в сумке Кики был достоин того, чтобы о нем слагались легенды.
Она открыла дверь, вошла в родную квартиру и несколько минут постояла в темноте, не раздеваясь. Как хорошо дома! Все тело ныло и гудело, словно туго натянутая струна. Кики сползла по стенке, уселась прямо на пол и медленно, негнущимися пальцами, принялась расшнуровывать ботинки.
И вдруг остановилась.
Ее ноздри дрогнули, соприкасаясь с чужим, странным запахом. Он витал повсюду, и было удивительно, что она не сразу его почувствовала. Сладкий, тяжелый, душный запах, от которого мгновенно взмокла спина, а в позвоночнике что-то заледенело.
Кики подскочила, с грохотом уронив на пол вешалку с одеждой. Щелкнула выключателем — и яркий привычный свет щедро залил прихожую.
— Твою мать! — выкрикнула она, отшатнувшись к дверям, потому что увидела в прихожей вещи, которых там быть не должно.
Пара мужских ботинок на полу.
Чужая кожаная куртка и черный шарф, которые висели на крючке, вбитом в стену.
Мирно лежащие на тумбочке под зеркалом сигареты «Парламент лайт» и дешевая пластмассовая зажигалка.
— Эй, кто здесь? — подозрительно спросила она.
В ответ — тишина, такая плотная и густая, что ее можно было резать на куски.
Кики ничего не понимала. Эти вещи она видела впервые и никак не могла взять в толк, откуда они тут вообще взялись. Да еще этот резкий запах с легким металлическим привкусом сшибал с ног и затуманивал мозги.
Медленно, очень медленно она сделала шаг и потрогала чужую куртку. Горько пахло туалетной водой и сигаретами. Но тот, главный запах шел откуда-то еще.
Один шаг, второй, третий… Кики продвигалась к комнате, спиной чувствуя опасность. Спина ее была напряжена, как у кошки, почуявшей врага.
Мудрое Кикино подсознание уже знало, что за странный запах забивает ноздри, и почему в желудке медленно наливается свинцом какой-то тугой узел, и почему никто не отозвался на ее голос. Растерянный мозг велел ей двигаться и заглянуть во все уголки квартиры.
В комнате все было в порядке. Небрежно разбросанные вещи, забытая чашка с кофейной гущей — все точно так же, как и было перед отъездом.
Оставались еще ванная комната и кухня, которые соединял узкий длинный коридор.
Именно в этом коридоре Кики и увидела хозяина куртки. Он лежал на полу, в самом конце коридора, возле дверей кухни. Молодой мужчина в одних джинсах, босой. Создавалось впечатление, что он шел по коридору, а потом вдруг упал лицом вперед, неестественно вывернув руки. Его волосы потемнели и слиплись от крови, и даже на полу была небольшая запекшаяся лужица.
Да, только теперь Кики поняла, что так невыносимо пахла именно кровь — тяжело и страшно. На стене, примерно на уровне ее роста она увидела темно-красные брызги, как будто кто-то неловко разломил спелый гранат.
При виде этих брызг и голой мужской спины внутри у Кики как будто распрямилась пружина. Она метнулась в прихожую и схватилась за дверной косяк, прижимая ладонь ко рту. Целую вечность она простояла так, согнувшись в три погибели и пытаясь справиться с накатившей тошнотой.
Гранат, черт возьми!..
Теперь она никогда в жизни не сможет есть гранаты.
Спустя тысячелетия — а может, всего пару минут — Кики решилась отлепиться от стенки и на подгибающихся ногах вернулась обратно в коридор. Мужчина по-прежнему лежал ничком на полу, а рядом с ним Кики заметила тяжелую бронзовую статуэтку, испачканную в крови. Кики подошла поближе, присела на корточки, и, преодолевая отвращение, потрогала запястье лежащего человека. Это было отвратительно, и она чуть не теряла сознание от страха, но все-таки надеялась, вдруг удастся нащупать пульс.
Надежда умерла мгновенно. Пульса не было и в помине. И кожа у живых людей не может быть такой серой, неестественно прохладной, словно восковой.
Мужчина был абсолютно, безвозвратно, непоправимо мертв.
Осознав это, Кики, тихо скуля, отползла в коридор и оттуда попыталась позвонить в милицию. Набрать короткий, заученный с детства номер, оказалось сложно. Пальцы не слушались, а руки тряслись так, словно Кики была алкоголиком со стажем.
На том конце подняли трубку, и ей ответил бодрый женский голос, при звуках которого Кики слегка пришла в себя. Она сообщила, что нашла в своем доме труп неизвестного мужчины. Девушка, принявшая вызов, уточнила кое-какие детали, спросила ее адрес и фамилию.
— Арсеньева Кира Сергеевна.
— Пожалуйста, ничего не трогайте в доме и не подходите к телу, чтобы не уничтожить следы, — сказала девушка с намеком на сочувствие.
Кики пообещала и повесила трубку. Ей срочно требовалась сигарета и она полезла в карман за пачкой. Ноги мелко дрожали, словно у перепуганного зайца, сердце гулко колотилось где-то между ребер.
Ждать приезда милиции в квартире — на такой подвиг Кики была не способна. Она выскочила на площадку, подальше от трупа, от дурманящего запаха свежей крови, от пугающе ярких брызг на стене.
На лестнице было тихо, темно, молочный лунный свет лежал на плиточном полу. От этой темноты, слегка разбавленной луной, Кики стало еще страшнее, и она, стараясь дышать ровно, скатилась вниз по лестнице и метнулась на второй этаж.
Дрожащей рукой она нажала на кнопку звонка и не отпускала до тех пор, пока дверь не распахнулась, и за ней не показалось изумленное лицо Жанны.
— Кики! Что случилось?
— Можно я зайду?
— Да ты вся белая! А ну-ка сядь вот сюда. Расстегни пальто… Дыши глубоко и ровно, поняла?
