Инглиш, передав Лоис слова инспектора, назвал адрес:
– Это Седьмая улица, номер 1356. Контора находится на седьмом этаже. Агентство называется «Молния».
Она пообещала немедленно отправиться туда.
Инглиш положил трубку, достал из кармана портсигар и предложил сигару Морили. Какое-то время они сидели молча, словно наслаждаясь ароматом дорогих сигар. Кончив курить, Инглиш спросил:
– Это был его пистолет?
Морили кивнул головой.
– Я видел врача. Он считает, что это было самоубийство. На оружии отпечатки его пальцев, а на лице следы пороха.
Инглиш задумчиво кивнул головой. Наступило короткое молчание. Инглиш снова нарушил его:
– Вероятно, будет дознание?
– Завтра утром, в половине девятого. У него была секретарша?
Инглиш пожал плечами.
– Я ничего не знаю. Может быть. Его жена может сказать вам это, но не ходите к ней сейчас, она в ужасном состоянии.
Морили постучал пальцем по бювару.
– Коронер потребует от меня доказательств того, что он был разорен. Если комиссар не будет настаивать, я лично не стремлюсь давать такие показания, мистер Инглиш. Не стоит, наверное, говорить коронеру, что ожидало вашего брата.
– Комиссар не будет настаивать, – насмешливо заверил Инглиш. – Я скажу ему завтра пару слов. И попрошу Сэма Крайля предупредить жену Роя, что необязательно кричать на всех углах о том, что он нуждался в деньгах. Этот поступок можно объяснить переутомлением.
Морили ничего не ответил.
Инглиш наклонился и взял телефонную трубку. Затем набрал номер и, нахмурившись, стал ждать.
Сэм Крайль, его адвокат, наконец ответил.
– Сэм! Это Ник. У меня есть для тебя работа.
– Надеюсь, не сегодня ночью? – сразу забеспокоился Крайль. – Я как раз собирался ложиться спать.
– Нет, именно сегодня. Ты занимался делами Роя, не так ли?
– В принципе да, – без всякого энтузиазма произнес Крайль, – но вот уже в течение нескольких месяцев он ни разу не обратился ко мне. Что с ним опять случилось?
– Два часа назад он покончил с собой.
– Почему же, Бог мой?!
– Похоже на то, что он был на мели и начал кого – то шантажировать, видимо, одного из своих прежних клиентов. Его должны были лишить лицензии, и он решил застрелиться. Во всяком случае, так мне сообщили. Я сказал Корине, что он умер, но не говорил, по какой причине. Она в отчаянии. Я предпочел бы, чтобы она не оставалась одна в эту ночь. Не можешь ли ты попросить свою жену побыть с нею?
Крайль издал что-то вроде ворчания.
– Я попрошу ее об этом. Она добрый человек и, вероятно, согласится, но она уже легла спать, черт возьми.
– Если она не захочет встать, нужно, чтобы ты отправился сам. Я не хочу, чтобы Корина оставалась одна. И даже будет лучше, если приедешь ты, Сэм. Корина упрекает меня в смерти Роя. Конечно, она в ужасном состоянии, но я боюсь, как бы она не доставила нам неприятностей. Она утверждает, что я отказал ему в деньгах. Ты хорошо знаешь, что это не так, и я буду тебе признателен, если убедишь ее изменить свое мнение. Если понадобится выступить перед коронером, мы будем говорить, что Рой много работал и очень переутомился. Вбей это хорошенько в голову Корины, понял?
– Конечно, – пообещал Крайль. Затем добавил: – Я часто спрашиваю себя, почему я на тебя работаю, Ник? Ладно, ладно… Я приведу Элен.
– Не подпускай близко журналистов, Сэм. Я не хочу, чтобы вокруг этого дела поднялся шум. Приходи ко мне в контору завтра утром после девяти часов, и мы все обговорим.
Во время этого разговора Морили старался держаться так, будто происходящее его не касается, и все время смотрел в окно. Когда Инглиш повесил трубку, он повернулся:
– Мне хотелось бы найти секретаршу вашего брата, если таковая у него была.
– А о чем вы хотели спросить ее? – недовольно поинтересовался Инглиш.
Морили, казалось, был не в духе.
– Я просто хотел бы убедиться в том, что у него было скверно с деньгами, или узнать, по какой другой причине он покончил с собой.
– Не беспокойтесь о его секретарше, – сказал Инглиш, – я отправлю Крайля на разведку. Он даст коронеру все сведения, которые будут тому нужны.
Морили немного поколебался, потом согласно кивнул головой.
– Как хотите, мистер Инглиш.
Чик Эйган остановил «Кадиллак» перед внушительной многоэтажной громадиной, смотревшей на реку, вышел из машины и открыл заднюю дверцу.
