Лена наморщила узенький лобик:
– Почему они не позвали меня?
– Им хватило твоей фотографии.
Щеки Пальцевой зарделись:
– Когда они меня заберут?
– Завтра мы с ними познакомимся, дорогая, – Андрей Павлович крепче обнял воспитанницу. – Естественно, они хотят узнать о состоянии твоего здоровья. После встречи с твоей новой мамой мы отправимся в больницу, где тебя осмотрят. Сразу предупреждаю: беспокоиться тебе нечего. Ты совершенно здорова.
Лена с восторгом посмотрела на него. Ее голубые глаза светились счастьем.
Воспитанница детского дома номер шесть так и не успела понять, что за дяди с пистолетами вдруг появились откуда ни возьмись, когда она, Андрей Павлович и высокая красивая дама стояли возле памятника какому-то мужчине и мило беседовали. Незнакомцы скрутили Смурову руки, а ее посадили в машину и повезли назад в детский дом. Сначала девочка плакала и вырывалась из их цепких рук.
– Пустите меня к маме! Зачем вы меня забираете?
– Мы спасаем твою жизнь, – сказал один из одетых в камуфляжную форму мужчин таким тоном, что она перестала задавать дальнейшие вопросы.
– Итак, все действующие лица нашего спектакля пойманы и ожидают суда, – провозгласил Юра Мамонтов, оглядывая присутствующих оперативников и Зорину, вчера прилетевшую с мужем домой. – Разумеется, через два дня будет внесена полная ясность во все вопросы, однако я хочу поторопить события и прошу рассказать о том, чего мы еще не знаем, нашего непревзойденного мастера детективного жанра – Катерину.
– С удовольствием, – Катя поудобнее уселась на стуле. – Структура преступной организации, прикрывавшейся помощью детям, по-моему, всем известна. На всякий случай уточню: возглавлял ее некто Терлецкий. Именно ему и Смурову принадлежала идея, как нажиться на обездоленных детях. Сначала наши герои попробовали подзаработать за счет простой экономии. Они экономили на мыслимом и немыслимом: еде, персонале, даже туалетной бумаге. Это давало хорошие прибыли, но не миллиарды, а аппетиты директоров все росли и росли. Вскоре они обратили внимание на то, что каждый месяц у них убегает энное количество детей. Обычно все они находятся, однако это вовсе не обязательно. Ну, не отыщется пара-тройка детишек, не имеющих родственников, – кто о них заплачет? Правильно, никто, а между тем их можно было бы выгодно продавать за границу для трансплантации органов, причем для этого не обязательно прибегать к процедуре усыновления. Основной заработок фирма получала именно от этого. Виталина Витальевна первая обратила внимание на ребятишек, якобы сбежавших из лагеря, которыми почему-то никто не интересуется, и оказалась невольной свидетельницей разговора Зайцева и Смурова. С этого момента ее судьба была решена. Уже имевшая судимость Бородина с легкостью нафаршировала ее обед гликозидами, спровоцировав инфаркт.
– Интересно, как тебя посетила мысль о возможных прибылях от такого бизнеса? – с восхищением глядя на журналистку, спросил Юрий.
– Во-первых, сложила два и два, – Катя кокетливо загнула пальчики. – Подумайте, почему детдомовские дети не хотели, чтобы их удочеряли или усыновляли? Во всех передачах и при личной встрече с ними мы только и слышим, как они взывают к незнакомым людям с просьбой: возьмите нас! Маленькая белокурая девочка Лиза сказала, что у ее будущих родителей-американцев злые глаза и они не любят детей. То же самое мы услышали от ребят постарше. Это вполне объяснимо в одном случае: иностранцы не собирались растить наших детей. Да, эта мысль первой пришла мне в голову, и я попросила Ларису и Павла навести справки о семьях Ричардсонов и Шеппардов.
– Это не составило труда, – пояснила Кулакова. – Обе семьи достаточно богаты и влиятельны. Газеты вовсю трубили об их проблемах. У Ричардсонов есть единственный наследник – мальчик с больными почками, которые могли отказать в любой момент. Эти люди взывали о помощи, прося клиники всего мира откликнуться на их беду. То же самое мы наблюдаем и у Шеппардов, – она протянула Мамонтову вырезки. – Это из газет трехмесячной давности. А вот информация посвежее, – Лариса показала фотографии резвящихся детей. – Быстро нашли доноров, правда?
– Можно сказать, что это еще ничего не значит, – вставил Киселев. – Вдруг родители сами нашли доноров за границей? Однако куда делись усыновленные дети? Американцы заявили нам: они сбежали на второй день после приезда. Возможно, их трупы когда-нибудь найдет полиция.
