Наш водитель бешено затормозил, машину занесло, швырнув в какой-то переулок, и тоже едва не опрокинуло.
– Ложись! – вдруг крикнул во все горло сидевший рядом со мной капитан Фильченков и стал наваливаться на меня сверху. – Пригнитесь, закройте голову руками! Сейчас полыхнет!
Я замерла, ожидая, что вот-вот грянет взрыв, подобный тому, что я уже пережила на крекинг-заводе. Но проходили одна за другой секунды, однако было тихо, только клокотал мотор опрокинувшегося на бок бензовоза. Поняв, что взрыв медлит, мы осмелели и решили выглянуть наружу. Вокруг все было спокойно, грузовик по-прежнему лежал на боку, его мотор продолжал работать, и обе его фары светились, отбрасывая два снопа призрачного в ночной тьме света. Около опрокинувшегося бензовоза мы разглядели фигуры двух мужчин – Кости Шилова и Валеры Гурьева. Они спокойно стояли возле лежащей на боку цистерны и что-то внимательно разглядывали. Тогда и я выскользнула из-под навалившегося на меня сверху капитана Фильченкова и направилась к месту аварии. Оперативники последовали за мной.
– Однако! – удивленно проговорил майор Белоглазов, увидев помятый бак бензовоза. – Мы-то думали, там полно бензина, а тут… хрен знает что тут!
Крышка цистерны во время невероятных кульбитов грузовика открылась, но вместо горючей жидкости из ее нутра показался край белого мешка. В одном месте этот мешок прорвался, и из него высыпалась на землю коричневая травяная труха.
Капитан наклонился, взял щепоть трухи, потер между пальцами, поднес к носу.
– Марихуана! – воскликнул он, скорчив злую гримасу. – Эх, ядрена мать! А мы думали, голову ломали, откуда это в нашей области травка в неимоверных количествах вдруг объявилась!
– Смотрите, смотрите! – Валера Гурьев показал на коричневую траву. – Вот она, начинка тех восьми железнодорожных цистерн, что разгружались вчера на крекинг-заводе!
Тем временем Костя Шилов и водитель нашего «уазика» вдвоем вытащили из помятой кабины бензовоза одного за другим двух мужчин солидной комплекции и богатырского роста. Рожи отнюдь не богатырские: круглые, пухлые, типично блатные, сейчас бледные, с закрытыми глазами. Они то и дело открывали глаза, глядели на нас тупо, лишь постепенно начиная понимать смысл происходящего.
– Вот! – воскликнул Павлик, решившийся наконец выбраться из «Волги» и подошедший к нам. – Вот этого я точно видел! – Павлик показал на одного из двух сидящих на земле с тупым видом амбалов. – Это он у меня пытался камеру отобрать, еще тогда, в столовой, во время банкета. И этого я тоже видел! – Старовойтов кивнул на второго амбала. – Он выходил из той двери в цеху, что ведет во дворик.
– И я тоже одного из них знаю, – сказала я. – Вот этот следил за мной сегодня утром, во время панихиды по Венглеру.
Майор Белоглазов согласился, оба амбала продолжали тупо и бессмысленно глазеть по сторонам, сидя на земле рядом с опрокинувшимся бензовозом. Позади нас, непрерывно приближаясь и отдаляясь, слышался рев моторов множества мчащихся мимо на большой скорости автомашин. Не иначе среди них и те, которые спешили нам на помощь, решила я. Но они, пожалуй, здесь уже были не очень и нужны, хотя в другом месте, вообще-то, могли пригодиться.
* * *
Кроме опергруппы и дежурной машины ГИБДД, на место катастрофы примчался еще и ОМОН. Крепкие ребята в пятнистых куртках с черными масками на головах быстро повыскакивали из своего автобуса, но, увидев, что дело уже кончено, в растерянности, словно обиженные, останавливались посреди дороги. Майор Белоглазов украдкой посматривал на меня, будто ожидая моих рекомендаций к действию. Признаюсь, это было и волнующе, и страшно одновременно.
– Думаю, на крекинг-завод надо бы все-таки поехать, – проговорила я робко. – И ОМОН пусть с нами тоже едет. Он там может оказаться очень полезен…
– Отлично. – Белоглазов огляделся. – Сейчас мы все отправляемся на крекинг-завод, и вы, ребята, тоже с нами. На всякий случай… Мало ли что там может произойти.
Омоновцы недоумевающе переглянулись, удивляясь, что майор Белоглазов так буквально следует моим пожеланиям. Да я и сама этому удивлялась. Тем не менее они погрузились в свой микроавтобус, мы – в свой драный «уазик», ко всеобщему удивлению, после пережитой погони еще не потерявший способности двигаться. Костя с Валерием и Павликом уселись в серую телевизионную «Волгу», передок у которой был изрядно помят, но ездить наша машина тоже еще была в состоянии. Возле опрокинувшегося бензовоза остались опергруппа да бригада работников ГИБДД. Сирены было приказано не включать.