– Я хочу знать, была ли у моего брата секретарша, – сказал Инглиш, тоже выбираясь на тротуар. – Ты отправишься завтра утром в его контору и выяснишь это у привратника. Я хочу иметь адрес этой девицы. За мной заезжай не позже половины десятого. Мы вместе навестим ее.
– Хорошо, шеф. Я займусь этим. Больше ничего я не могу сделать для вас?
Инглиш улыбнулся:
– Нет, Чик, ложись спать, увидимся завтра.
Он вошел в дом, кивнул привратнику, который перед ним согнулся едва ли не вдвое, и направился к лифту. Квартира, снятая им для Джулии, находилась на шестнадцатом этаже.
Подойдя к двери, он поискал ключ. Взгляд его уперся в табличку, на которой было написано: «Мисс Джулия Клер».
Он открыл дверь и оказался в небольшом холле. Пока снимал шляпу и плащ, в проеме появилась молодая женщина.
Она была высокая, с довольно широкими плечами, узкими бедрами и длинными тонкими ногами. Ее волосы цвета красного дерева были старательно уложены вокруг головы. Большие зеленые глаза ярко блестели. На ней была зеленая пижама, отделанная красным, а на ногах – красные босоножки на высоких каблуках. Ее косметика, даже в такое позднее время, была верхом искусства.
– Ты опоздал, Ник, – с улыбкой упрекнула она, – я даже засомневалась, придешь ли.
Он подошел, положил обе руки ей на талию и поцеловал в щеку.
– Мне очень жаль, Джулия, но меня задержали.
– Итак, Джо выиграл! – продолжала она, подняв на него глаза. – Ты должен быть доволен.
– Только не говори мне, что слушала трансляцию матча, – сказал он, ведя ее в гостиную.
В камине пылал большой огонь. Это и со вкусом подобранные бра придавали комнате покой и уют.
– Нет, но я слушаю последние новости.
– Гарри и ты – оба одинаковы, – сказал он, упав в кресло и усаживая молодую женщину себе на колени. Она обняла его за шею и прижалась к его лицу. – Представь себе, что он даже не пошел на матч, хотя организовал все, работая как вол последние недели. У него натура совсем в твоем роде.
– Я считаю, что бокс отвратителен, – она слегка скривила губки. – Гарри совершенно прав, что не ходит на эти побоища.
Он задумчиво смотрел на полыхающее пламя и красные угли в камине, а рука его гладила прикрытое шелком пижамы бедро Джулии.
– Это, может быть, и отвратительно, но и приносит много. А твой номер хорошо прошел?
Она равнодушно пожала плечами.
– Да, кажется. Публика была удовлетворена. Я пела не слишком-то хорошо, но этого никто не заметил.
– Тебе, быть может, следовало отдохнуть. Я надеюсь в будущем месяце освободиться, и мы могли бы отправиться в поездку по Флориде.
– Там будет видно…
Он внимательно посмотрел на нее.
– Я думал, что обрадую тебя, Джулия.
– О! Я сама еще не знаю. У меня нет сейчас желания покидать мой клуб, – вздохнула девушка. – Расскажи мне лучше немного о матче, Ник!
– О матче потом, сейчас я хочу поговорить с тобой о другом. Ты помнишь Роя?
Он почувствовал, как Джулия напряглась.
– Да, конечно. Почему ты меня о нем спрашиваешь?
– Этот идиот только что покончил с собой.
Она попыталась встать, но он удержал ее на коленях.
– Останься, Джулия.
– Он мертв? – спросила она, схватив его за руку.
– Да, мертв. Вот дело, которое он хоть раз в жизни довел до конца.
Она задрожала.
– Не говори так, Ник! Это ужасно. Когда это случилось?
– Около половины десятого. Морили позвонил в разгар моего приема. Воображаешь его тон? Нужно же было, чтобы из всех проклятых копов криминальной бригады именно он обнаружил Роя? Он прозрачно намекнул, какую услугу мне оказывает.
– Я не люблю этого человека, – сказала Джулия, – в нем есть что-то неприятное.
– Это просто-напросто коп, который хочет наполнить свои карманы.
– Но почему же все-таки Рой?
– Да, это меня тоже интересует. Ты разрешишь мне немного пошевелиться? Обнимая тебя, я не могу серьезно думать. – Он подхватил ее, встал и осторожно посадил в кресло, а сам подошел к камину. – Послушай, Джулия, ты совсем бледная. Что с тобой?
– Это оттого, что ты мне сейчас сообщил. Это так неожиданно. Не знаю, огорчен ли ты, Ник, но если да, то я очень сочувствую тебе.
– Это меня совсем не огорчило, – ответил Инглиш, доставая портсигар. – Я был, конечно, крайне удивлен, но не могу сказать, что его смерть меня особенно тронула. Со дня своего рождения Рой только и делал, что досаждал всем. Видимо, он родился лентяем. С ним вечно случались разные истории, впрочем, как и с моим стариком. Я никогда не рассказывал тебе о моем отце, Джулия?
