– Покажи! – сразу же загорелся я. Знает ведь, мистик чёртов, чем зацепить!
– В гостинице. Вы ведь там остановитесь?
– Приму, так сказать, твой пост. Пошли, заодно и пообедаем.
«Malo mori guam foedari». В переводе с латыни: «Предпочитаю умереть, нежели обесславить». Именно таким был девиз древнего рода Перси-Френч. На экслибрисе он соединял два герба: ирландский и российский. Екатерина Максимилиановна даже здесь сохранила верность своим симбирским предкам Киндяковым. Словно чувствовала, что в этом причудливом переплетении двух генеалогических древ отразиться вся её судьба. Я осторожно дотронулся до экслибриса, но ничего не ощутил.
– Трепет неведомого передают только оригиналы, – негромко прокомментировал маг. – Именно в этом и состоит притягательность коллекционирования, непонятная непосвящённым.
– Спасибо. С меня причитается. Как приедем в Москву – бутылка коньяка.
– В данном случае более уместным будет ирландский виски.
– А что с храмом?
Маг неторопливо, словно исполняя колдовской ритуал, раскрыл блокнот:
– Всегда разумно начинать поиск с фундаментальных изданий. Энциклопедий, справочников. Здесь тоже обнаружился очень почтенный двухтомничек под название «Ульяновская-Симбирская энциклопедия. Издана уже в начале третьего тысячелетия и, надо сказать, очень добросовестно. Есть в ней статья и на интересующую нас тему.
«Масонский храм «Киндяковская беседка», построен в конце 1780-х – начале 1790-х годов в Винновской роще на земле В. А. Киндякова, являвшегося членом масонской ложи «Золотой Венец», основанной в 1784 году И. П. Тургеневым. Автор проекта – симбирский архитектор, член этой же масонской ложи И. П. Тоскани. Храм находился на возвышенной продолговатой площадке в южной части Винновской рощи справа от дороги, ведущей из города в деревню Винновка, юго-западнее бывшего имения, где ныне стоит мемориальная беседка И. А. Гончарова. С западной стороны площадка прикрыта стеной лип и дубов. Каменное здание было высотой до 16 метров с четырьмя портиками, над куполом располагался восьмигранный фонарь с восемью квадратными окнами. Фонарь был покрыт конусообразным шатром. Храм служил для тайных собраний масонской ложи. 21 августа 1822 года царским указом в России были закрыты все масонские ложи. Симбирский храм без ремонта приходил в упадок и к 1860-м имел полуразрушенный вид. В 1898 году местная газета писала: «Лет 70 тому назад храм имел вид беседки, с четырёх сторон которой по углам были устроены барельефы – символические атрибуты бренности человеческой жизни, а именно: разбитая урна с текущей водой, изломанный якорь, залитая волнами ладья и человеческий череп с костями, и наверху, на красивом резном куполе стоял гипсовый ангел с вызолоченным крестом, как символ вечности и спасения». Разбитая урна с вытекающей из неё водой являла символ уходящей жизни; изломанный якорь – крушение надежд и жизненных планов. Ладья говорила о неминуемой гибели. Человеческий череп с костями – традиционный масонский знак. Храм венчала фигура с вызолоченным крестом – непременным атрибутом Иоанна Крестителя – покровителя всех масонов. Киндяковская беседка, именуемая в народе «Статуйкой», привлекала симбирских обывателей своей загадочностью и легендами.
Заброшенный масонский храм постепенно разрушался и к началу 1930-х годов был полностью утрачен.»
Оказалось, даже не нужно далеко ходить. Под статейкой стоит и ссылочка на некое издание 1927 года, откуда вся эта информация почерпнута. Можно будет порадовать дядю Борю. Хотя он, скорее всего, будет разочарован. Что остаётся от его романтической мечты? Был, оказывается, Василий Киндяков масоном, с ним же в одной ложе состоял местный архитектор. После того, как мода на тайные (впрочем, какие там они тайные!) общества прошла, здание забросили.
Есть в энциклопедии и Киндяковы. Сам Василий Афанасьевич, отставной поручик артиллерии, уездный предводитель дворянства, его сыновья Пётр и Павел, которых дядя Боря некогда безуспешно пытался протащить в предтечи декабристов, их брат Лев, прадедушка нашей Екатерины Максимилиановны Перси-Френч.
Что касается места расположения масонского храма, то деревня Винновка сейчас располагается в черте города Ульяновска. Сохранились и остатки былой рощи. Там сейчас лесопарк. Правда, площадь уже не та. При барах роща занимала около полутысячи десятин, а лесопарк – в три раза меньше.
– Но, и то хорошо, что совсем какими-нибудь дачами не застроили.
