О чем вот только…
Нет, перед этим Ванька предложил сварить кофе по-турецки, потому что уже начало светать и…
Мещерский понюхал чашку с остатками кофейной гущи. Чем-то тянет, какой-то приторный аромат, кроме горького, кофейного.
Чем князь Лыков опоил своего дальнего родственника князя Мещерского? Как там в летописях-то…
Мещерский прошелся по тесной квартирке. Ни записки, ничего. Везде пыль. Похоже, Лыков сюда приходит лишь ночевать, и то, может, не каждую ночь.
И где он, интересно, сейчас?
Мещерский сунулся искать свой мобильный. Темный дисплей. Сначала он подумал, что села батарея, но, когда попробовал включить, телефон заработал. А это означало, что мобильник отключили. Специально.
Чувствуя необычную слабость и головокружение, Мещерский направился к входной двери. Может, Лыков запер его на ключ? Но нет, дверной замок открылся легко, и Мещерский вышел на лестничную клетку к лифту, захлопнул за собой дверь.
Лишь на улице ему стало лучше, дурман в голове слегка рассеялся. Он подошел к своей машине, и вдруг вся картина рассветных посиделок за водкой и кофе возникла в его памяти на одно-единственное мгновение – так ясно и четко.
Лыков сообщил, что вернулся со станции «Восток» еще весной. И после этого он не говорил ничего, лишь предложил сварить кофе по-турецки. Мещерский видел всю эту сцену – как он держит чашку, как попивает горячий кофе и как у него практически сразу начинается словесный понос. И он как зомби рассказывает внимательному Ване Лыкову все, все – и про пленку на аэродроме «Райки», и про то, что Катя и полковник Гущин попросили «срочно разыскать тебя», и про тот кошмар на шоссе у аэродрома с расстрелянными машинами, лужей крови на траве и контейнером, похожим на вскрытый погребальный саркофаг.
Видение пропало. Мещерский пожалел, что не захватил с собой из квартиры чашки с кофейной гущей для экспертизы. Чем там опоил, угостил князь Лыков своего приятеля? Что добавил – кокаин или что-то более современное, продвинутое, быстро развязывающее язык?
Но дверь квартиры захлопнулась. И теперь ведь хрен докажешь.
Мещерский чувствовал злость и усталость.
Прошлые давние дела в подмосковном Лесном, видно, за все эти годы не выветрились из памяти героя-полярника. Лыков помнил, что тогда Мещерский активно помогал Кате и милиции… нет, только Кате (но она же действующий сотрудник, офицер). А ведь тогда Лыков ходил в подозреваемых.
Из прошлых событий он извлек для себя урок.
Что ж, надо отдать должное его ловкости и цинизму. Он получил для себя все ответы разом – зачем это старый приятель… бывший друг караулит его ночь напролет у дома, словно соглядатай.
Помимо того, что все жертвы имеют пулевые ранения, ставшие причиной смерти, Катя в тот день… нет, уже вечер узнала и еще два важных факта.
– Они упакованы. Завернуты в целлофановую пленку все вместе, как кокон. И сверху дыры в этой упаковке, причем пленка вертикально растянулась под тяжестью, – Гущин говорил это в машине по дороге в Москву. За окном – темная ночь. – Эксперты наши пока в недоумении – для чего все это. А вас, коллега, это ни на какие мысли не наводит? Вы же там обнаружили следы грузовика и то, что он внутрь въезжал, предположили.
Август Долгов выглядел очень усталым и мрачным. И каким-то естественным, ну, в общем, нормальный обычный опер, вымотавшийся как черт, разом растерявший все свои прежние фишки и приколы – латынь, патологическую любовь к сладкому на месте происшествия, глубокомысленные сентенции. Все эти долгие часы он работал внутри барака вместе с опергруппой наравне со всеми.
– Тот кран, рухлядь, как вы назвали, – сказал он, – возможно, потребовался не для выгрузки контейнера, раз там механизм специальный в машине, а для погрузки. Трупы упаковали так, чтобы удобно было подцепить краном, и на том погрузчике доставили сюда. В емкости же кислота еще осталась. Растворить полностью, конечно, не удалось, но тела теперь в таком состоянии, что их никто никогда не опознает.
То, что в емкостях на дне кислота, это и был второй важный факт. Вывод напрашивался сам собой – после нападения на машины, так и не доехавшие до аэродрома, трупы жертв пытались спрятать и выбрали вот этот способ. Но Катя помалкивала пока что про свои выводы. Лишь молча слушала, забившись в угол на заднем сиденье.
– Итак, что мы имеем, – полковник Гущин сунул в рот сигарету. – Многое мы имеем, как ни странно. Столько фактов уже. Вот, например, что пилот вертолета показал?
