Значит, все это от начала и до конца было мистификацией. Причем за нос водили не только его, но наверняка и Соловьева. Вполне возможно, что таким образом губернатора собирались если не «замазать», то, во всяком случае, напугать. А для загребания жара решили использовать чистые руки, а заодно холодный разум и горячее сердце его, Турецкого. Интересно, кому под силу такие сложные интриги?
Не успел Турецкий вернуться в машину, как заверещал мобильный. Осипов. Что-то слишком кучно звери на ловца бегут, удивился про себя «важняк». Только он собрался разыскивать начальника ОМОНа, чтобы прояснить подробности, связанные с его информатором, как Осипов сам тут как тут.
– Александр Борисович, вы не могли бы подъехать? Нам срочно нужно поговорить.
– Куда?
Осипов продиктовал незнакомый «важняку» адрес и примерно объяснил, как туда добраться.
Ладно, значит, дядю Яковлева придется оставить на потом. Выяснить, кто устроил грандиозную мистификацию с машиной-бомбой, на данном этапе гораздо важнее. В том, что Осипова использовали вслепую, Турецкий даже не сомневался и был полностью уверен, что тот жаждет поговорить как раз на эту же тему.
По указанному Осиповым адресу располагался явно нежилой уже, возможно определенный под снос четырехэтажный дом сталинской постройки. Вокруг был пустырь с котлованом, – очевидно, под новое строительство, – но работы, видимо, заморозили, во всяком случае, строителей Турецкий в округе не заметил, зато у названного Осиповым подъезда было полно милицейских машин, «скорая», фургон криминалистической лаборатории и, естественно, толпа оперативников, слетевшаяся явно не на ограбление логова бомжей, а как минимум на убийство.
Неужели Осипова убрали? Турецкий, размахивая корочкой, прорвался через оцепление и влетел в подъезд, чуть не столкнувшись с санитарами, выносившими носилки с запечатанным резиновым мешком. На площадке второго этажа – меловой контур скрюченного тела и эксперты, шарящие по полу в поисках вещдоков. Чуть выше, между вторым и третьим этажом, кто-то кому-то докладывает:
– …Увидев меня, он бросился бежать и, видимо оступившись, покатился по лестнице. Сломал шею. Я подошел, но он уже не дышал.
«Важняк» узнал голос Осипова. Фух! Уже легче. Он осторожно миновал криминалистов и увидел живого и здорового начальника ОМОНа, а докладывал он ни много ни мало прокурору области Жмакову. Кроме них на лестнице торчал местечковый националист и москвофоб Мищенко и еще два незнакомых Турецкому типа в прокурорской форме. Осипов, кстати, тоже был при параде: в камуфляже, берете, даже с орденской планкой. Что за бред, удивился Турецкий, с чего это он так вырядился на тайную в общем-то встречу.
– А, Александр Борисович, наконец-то, – расплылся в нехорошей улыбочке Жмаков, – мы уж заждались.
«Важняк» недоуменно взглянул на Осипова, а тот совершенно прямо и честно на него, как будто все так и было задумано.
– Кто погибший? – справился Турецкий.
– Нет, вы только полюбуйтесь! – взвился, забыв о всякой субординации, Мищенко. – Вы что нас вообще, за дебилов держите?!
– Действительно, Александр Борисович, – поддержал подчиненного Жмаков. – Пусть мы провинция, но зря вы нас так недооценивали. Ваши грязные методы столь очевидны, что, думаю, и деревенский участковый раскусил бы вас в два счета, а у нас все-таки кадры весьма и весьма достойные…
– Кто труп? – настойчиво повторил вопрос Турецкий.
– Хорошо, – угрожающе повысил голос облпрокурор. – Продолжаете в том же духе? Думаете, за вами Москва? Сегодня же на столе генерального прокурора будет подробнейшая докладная о ваших художествах. А понадобится, дойдем и до президента. Я не позволю, чтобы какой-то столичный выскочка безнаказанно гадил во вверенной мне области.
– Да чей был труп?! Скажет мне кто-нибудь, наконец! – взорвался «важняк».
– Голика, конечно, – выдохнул Осипов.
– Голика, – как попка повторил Жмаков. – Которого вы, не знаю уж, чем прельстив или, может быть, даже угрожая, вынудили выкрасть из администрации губернатора документы. Который торопился сюда на встречу с вами. Который, не будучи преступником, естественно, вел себя глупо, и пропажа документов была немедленно обнаружена, а за ним немедленно отрядили погоню. Который, увидев человека в форме, – прокурор кивнул на Осипова, – до смерти перепугался и пустился наутек, но на разрушенных ступеньках оступился и сломал себе шею.