– В конце XVIII века в этой деревне было 250 крестьян, 45 дворов.
Я с сожалением посмотрел на несколько, аккуратно исписанных, листочков и вздохнул:
– Так умирают великие тайны. Бедный философ! Взамен своей юношеской мечты он получит этот сухой и занудный отчёт.
Слово «занудный», видимо, немного покоробило библиотекаря. Он развёл руками:
– Такова судьба всех философов. Когда рождается истина – умирает тайна. Я тут, чтобы подсластить пилюлю выписал немного о симбирских масонах.
«Первая в Симбирске ложа под названием Золотой Венец» была открыта 15 (03) декабря 1784 года. Основатель её – один из виднейших деятелей московского масонства Иван Петрович Тургенев. Работы в ложе велись по розенкрейцерской системе.» Тут же список членов, правда, с оговоркой «с большой долей вероятности». Об этой ложе после 1792 года ничего неизвестно.
«Вторая симбирская ложа под названием „Ключ к Добродетели“ была открыта 12 декабря (30 ноября) 1817 года. Основал её князь Михаил Петрович Баратаев.» Была очень многочисленной, насчитывала 70 действительных и почётных членов и официально исчезла в 1822 году после запрета масонских лож. По некоторым сведениям продолжала работать тайно.
Алексей закрыл блокнот.
– Вот, собственно, и всё. Если не считать статьи, обнаруженной мною в одной из современных городских газет. Я сделал её ксерокопию. Взгляните.
Статья называлась «Что нашли в Винновке?»
«В программе «Вести-Ульяновск» прошёл сюжет о якобы недавно обнаруженных подвалах в Винновской роще. Ведущая репортажа претендовала на сенсационное открытие, заявив, что каменный грот – творение масонов. А поскольку в масонскую ложу входили Карамзин, Тургенев, Баратаев, Бекетов, получилось, что подземные сооружения ещё помнят голоса знаменитых земляков.
На следующий день после репортажа в редакцию позвонил краевед Сергей Петров, заявив, что таким вот образом рождаются легенды. И попросил предотвратить историческую ошибку. Грот, о котором вдруг вспомнили, известен всем жителям округи, в народе его называют склепом. К временам масонства он отношения не имеет.»
Далее автор статьи утверждает, что грот построила последняя помещица Екатерина Перси-Френч, чтобы «напустить мистики». Но, уже через несколько строк говорилось, что это склеп, в котором была похоронена любимая гувернантка барыни Дженни Томкинс. Даже ссылка есть на письмо жены управляющего Киндяковкой Гельда. Приводятся и сведения о том, что в 1918 году склеп вскрыли, гроб вытащили и выбросили. Перси-Френч тайно перезахоронила прах гувернантки на православном кладбище.
После всего этого, автор делает предположение, что это и не склеп, а винные подвалы, в которых хранилась огромная коллекция вин. В 1917 году Перси-Френч жаловалась, что у неё разбили 3000 бутылок. Вина были дорогие, коллекционные, едва не столетней выдержки. Правда, тут же задавался вопрос, почему над винными подвалами поставлен каменный крест, похожий на масонский? Статья заканчивалась словами: «Винновская роща хранит свои тайны. К сожалению, за сто лет ни один учёный не пытался их разгадать. Попытки Гордумы объявить Винновскую рощу памятником природы и культуры не увенчались успехом. Похоже, история Винновки зарастает травой.»
Достав свой электронный навигатор, который содержал полный комплект карт, я стал разыскивать на плане Ульяновска тот самый парк, который раскинулся на месте усадьбы Перси-Френч. Он оказался буквально в двух шагах от снятой мной квартиры.
– Ну, вот и ладненько! Прогуляюсь на досуге и сделаю несколько фото, в приложение к твоему отчёту. Всё-таки Екатерина Максимильяновна была настоящей аристократкой. Только истинная леди сможет так тактично выразиться: «Разбили три тысячи бутылок вина».
– Будет хорошо Леонид, если Вы ещё побеседуете с местными краеведами. Мне тут подсказали одну фамилию. Исключительно осведомлённый человек. Его отец, преподаватель местного вуза всю жизнь занимался историей края, сын пошёл по стопам родителя. Говорят, хорошо разбирается в архитектуре. Вот телефон.
Уезжал Алексей с явным сожалением. Ему так понравилось на родине Ильича.
– Я ведь впервые увидел Волгу, – признался он. – Всё больше жил на юге и на западе, а в глубине России не бывал. Город – прелесть. Кругом старина, хорошая, ухоженная. Есть куда сходить, где погулять. А Венец! Просто чудо, какой вид.
