– Возьмите, приобщите к делу, как это у вас называется. Посетила нас, стало быть, моя дочь. Кулон она положила на подушку сестре.
– Да. Ваша дочь любит дешевые эффекты. Хотя штучка вовсе не дешевая. Думаю, очень даже дорогая.
– Заберите его. – Лицо Майорова исказилось от гнева и отвращения.
– Юрий Васильевич, – положил ему руку на плечо Сергей. – Вещь – это всего лишь вещь. Она ни в чем не виновата. А кулон еще и очень красивый. Отдайте девочке. Они все без ума от подобной ерунды. А вашей Полинке так нужны положительные эмоции. Для нашего дела эта улика лишняя. У нас много других.
Майоров нахмурился, задумался, но к нему подошла Клара и взяла кулон.
– Я сама положу его на подушку. Как он и лежал.
– И что ты скажешь? Что эта… его принесла?
– Нет. – Клара вымученно улыбнулась мужу. – Я скажу, что он просто появился ниоткуда. Потому, что она очень хорошая, храбрая девочка. И что это хороший знак. Перед операцией.
У Юрия дрогнул подбородок. Клара проводила Сергея до машины. Прощаясь, он неожиданно спросил:
– Клара, то, что произошло с Полиной, не было несчастным случаем, как вы всем говорите, правда? Это она?
– Все наши несчастья – это она. – Клара повернулась и пошла к дому, высокая, прямая, с густыми волосами, поседевшими в одну ночь.
* * *
– Обвинять сына депутата Госдумы в серийных убийствах – это круто, Андрей Данилович. – Разговор Славы Земцова с бывшим опером Петровым начинался интересно. – Но если для обвинения простых смертных необходимы улики, то в данном случае нужны суперулики. У вас они есть?
Андрей Данилович, худой, чуть сутулый человек лет пятидесяти, снял фартук, в котором он жарил у плиты картошку, и сел к столу.
– Как вам сказать. Дело в том, что прямые улики – тела жертв, кровь, отпечатки пальцев и все прочее – в данном случае у нас могли появиться только после обыска. Но из-за него все и произошло. Когда я представил начальству свои наблюдения, соображения, тут на меня бочку и покатили. Заказ политических противников, дискредитация и прочая хренотень. Мне ведь перед отставкой еще и ребра переломали.
– Кто?
– Откуда мне знать. Вечером напали и отметелили. Битами, что ли. Я не смог ничего рассмотреть.
– Ну и какие же у вас наблюдения?
– Всякие. Вы же видите, что мы с Селивановым рядом живем. Жили, в смысле. О покойниках, конечно, только хорошее нужно говорить, но, боюсь, парень был редкостным дерьмом. Любимое его занятие – кошку или собаку своим автомобилем задавить. Или поставит машину так, что другим ни пройти ни проехать, кто-то сделает замечание, он вонь поднимает. «Да вы знаете, с кем связались! Да кто вы такие, лохи поганые!» Все в таком роде. А у меня Борька, пес, – Андрей Данилович кивнул на сонного лабрадора. – Он уже немолодой. Иногда ночью приходится с ним выходить или на рассвете. Вот мы и встречали этого Селиванова. Во-первых, я обратил внимание, что он часто машину ставит не во дворе, как обычно днем, когда лень ее в гараж загнать, а за углом дома, в тупике. Оттуда совсем неудобно к подъезду идти. Причем, если компанию привозит, тачку во дворе ставит. Если один, то за углом. Стал я к нему присматриваться, иногда специально выходил, если видел за домом его машину. Удивлялся, парень он хоть и говнистый, но молодой, брачного возраста, а женщин к себе не возит.
– Может, он голубой? Это сейчас моднее, чем костюмы с бриллиантами. Геев икрой не корми, только дай подолбиться под хвостик.
– Это конечно, но у Пашки такой вариант тоже не просматривался. Картошки вам положить?
– Давай на «ты». Доверительный тон должен нас привести к конгениальному решению: картошкой, если глотать ее всухую, можно горло повредить.
– Конечно, – оживился хозяин. – Я просто не решился. – Он живо достал из холодильника бутылку водки. – Дело в том, что я сам с собой не пью. Так и алкоголиком недолго стать. А с хорошим человеком, да за серьезным разговором…
– Итак, тебя насторожила странная ночная парковка этого сына депутата и отсутствие у него инстинкта продолжения рода, – поставив стакан и закусив картошкой, напомнил Слава.
– Не скажу, старик, насчет продолжения рода, но по поводу инстинктов и возникли мои предположения. Вот представь себе. Стою я у этого окна и смотрю на дорогу. Появляется автомобиль Селиванова. Стекла у него затемненные, поэтому не разберешь, один он или с кем-то. Я беру Борьку, и мы выходим. Машина мимо входа проезжает и останавливается через несколько домов.