К нашему удивлению, дедок-вахтер на проходной вздумал было чинить нам препятствия и не желал пропускать на территорию завода.
– Ну, не могу, ребята, хоть режьте – не могу! – уверял он. – Нет у меня приказа пропустить вас в такой час, а без приказа вас пущу – меня самого под суд отдадут! У нас с этим строго!
– Не можете пропустить, позовите начальника охраны! – сказала я строго.
– Не могу, милые вы мои, хорошие! Нет сейчас начальника охраны на заводе! Дома он, спит уже…
– Тогда позовите начальника караула!
– Я и есть начальник караула! Я и начальник, и весь караул, и все я. И не могу вас сейчас пропустить, не положено…
До меня вдруг дошло, что дедок попросту пьян. До майора Белоглазова тоже это дошло. Небрежно отстранив старика в сторону и велев одному из своих подчиненных пристегнуть его наручниками, он повел нас на территорию крекинг-завода. Мы следовали за ним.
– Так, – Белоглазов повернулся ко мне. – Что вы предлагаете делать дальше?
– Надо пойти в тот дворик к подъездным путям пятого цеха, – сказала я. – Вроде как ничего больше тут не горело. Может быть, не поздно обследовать грунт на предмет наличия там следов наркотиков?
– А затем шаг за шагом обследовать и территорию крекинг-завода, – добавил капитан Фильченков не без иронии. – Понятно… Для этого, между прочим, потребуется несколько бригад криминалистов.
– Послушайте, здесь где-то должен быть кабинет начальника охраны, – заявила я, не слушая его. – Может быть, мы найдем какие-нибудь улики там.
– Точно, да и его домашний адрес неплохо бы там узнать, – сказал майор Белоглазов. – Мне кажется довольно странным это совпадение с золотым перстнем на пальце – такая заметная улика. Однако поговорить с этим типом нам все равно надо на предмет выяснения алиби…
И только было мы направились к зданию заводоуправления, как в тот же момент где-то неподалеку от нас раздался страшный, душераздирающий женский вопль. Было понятно, что кричит не одна, а по меньшей мере две женщины. Вопль, возникший так внезапно, длился и длился, казалось, не в состоянии прерваться, от него холодело все внутри и ноги делались ватными. Лишь на мгновение мы, словно парализованные, замерли на месте. Но уже в следующее мгновение торопливо устремились туда, откуда он доносился, страшный, бесконечный, переходящий в душераздирающие всхлипывания и причитания, почти лишенный признаков человеческого голоса. Омоновцы, выхватив свое оружие, следовали за нами.
Уже издали я поняла, что этот страшный зов о помощи несется с дымящихся кипятком, благоухающих нефтью и бензином очистных сооружений крекинг-завода. Во вздымающихся с них над широкими ваннами очистных клубах пара я разглядела человеческие фигуры, скорчившиеся в неестественных позах на шатких деревянных мостках. Омоновцы тоже разглядели их и тут же рассредоточились, заняли позиции, взяли фигуры на прицел. Я же, словно сомнамбула, подходила все ближе и ближе, пока не увидела со всей достоверностью, что происходило.
Прежде всего я разглядела начальника охраны крекинг-завода. Золотой перстень на его пальце поблескивал в скудном заводском освещении. Видно было, как на его лице играет его обычная, нахально-циничная улыбка. Как за щитом, он прятался за двумя другими фигурами, в которых я узнала двух женщин: работниц в их обычных, напоминающих балахон, резиновых комбинезонах. Они были поставлены спиной друг к другу, и выражение их лиц было самое отчаянное. Я пыталась понять, что именно их держит вместе, наконец до меня дошло, что женщины связаны друг с другом веревкой на шее, а конец этой веревки, вернее, петли-удавки, начальник охраны завода держит в руке.
– Не подходить! – крикнул он весело и нахально. – У меня нож! Видите? Вот!
И он помахал в воздухе огромным ножом с широким лезвием.
– Всем отойти на десять шагов назад! – снова крикнул он. – Учтите, если вы начнете стрелять, я перережу им горло!
После этих слов омоновцы с оперативниками послушно отошли назад, что, видимо, доставило террористу немалую радость. Он цинично рассмеялся, слегка ткнул огромным ножом свои жертвы, и те отчаянно завизжали.
– Вот так! – крикнул он опять, сдавив удавку на шеях своих жертв. Крик женщин перешел в хрип, затем и вовсе умолк. – И оставаться всем на местах! Не вздумайте в меня стрелять! Даже если вы в меня попадете, я упаду так, чтобы утянуть их обеих вместе с собой! И обе сварятся заживо! Слышали? Мы все трое станем кусками вареного мяса!
