внимание сразу привлекла пушка, зажатая у него в кулаке. Она была большой и черной, с сероватыми головками пуль в барабане и со взведенным бойком курка. За поясом торчал еще один револьвер, и по выражению его лица было видно, что он только ищет повода пристрелить кого-то.
Он был явный псих. Чокнутый, как лунатик. И он был убийцей.
- Так вы не собираетесь выходить, мистер? - У него был высокий визгливый голос.
Я торопливо кивнул.
- Иду. Минуту.
Он отступил в сторону и дал мне пройти. Бармен следовал за мной по пятам.
Я так и не увидел, что там произошло, отчего он слетел с катушек. За спиной я услышал, как он что-то буркнул, а потом резко выругался. Рукоятка револьвера с отвратительным хрустом врезалась в череп бармена. Тот рухнул мне на спину, едва не сбив с ног, и с мясистым чмоканьем приложился физиономией об пол. Когда я обернулся, то увидел у себя под носом дуло револьвера. Толчком в спину меня двинули вперед. И я зашагал. Никуда не отклоняясь.
После моего ухода бар успел наполниться людьми. За одним из столиков в безмолвном ожидании сидели два человека, не обмениваясь ни словом. Они просто сидели. Еще один стоял у дверей с дробовиком в руках, то и дело поглядывая в окно.
Шериф сидел за другим столом. Под глазом у него набухал приличный синяк. Кэрол, закусив губу и с трудом сдерживая слезы, прижимала к его голове мокрую тряпку.
Я услышал, как парень с револьвером сказал:
- Он был в сортире, мистер Огер.
Огер был маленький и толстый. Улыбнувшись, он похвалил его:
- Ты толковый мальчик, Джейсон.
- Пожалуйста, не называйте меня Джейсоном, мистер Огер, - то ли пролепетал, то ли пропел он странным высоким голосом, и я так и не понял, просит он или просто говорит, этот парень с револьвером.
Улыбка на лице толстячка стала еще шире, и он, исполненный величия, наклонил голову.
- Прошу прощения, Курок. Я не должен был забывать.
- Все в порядке, мистер Огер.
Затем толстяк внимательно уставился на меня, и улыбка медленно сползла с его физиономии.
- А ты кто такой?
- Да просто проезжал мимо, приятель. Вот и все.
- Дайте мне его разговорить, мистер Огер, - суетился у меня за спиной любитель поиграть пушкой, и я напрягся, прикидывая, в какую сторону мне нырять в нужный момент.
Но прежде, чем до этого дошло дело, Огер сказал:
- Он говорит правду. Курок. Прислушайся к его акценту. Он не местный. Огер снова уставился на меня: - У тебя есть машина?
- Нет. Я приехал на скором.
- Так почему ты не уехал на нем?
- Мне стало плохо, и я отстал от поезда.
- Ага.
Где-то громко тикали настенные часы, и было слышно, как похрустывает лед в морозильнике. Мимо бара прошли два человека, но никто не зашел внутрь, никто даже не заглянул.
Так прошло минут пять. Шериф открыл опухшие глаза. В них стояло какое-то скорбное выражение. Застонав, он приложил руку к синяку, наливающемуся густым синим цветом.
- Могу я еще раз намочить тряпку? - спросила Кэрол.
Огер просиял отеческим благоволением.
- Без сомнения, детка. Но всего лишь намочить тряпку - и ничего больше. - Теперь он улыбался кому-то, кто стоял у меня за спиной. - Если она вытащит пистолет... или вообще что-то опасное, пристрели ее... Курок.
- Будьте уверены, мистер Огер.
Я услышал, как он отступил в сторону и сделал пару шагов. Кэрол прошла через зал. Стражник держался у нее за спиной, и я понимал, что он ждет только повода, чтобы всадить ей пулю в затылок. В глазах шерифа, когда он смотрел, как его дочь провожают под дулом револьвера, застыла ярость, а на лице - ненависть бессилия.