– А вход охраняемый?
– Ночью ворота пластиковыми карточками жильцов открываются. Такие же карточки жильцы могут давать своим родственникам, друзьям. Ну, и у меня она есть, я ж участковым здесь был. Ну вот. Мы выходим. Селиванов там, за углом, в машине копошится, а ворота открывает девушка, которая совершенно точно в этом доме не живет. Да, тут многие баб вызывают по телефону, по Интернету заказывают. Но это было не раз и не два – такое совпадение. Селиванов останавливается за домами, а во двор с гостевой карточкой заходит девушка, которая как будто с неба свалилась среди ночи – нет ни машины, ни такси, каблучки не стучали от метро.
– Чувствуешь, какой поэтической становится твоя речь? Если мы сейчас повторим, ты стихами заговоришь. Есть в тебе что-то блоковское. Продолжай. Каблучки, говоришь, от метро не стучали. А если она была в тапочках?
– Ни одна из них не была в тапочках. Все на шпильках, как только они на них ходят! Ну вот. В один вечер, увидев машину Селиванова, я с Борькой быстро на их двор побежал. Смотрю, незнакомая девица идет к его подъезду и набирает код по домофону. Заходит в дом, а минут через десять Пашка появляется. Чего, спрашивается, ему скрывать? Жены у него нет, постоянной бабы тоже. Короче, так меня это заинтересовало, что я решил ждать, пока девица выйдет, хоть до утра. Борьку спать отвел, а сам сижу. Она не вышла. Часов в двенадцать появился Селиванов, один, как всегда, и уехал. Но! На рассвете из его подъезда выполз незнакомый мужик с большим чемоданом и попер его к гаражам. Я задержать его хотел сначала, вдруг грабитель, но он ворота тоже карточкой открыл. И на следующий день никто о краже не заявлял.
– Вот в этом месте я не понял. Как ты мог его выпустить, если видишь, что он в доме не живет? Мало ли где карточку взял? В той квартире, где грабанул, например.
– Объясню. Дом достаточно крутой. Здесь у многих обслуга, охрана, приближенные лица, которые что-то приносят, выносят. В это лучше не вникать, если жить хочешь. Жильцы, кстати, потому сообща и решили, что им охранники и консьержки не нужны. Свидетелей боятся. К тому же я чувствовал, что надо понаблюдать, себя не обнаруживая.
– Тонко. Итак?
– Итак, я пропускаю детали, каких у меня тысячи, и скажу то, в чем убедился. По ночам Селиванов привозил разных девиц, останавливал машину за домами, так, чтобы ее никто не видел, выпускал девицу, она заходила в дом, он за ней. Я эту картину наблюдал не меньше пяти раз, и ни одна девушка ни ночью, ни утром из дома не выходила. Но всегда выходил мужик с большим чемоданом и шел к гаражу Селиванова. Личность мужика я установил. Это гастарбайтер с соседней стройки, по ночам подрабатывает сторожем фирмы, которая арендует подвальный этаж в доме Селиванова. Он там и живет. Молдаванин. Петр Пичул.
– Ну, его-то ты допросил?
– Не сразу. Не хотел спугнуть. А главное, решил убедиться, что он выносит чемодан именно из квартиры Пашки. Убедился. Как-то всю ночь просидел на лестнице. Но в доме я его останавливать не стал. Подкараулил прямо у ворот. Говорю: предъявите документы – он показал паспорт. Что, спрашиваю, в чемодане? А он отвечает, мол, здесь ненужные документы, я их иду уничтожать. А куда иду и что за документы, не могу сказать. Это, типа, финансовая тайна. Но бумажку, знаешь, какую для охраны выдают, он мне показал. Разрешение на его имя выносить старые документы для ликвидации. Я мог бы его заставить, оружием попугать, но, повторяю, руководство передо мной четко поставило задачу: ни к жильцам этого дома, ни в фирмы, которые тут помещения арендуют, не лезть. Здешние деятели пользуются оплаченной свободой от любого наблюдения. Кроме того, я хотел, чтоб он чемодан до места донес, а я бы там посмотрел, что в нем за документы. Честно скажу: думал по-тихому что-нибудь найти, чтоб наверняка ордер дали.
– Сладкое занятие – незаконное проникновение.
– Точно. И я проник, но там сигнализация, я ее чуть замкнул, ситуация была неспокойная. Короче, ничего я там не обнаружил, кроме двух машин и двадцати мешков с цементом.
– Так. У парня есть загородный дом?
– Наверное, как у них всех. Но не такой это хозяйственный парень, чтоб у себя в гараже цемент хранить. Короче, заглянул я туда еще через пару дней. Мешков осталось девятнадцать! Скажи, если бы мешки надо было на какую-то стройку возить, неужели по одному бы возили?
– Наверное, нет. А бочка с водой, к примеру, есть в этом интересном гараже?
