медленно, но верно приходило в упадок.
Территория научно-исследовательского института располагалась в трех километрах севернее города, на самой окраине древнего мещерского леса, часть которого и отдали под площадки-полигоны. Несколько этих опытных и производственных площадок до сих пор были полностью окружены усиленным периметром, находящимся под присмотром бдительных вохровцев. А остальные просто считались закрытой территорией, о чем ясно говорил знак, установленный перед специально построенным контрольно-пропускным пунктом со шлагбаумом. Шлагбаум преграждал единственную обустроенную асфальтированную дорогу, ведущую на территорию полигона НИИ. Других препятствий для посещения полигона не было. За исключением его гигантских размеров и первобытности. Где-то в 30–40 километрах южнее территория полигона незаметно переходила в заповедную часть Национального парка «Мещера».
Эти места были крайне привлекательны обилием грибов, ягод и всякого зверья. Местные жители никогда не пользовались ведущей к ним асфальтовой дорогой со шлагбаумом, не без основания полагая, что их на засекреченную территорию просто не пропустят. Поэтому они натоптали и наездили множество тропок, дорожек и обходных путей, которые невозможно было взять под контроль по причине невероятно больших масштабов и труднопроходимости территории полигона. Руководство научно-исследовательского института не в состоянии было на это повлиять, поэтому, учитывая невостребованность полигона, ограничивалось принципиальным подходом к пропускному режиму на единственном контрольно-пропускном пункте.
В ведении Максима Минина находилась вся эта территория. А также территория бывших воинских частей, где никто не жил, но где ежедневно работала четверть города. А ещё небольшой участок самого населенного пункта с десятком жилых многоэтажек, отделением банка, несколькими спортивными и культурно-досуговыми объектами, среди которых был и молодежный клуб «Эдельвейс». На участке Минина было зарегистрировано две тысячи триста два человека, а постоянно проживало две тысячи девятьсот один человек. Максим прекрасно владел оперативной обстановкой на своем участке и привык ее контролировать, поэтому отработать поступившие сообщения о правонарушениях было для него делом чести.
Было темно. Несмотря на полную луну, нужно было вглядываться и идти очень осторожно, чтобы не наткнуться в лесу на сучок или ветку. Она кралась среди деревьев, слегка пригнувшись и проверяя путь длинной кривой палкой. Сырая одежда прилипла к коже и сковывала движения. В кедах хлюпало и чувствовалось скорое появление мозолей. В мокрых волосах запутались мелкие веточки и паутина. Руки и лицо покрывали царапины и ссадины. Тело бил озноб, хотя сейчас, в июне, ночи стояли теплые. Она с самого начала побоялась включить фонарь на своем мобильном телефоне, хотя была уверена, что в округе на десять километров никого нет. Никого, кто представлял бы для нее опасность. А сейчас, когда он ей был так нужен, телефон где-то потерялся.
Вдруг палка провалилась в пустоту. Еще одно озерцо. Уже четвертое за последние два часа. Но сейчас она была готова к его появлению. Первый раз она вступила прямо в воду и от неожиданности чуть не утонула. Озера были примерно одинаковыми. Круглой формы. Диаметром 3–4 метра. И очень глубокими. Дна ни в одном из них она так и не достигла, хотя плавала и ныряла очень хорошо. Начинало давить уши, и каждый раз приходилось всплывать. Зная свою физиологию, она предположила, что опускалась в озера на глубину метра два. Максимум два с половиной. После этой отметки у нее обычно начинало ломить уши, и иногда было сложно продуться. Как сегодня. Ни в одном из озер не было того, ради чего она здесь оказалась.
Она уже выбилась из сил. Нервы были на пределе. Если и это озеро не принесет искомого, высока вероятность, что она не выдержит и откажется от всей этой затеи. Нет, она заставила себя выкинуть из головы эти мысли. Долг превыше всего. Она крепко стиснула зубы и шагнула в черную гладь озера. Вода сразу же поглотила ее. Еще один всплеск, отправивший к берегам круги волн, и гладь успокоилась. Полминуты. Минута. Две. Три. Все также тихая гладь лесного озера. Вода чистая и темная. На поверхности ни ряски, ни листика…
Он подошел к условленному месту. Одежда уже высохла, и он ощущал себя вполне сносно. Последние два часа он брел по лесу, ориентируясь по заходящему солнцу, восходящей луне, а под конец, по редким звездам, с трудом различаемым из густых зарослей в светлом еще небе. Тем не менее тренировки не прошли даром. Он сбился с пути всего на двести метров восточнее. Он уперся в трубы теплотрассы, за которыми маячили знакомые силуэты зданий. Быстро сориентировавшись на местности, он взобрался на трубу и как давным-давно, в совсем другом городе, еще в детстве с удовольствием пошлепал по ней на запад, с высоты осматривая округу. Через несколько минут он достиг своей цели.
Было около одиннадцати вечера. Быстро смеркалось, и он не боялся, что его кто-нибудь заметит. Несмотря на позднее время, было непривычно шумно. По дороге то и дело проезжали легковые автомобили. А народа на улице было, наоборот, мало. Еще электричество. Его явно не экономили. Горели все уличные фонари. Их было почему-то так много, а светили они так ярко, что отдельные районы жилой застройки и автодорога были освещены, как днем.
Он спустился с теплотрассы и сделал несколько неуверенных шагов в сторону стоящего неподалеку кирпичного здания. Впереди у него было еще два дня. Он мог бы их с легкостью провести без еды. На крайний случай, можно будет насобирать ягоды в лесу. И ночевать можно где-нибудь под теплотрассой. Главное — выполнить миссию! Остаться незамеченным, собрать информацию и вернуться обратно. Все просто. Пугает только неизвестность!
Из здания доносились звуки музыки. Играли вживую. Отчетливо слышалась ритм-секция и неразборчивый вокал. Там шел какой-то концерт. Внезапно открылась дверь, и на улицу вышел мужчина лет пятидесяти.
— Ну, вот ты, наконец, и здесь — сказал он на удивление знакомым голосом…
Полицейский уазик «буханка» несся с ошеломительной скоростью по пустынной лесной дороге. Всё в нем, включая зубы пассажиров, отбивало мелкую дробь, периодически выпуская на передний план звуки то высоких, то низких тонов, явно механического происхождения. Было видно, что и сам автомобиль, и его пассажиры с трудом переносили эту невероятную скорость. Похоже, единственный, кто испытывал удовольствие от такого режима поездки, был дежурный водитель старший сержант полиции Медяный, только что заступивший на службу после выходных, безвылазно поведенных на огороде у тещи. Он соскучился по свободе и целиком отдался первому своему выезду.
За окном мелькали деревья, но, если посмотреть в лобовое стекло, могло сложиться впечатление, что автомобиль стоит на месте. Настолько однообразен был пейзаж за окном.