Допрашивать пилота, вернувшегося на аэродром, отрядили местных оперативников. И те постарались на славу – протокол допроса на четырех листах. И схема полета, которую во всех подробностях попросили пилота набросать на карте.
– Пилот утверждает, что это был обычный учебный полет с клиентом, уже имеющим допуск и летное удостоверение, – продолжал Гущин. – Пилот, диспетчер аэродрома и наш источник информации там, на аэродроме, опознали в клиенте человека, который уже пытался нанять вертолет, – то есть нашего фигуранта Ивана Лыкова. Однако пилот показывает, что, несмотря на то, что полет длился всего двадцать минут вместо арендованного часа, клиент показал себя знающим вертолет – конечно, управление ему пилот не доверил, но судил по его замечаниям – Лыков летал прежде и умеет это делать. Наверно, там, на станции «Восток», выучился летному делу. Маршрут выбирал он сам. Маршрут примерный его мы сами наблюдали. К территории биокомбината предложил полететь он и после попросил сесть и высадить его.
– И пилота это не удивило? Что вот так внезапно полет прервался? – спросил Долгов.
– Нет, ему Лыков деньги сунул, наличкой за посадку неплановую. Пилот настаивает, что это был типичный учебный полет. Правда, после, когда наши сотрудники стали задавать уточняющие вопросы, он признался, что ему показалось, будто Лыков что-то искал конкретно в этом квадрате.
– Мы это и без показаний пилота знаем, – Долгов вздохнул. – Куда он делся-то? Хотя тут мест много, чтобы спрятаться. Патруль его ваш так и не обнаружил. Что он искал на территории бывшего биокомбината? Логично предположить, что трупы.
– Если он в Антарктике работал и «Биотехника» проекты инвестировала, так, может, у него какие-то знакомые там? – сказал Гущин. – И он ищет кого-то в том числе и среди погибших?
– Тогда получается, что он знает о нападении на машины и о том, каков был груз, вообще много чего знает в отличие от нас. И логичнее всего предположить – не сам ли участвовал в этом преступлении? – Долгов смотрел в темное окно мимо Кати. – Но нам надо начинать не с Лыкова, Федор Матвеевич, – он впервые (так показалось Кате) назвал Гущина по имени-отчеству. – В этой ситуации, при таком раскладе нам надо срочно искать подходы к корпорации «Биотехника». Пора допрашивать кого-то из них. Если только, конечно, сумеем их найти.
– Костьми лягу – отыщу, – хмыкнул Гущин. – Как это не найти их? Целая корпорация, мало ли что сейчас банкроты. Но такими делами ворочали – разработкой разного шпионского дерьма, в Антарктиду средства вкладывали, сами говорите – про это писали даже в прессе. Какая-то хрень у них сбежала – не пойми что, на людей в Ховрине бросается, пугает насмерть…
Катя с изумлением смотрела на Гущина: значит, все это время он верил, считал, что в Ховринской больнице и правда что-то было, есть!
– От них человек на аэродром приезжал, он на пленке есть, они самолет до Саратова фрахтовали, счета проплатили, пусть и через подставную фирму. Наконец, мы сегодня тела нашли. Если это их люди, их сотрудники, они их опознать должны. Пусть то немногое опознают, что кислота не сожгла. – Гущин выдернул сигарету из пачки. – Куча информации, куча улик, и чтобы нам при этом не найти подходов к этой вашей «Биотехнике»? Я завтра этим лично займусь.
Август Долгов откинулся на спинку сиденья. И закрыл глаза.
На следующий день он в главк не приехал, видимо, работал по своим каналам.
Полковник Гущин в главке тоже не появился. Катя весь день ждала новостей, заходила в управление розыска, и каждый раз ответ один и тот же – полковник Гущин в министерстве на Житной, полковник Гущин в областной прокуратуре, полковник Гущин, прокурор области и замминистра МВД на приеме у Генерального прокурора.
Среди всех этих тщетных ожиданий и надежд Катя набрала номер телефона Сергея Мещерского – где он-то? Не пора его в федеральный розыск объявлять?
Мещерский ответил – хриплый голос, как с перепоя.
– Сереж, в чем дело? Куда ты пропал? Где тебя носит?
– Катюша, ты меня извини… ты просила, я не справился… я тут всю ночь в обнимку с унитазом…
– Ты что, заболел?
– Ванька Лыков, дьявол, мне что-то дал, в кофе подсыпал, видимо, какой-то наркотик, никак эта дрянь из меня не выйдет.
– Ты его разыскал?
– Да, ждал у его дома по старому адресу, он вернулся поздно, ну а потом у него в квартире… он меня кинул, понимаешь, подставил. Я там целый день в отключке у него провалялся и еще до сих пор в себя никак не приду.