– И у вас, конечно, есть доказательства, что Голик выкрал эти документы для меня и нес их именно мне? Кстати, могу я на них взглянуть?
– Нет, это просто неслыханно! – возопил Мищенко. – Одно только то, что вы появились здесь, полностью вас изобличает. Но и о ваших секретных переговорах с Голиком в боулинге нам тоже прекрасно известно.
– Ну, положим, сюда я пришел по приглашению Петра Гавриловича, – заметил Турецкий. Но Осипов с совершенно честным лицом твердо заявил:
– Неправда. Это вы меня сюда пригласили, а не я вас.
– Присмотрели разрушенный домишко и решили устроить тут явку? – ухмыльнулся Жмаков. – Только время не рассчитали, да? Думали, отпустите Голика, потом поговорите с Петром Гавриловичем, что вы на этот раз от него хотели, а?
– Выяснить. Кто разыграл меня насчет покушения на Шангина и Бутыгина, – честно признался Турецкий, до него до сих пор еще окончательно не дошел смысл всего происходящего. Какие документы? Неужели этот мальчишка действительно что-то украл? За что его убили? А в том, что убили, сомневаться не приходилось. «Важняк» даже не расслышал вопрос Жмакова, адресованный Осипову, и облпрокурор, дождавшись, когда Турецкий сфокусируется, вопрос повторил:
– Петр Гаврилович, повторите, будьте добры, все. Что вы сказали мне сегодня утром.
– Вчера старший следователь Управления по расследованию особо важных дел Генеральной прокуратуры Александр Борисович Турецкий, – тщательно откашлявшись, заявил Осипов, – обратился ко мне с просьбой отыскать ему надежного человека, который бы согласился официально засвидетельствовать, что в мае этого года по заказу губернатора Соловьева боевики Лещинского подготовили покушение на директора медеплавильного комбината Бутыгина и Шангина, тогда еще министра. Этот человек должен был подтвердить, что машина со взрывчаткой, обнаруженная у здания обладминистрации, предназначалась именно для этого покушения. В случае если я окажу ему эту услугу, он обещал организовать мой перевод в Москву со значительным повышением по службе. Я обещал подумать до сегодняшнего утра, заранее зная, что не пойду на сделку с собственной совестью, и сегодня утром обратился с рапортом к своему непосредственному начальству.
– Ну-с, что на это скажете? – поинтересовался Жмаков.
– Браво, няня! – выдал Турецкий фразу из любимого анекдота и искренне зааплодировал. – Какая речь, Петр Гаврилович, какая речь!
Естественно, аргументы вроде: не он, Турецкий, искал вчера Осипова, а как раз Осипов целый день названивал в прокуратуру, доставая Циклаури, – в расчет здесь не принимались. С такой же легкостью, как последний блестящий спич, Осипов сможет выдать, что «важняк» первый его искал. И сегодняшний звонок на мобильный наверняка был сделан из автомата, а если и нет, кто позволит ему проверить на телефонной станции? Короче, оправдываться бесполезно, да и противно. Даже если не все из здесь собравшихся травят его сознательно, в данный момент изменить что-либо он не в состоянии.
– Ладно, на труп я, конечно, взглянуть не могу, документы вы мне не покажете, – махнул «важняк» рукой, – может, еще и арестуете меня прямо здесь?
– Не перегибайте, Александр Борисович, – довольно миролюбиво откликнулся Жмаков. – Арестовывать вас в данный момент никто не собирается, я даже пока не имею полномочий снять вас с дела об убийстве Вершинина, но! Но советую вам немедленно доложить своему начальству, что рука Москвы гораздо короче, чем кажется, и фабриковать дела против губернаторов, особенно таких крупных и уважаемых областей, как наша, – дело ой какое нелегкое и разумнее было бы вас все-таки отозвать. Мы тут как-нибудь сами во всем разберемся. А уж от реакции генерального будет зависеть, давать ли ход делу о превышении вами полномочий и злоупотреблении властью, или все решится полюбовно.
– А не пошли бы вы все! – буркнул про себя Турецкий и, не прощаясь, покинул достойное собрание.
Он просто весь кипел, как два часа назад Рыжов, завязающий в болоте. Хреново! Хреново и еще раз хреново. Хуже нет, когда прижимают к стенке, и будь ты трижды прав, – не отвертишься. Надо было немедленно что-то делать. Проще всего, конечно, прыгнуть в самолет – и в Москву, а там пусть Меркулов высылает в этот гадюшник тяжелую артиллерию. Но, во-первых, Костя не поймет, а во-вторых, это просто трусость. Давить надо гадов, а не доставлять им удовольствие. Так ведь и будут хранить в сейфе папочку «Турецкий – козел» и тыкать каждый раз генеральному: как ваш человечек облажался, а?!