– В лагерях выявлена масса нарушений, – продолжила рассказ Катя. – Много вопросов и к санэпидемстанции, купленной Терлецким с потрохами, и к чудом оставшемуся в живых Ступакову, устроившему в своем «Гардемарине» самый настоящий притон. Кроме проституции, кстати, тоже дававшей неплохой доход, имело место и воровство в крупных размерах.
– Господи, как ты спокойно об этом рассказываешь! – всплеснула руками Лариса. – Я, читая эти проклятые вырезки, три дня рыдала.
– К сожалению, я не могла позволить себе слезы, – улыбнулась Катя. – Тогда в моей голове не родился бы такой четкий план спасения.
Константин усмехнулся.
– Я тут как бы ни при чем, – заметил он.
Зорина обняла его:
– Еще как при чем!
Мамонтов фыркнул:
– В общем, поработали вы на славу. Хоть немного отдохнули?
Супруги переглянулись и рассмеялись.
Вечером Кате позвонила радостная Лидия Витальевна.
– Теперь я могу похоронить сестру с чистой совестью, – сообщила она журналистке. – И все благодаря вам.
– Вы нам тоже очень помогли, – ответила Зорина.
Коробова замялась:
– И еще… Я начала процедуру усыновления Лизы. После того, что вы рассказали… Ведь ее тоже готовили как донора. Я решила не давать в обиду этого ребенка.
– Какая же вы молодец!
Пообщавшись с женщиной еще несколько минут, пригласив ее в гости и пообещав приехать к ней, журналистка повесила трубку. Теперь она переживала за судьбу двух человек – Анжелики Терлецкой, оказавшейся в тюрьме по обвинению в убийстве Шатрова, и Геннадия Молчанова, назначившего сегодня свидание своей бывшей жене.
Он ждал уже полчаса, сжимая в руках прекрасный букет белых роз – любимых цветов Виты, и боялся – вдруг она не придет и все его надежды и ожидания окажутся напрасными? Когда за кустом мелькнула белая кофточка, его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Молчанов бросился навстречу жене, не стесняясь слез, градом катившихся по щекам.
– Вита, дорогая!
– Любимый мой! Как я ждала этой встречи!
– Я тоже! Я так много должен тебе рассказать!
Жена приложила маленькую, почти детскую ладошку к его губам:
– Потом. А сейчас…
Он с восхищением оглядел ее стройную фигуру:
– А сейчас я тебя съем.
Она кокетливо улыбнулась:
– Наша квартира ждет тебя. И твой кабинет тоже.
Геннадий счастливо засмеялся:
– Почему мы до сих пор топчемся на месте?
Константин Скворцов пригласил Анжелику в свой кабинет. Девушка, пошатываясь, вошла и сразу упала на стул. Оперативник налил ей чаю:
– Хотите?
– Спасибо, – дрожащей рукой она взяла стакан и стала жадно пить.
Скворцов с жалостью смотрел на нее:
– У вас есть родственники?
– Только отец.
– А бабушка или дедушка?
Девушка наморщила лоб:
– Они живут на Урале.
– Помните их адрес?
– Да.
Уже несколько дней Молчанов работал с ней, возвращая память после воздействия сильнейших наркотиков, которыми ее напичкала Вера. Анжелика поддавалась лечению плохо, но все же прогресс был, и это радовало.
– Почему вы не позвоните моему папе?
– Твой папа в командировке, – соврал Константин. – Пока поживешь у стариков. Кстати, они уже здесь.
– Зачем же вы меня о них спрашивали?
– Хотел проверить твою память.
Скворцов открыл дверь, и в кабинет вбежали юркие пожилые люди:
– Анжелочка, милая, что с тобой произошло?
– Я схожу за вашими пропусками, – давая родственникам насладиться встречей, Скворцов вышел из кабинета. Да и, по правде говоря, смотреть на несчастных стариков было довольно тяжело. Конечно, он тут ни при чем: до сегодняшней встречи оперативник эту Терлецкую в глаза не видел. Его коллеги – другое дело, хотя обвинить их в том, что в грязной, неухоженной бомжихе-наркоманке они не признали красавицу и светскую тусовщицу Анжелику, уже числящуюся к тому времени погибшей (причем ее труп был опознан не кем-нибудь, а родным папашей), не поворачивался язык. Прислонившись к холодному подоконнику, он заметил юркую красную «Ладу», паркующуюся на стоянке возле отделения.
«Катюха приехала», – подумал Константин с любовью, вспомнив: сегодня жена пообещала забрать его с работы, чтобы посидеть в уютном ресторанчике. Оперативник нагло постучал в кабинет Прохорова.
– Петюнчик, выпиши-ка пропуска тем, кто сидит в моем кабинете, – промурлыкал он.
Петя поднял рыжую голову:
