Говоря это, я все ниже наклонялась к лицу Сидорова. На последних словах мои губы почти касались его губ – разбитых и перепачканных землей. Парнишка приоткрыл рот в ожидании поцелуя…
– Ну а теперь беги домой к родителям! – я выпрямилась, и Славик разочарованно вздохнул. Я села в машину. Сидоров приковылял и остановился, держась за дверцу «Фольксвагена».
– Женя… а вы меня до города не подбросите? – жалобно спросил злодей.
– Нет, извини! – улыбнулась я. – Даже мое человеколюбие имеет пределы.
– Ну и ладно! – радость жизни возвращалась к Хомяку прямо-таки на глазах. – Но можно, я пожму вам руку?
Я удивилась. Я очень удивилась. Мужчины били меня в челюсть, стреляли в меня, стояли передо мной на коленях и целовали руки. Но никто еще не просил о таком.
– За что?! – изумилась я. – За то, что я спасла тебе жизнь? Да ладно, простого «спасибо» будет достаточно.
– Не-ет! – протянул Сидоров. – Жизнь – это да, спасибо, конечно… Но не за это.
– А за что? – не утерпела я.
– За то, что вы всех уделали! Включая меня. О, как вы их всех уделали! – в полном восторге заорал Хомяк.
ЭПИЛОГ
Наступил сентябрь. Эта история закончилась. Но для всех участников событий этого лета завершилась она по-разному. Лучше всех, само собой, устроился Хомяк. Он вышел из кризиса с минимальными потерями.
Правда, Славику пришлось уйти из Политехнического. Пока парнишка болтается без дела. Но зная, какой он предприимчивый, думаю, это ненадолго.
Вера Шнырёва перешла на четвертый курс. Она решила не бросать учебу. Олежка прислал ей банку меда и носки из козьей шерсти, так что зима Вере не страшна.
Владимир тоже остался в Тарасове. Я даже нашла ему работу – пристроила в охранное агентство своего друга Сереги Коваля. Когда я привела Вову знакомиться, Коваль даже присвистнул. Выставив Шнырёва из комнаты, мы присели покурить.
– Слушай, что это за человекообразное ты мне привела, подруга? – удивлялся Сергей.
– А что? Нормальный парень! – я пожала плечами.
– Да ты глянь на него! Он же на этого… неандертальца похож! У него хоть извилины в мозгу есть? Или ни одной морщинки на бескрайней глади? – веселился Коваль.
– Вижу, Сережа, у тебя с утра хорошее настроение, – ядовито произнесла я, и Серега сразу пошел на попятный. Он хорошо знает, чего от меня можно ожидать.
– Да ладно, Жень, я же не отказываюсь! Ну возьму я твоего дуболома, пусть поработает… не он первый, не он последний…
Я вскочила и пожала Сереге руку.
– Спасибо! Я знала, что ты мне не откажешь. Кстати, этот «неандерталец» так стреляет! Ты не пожалеешь, что взял его на работу.
С Шаровым я старалась не пересекаться. Бывший бандит затаил на меня обиду, и в самое ближайшее время от него можно было ожидать каких-нибудь гадостей. Ну ничего, Шару я не по зубам, вот так-то! К тому же я честно его переиграла и не чувствую за собой ни малейшей вины. Это как в шашки сыграть – кто выиграл, тот и молодец.
Пару раз я виделась с Марьяной. Девушка по-прежнему считала меня своей подругой и изводила долгими телефонными разговорами. Главной их темой был, как ни странно, Хомяк. Вячеслав Сидоров оставил глубокий след в сердце криминальной принцессы. Как же, первая любовь! Но объект нежной страсти совсем не хотел встречаться с Марьяной. Всеми правдами и неправдами Славик уклонялся от встреч, а Марьяна звонила мне и рыдала в трубку: «Женя, он меня не любит! Это потому, что я толстая, да?» Однажды я не выдержала: «Нет, Марьяна! Это потому, что ты глупая! Слушай меня внимательно и делай, как я скажу!»
На следующий день, следуя моему мудрому совету, Марьяна подстерегла Хомяка возле дома, усадила в машину, отвезла в кафе и накормила вкусным обедом. Сидоров жадно ел и подозрительно косился на бывшую возлюбленную, справедливо полагая, что дальше все будет не так шоколадно. И точно – едва Славик приступил к десерту, Марьяна предложила поговорить начистоту. Выложить, так сказать, карты на стол.
Ну, и конечно, Хомяку пришлось признаться во всем.
– Слушай, Марьяна! – спешно допивая капучино, сказал расхрабрившийся после обеда Хомяк. – Ты девушка красивая, не спорю. Но, понимаешь… у нас с тобой так мало общего…
– А любовь? – взвыла Марьяна.
– А кто тебе сказал, что я тебя люблю? – рискнул пойти ва-банк Славик. – Извини, но я тебя это… разлюбил, короче. Да, я знал, что ты дочка очень богатого человека, и потому решил познакомиться с тобой. Нам было хорошо вместе, врать не буду. Но если бы я знал, если бы хоть на секунду представил, какая жуть, какой ужас меня ждет, я бы к тебе и на пушечный выстрел не подошел…
Марьяна залепила своему бывшему возлюбленному пощечину, оплатила счет и гордо удалилась. Терапевтический эффект от этой встречи был потрясающим – девушка совершенно излечилась от романтических бредней. Она всюду ездит с отцом, помогает ему в делах. В ноябре ожидается ее свадьба с сыном одного из крупнейших представителей Торгово-промышленной палаты Тарасова. Так сказать, союз красоты и капитала…
Ну, и самое главное. «Цифровой леденец» запатентовал Олег Дмитриевич Сафонов. Подруга Пети Мамонтова, прелестная белокурая Алиса, с самого начала работала на этого господина. Так что все эти патентные игры студентов были только для отвода глаз, а на самом деле все давно уже было решено и схвачено. Так что Олег Дмитриевич оказался той самой акулой, что нырнула в бассейн к аквариумным рыбкам и слопала все самое вкусное…
Разумеется, Олег Дмитриевич был цивилизованным человеком. Он выплатил юным гениям вполне приличную сумму, достаточную для того, чтобы компенсировать их страдания.
Петя и Саша теперь снимают жилье в разных концах города. После того, как господин Сафонов с ними расплатился, студенты немедленно затеяли новое изобретение. Но порознь. И тщательно следят, чтобы никто не узнал, над чем они работают. Ребята утешают себя тем, что у них все равно не хватило бы средств наладить производство «Леденца», а Сафонову это вполне по силам. «Спасибо хоть заплатил!»– с обидой говорил Мамонтов.
Я не стала открывать юным гениям свой маленький секрет. Секрет заключался в том, что Сафонов заплатил парням после моей встречи с Олегом Дмитриевичем.
Встреча эта состоялась там же, где и первая – в ресторане «Авиньон». Вечерний воздух был прохладен, и в кронах деревьев уже кое-где сквозило золото подступающей осени.
– Вы прекрасны, как всегда, Женя! – игривым тоном приветствовал меня Сафонов, когда я заняла свое место за столом – строго напротив предпринимателя.
Мы съели совершенно волшебный обед, включавший семгу под клюквенным и утку под мандариновым соусом, выпили по два бокала вина, и лишь тогда я вернулась к разговору:
– Олег Дмитриевич, я не только прекрасна, я еще и соображаю неплохо.
Сафонов смотрел на меня, доброжелательно улыбаясь и ожидая продолжения. Сейчас Олег Дмитриевич выглядел как сытый кот. Сожрал все самое вкусное, и ничего ему за это не было. Типично кошачья психология…
– Так вот, у меня для вас кое-что есть.
Я щелкнула замочком сумочки, выложила на стол крохотный приборчик с аккуратно свернутыми проводками и наушниками и кончиками пальцев подтолкнула к моему визави. Приборчик проехался по гладкой поверхности стола и замер.
– Что это? – слегка напрягся Сафонов. Ну, конечно, он настроился на романтический вечер с дамой, а тут какие-то неожиданности.
– Да вы послушайте, Олег Дмитриевич! И сразу все поймете! – я обольстительно улыбнулась.
Сафонов придвинул к себе коробочку, вставил в ухо маленькую ракушку наушника. Щелкнула и закрутилась крохотная кассета. Я разглядывала нарядную толпу под балконом ресторана и краем глаза следила за реакцией собеседника. Я знала, что сейчас Сафонов слышит свой собственный голос.
Эту запись я сделала в свой первый визит в дом Олега Дмитриевича – в самый первый день работы на юных гениев. Помнится, тогда предприниматель рано утром прислал за нами машину. В комнате со стеклянными креслами не было сказано ничего такого, что стоило бы прослушать вторично, поэтому я оставила запись без внимания. Но сейчас, когда дело о «Цифровом леденце» закончилось, я решила для очистки совести разгадать все загадки. Не люблю, когда меня водят за нос. И вот, прослушивая запись нашего разговора перед тем, как ее стереть, я обнаружила кое-что интересное.
Запись на этом не заканчивалась. Мы с ребятами были уже за дверью, и я ничего не слышала. Но чуткая аппаратура, закрепленная у меня под блузкой, записала то, что происходило в кабинете после нашего ухода. Мне пришлось повозиться, усиливая запись и очищая от посторонних шумов. Но результат – вот он, перед Сафоновым.
Вот мы прощаемся с Сафоновым, выходим из кабинета. Стук захлопнувшейся двери. В кабинете остаются двое – сам Сафонов и его телохранитель, тот самый мужик с глазами цвета стали.