Я не мог себе позволить никаких эмоций. Я понимал, что мне придется действовать в одиночку. Вдруг мышцы плеч стали подрагивать. Начав, я уже не смогу остановиться, если до этого дойдет дело, но до чего неудачно все складывается. Как не ко времени! Я подобрался так, что с меня чуть не падали брюки, и, чтобы заговорить, мне пришлось сглотнуть. Я должен выпутаться из чертовой истории, должен выпутаться!
- Поскольку вы так любезны... - сказал я, - не позволите ли вы мне присесть?
Огер одарил меня медлительно-спокойной улыбкой.
- Нервничаешь?
- Очень.
- Хорошо. Просто прекрасно, когда человек нервничает. Это удержит тебя от ошибок.
Огер даже не представлял, насколько он был прав. Он и не догадывался, какая серьезная тут произошла ошибка. Где-то за дверью зажурчала и смолкла вода. Вернулась Кэрол с мокрой тряпкой в руках и приложила ее к голове отца. Огер показал на их столик.
- Можешь сесть с ними. Просто сесть и сидеть. Я думаю, ты все понял?
- Яснее ясного, мистер.
Когда я встал, мне сразу полегчало. Плечи расслабились, и я снова ощутил давление ремня на брюках. А ведь оставалось всего лишь несколько секунд... Я посмотрел на Кэрол, и в первый раз за долгое время осознал, как глубоко во мне живет страх. Нет, он не давал о себе знать. Просто я знал, что он есть.
Когда я подошел к столику, Кэрол подняла на меня глаза и улыбнулась. Мы оба в беде, словно говорил ее взгляд, но мы вместе. Два человека, оказавшиеся в невообразимо кошмарной ситуации.
Шериф сидел с закрытыми глазами, но лежащие на столе руки то сжимались в кулаки, то разжимались. Грудь вздымалась короткими сильными толчками, как будто он удерживался от рыданий. Кэрол легонько погладила отца по руке и прижала к своему плечу его голову.
Стояла тягостная тишина.
Вы знаете, как это бывает, когда кто-то настойчиво смотрит вам в спину? Кожа покрывается пупырышками, или по ней ползут, как от холода, мурашки, а в грудной клетке так жжет, будто бы ее опалило огнем. Волоски на запястьях встают дыбом, и вы никак не решите, повернуться вам резко и стремительно или неторопливо.
Голос был таким басовитым, что прозвучал едва ли не как рычание.
- Эй, ты, - прикрикнул он, - развернись-ка!
Я медленно повернулся и взглянул на темнокожего, что стоял рядом с Огером. Его лицо было искажено гримасой гнева, и я понял, что он-то и представляет основную опасность: тот самый, кто срывает банк, когда кости брошены. Курок был всего лишь убийцей, а он палачом.
- Я знаю этого типа, Огер, - сказал он.
Огер лишь улыбнулся.
- Откуда я тебя знаю, парень?
Я пожал плечами, чтобы расслабить сведенные спазмой плечевые мышцы. Меня снова охватила предстартовая лихорадка, но на этот раз все было не так уж плохо.
- Я снимался в фильмах, - объяснил я ему.
- В каких?
Я назвал три. Повезло, что хотя бы вспомнил, как они называются.
На лице типа проступила брезгливость.
- Не помню их. Как тебя зовут?
Прежде чем я успел ответить, меня опередил Огер:
- Тербер. Ричард Тербер. - Он глянул на темнокожего, и по его лицу скользнуло хитрое выражение. - Оставь подробности мне, Аллен.
С лица Аллена гнев мгновенно исчез. Он сделал вид, что улыбается, обнажив зубы, и, когда он замер с этим оскалом, я понял, что, если он и дальше будет так улыбаться, кому-то придется распроститься с жизнью.
- Прошу прощения, мистер Огер. Просто мне не нравится, когда я встречаюсь со знакомыми. Во всяком случае, на деле. Если я знаю их, то, значит, и они знают меня. Точно?
- Хорошая мысль, Аллен. Но какая тебе разница в данной ситуации?
Кэрол сидела неподвижно, не поднимая глаз. Душа ее заледенела, по щеке катились слезинки, но плакала она не по себе. Она плакала из-за старика, который прижимался к ней щекой. Всем нам предстояло умереть, и никто был не в силах предотвратить такой исход. Многое можно остановить - но только не это.
