В середине дня мне позвонила Анна Петровна Самойленко.
– Полина Андреевна, у меня есть потрясающая новость! К нам едет Элен Муаре, меценатка с мировым именем. Вы что-нибудь слышали о ней?
– Я видела по телевизору интервью с этой француженкой. Очень интересная женщина.
– А я, к сожалению, не видела.
– Но как вы узнали о ее визите?
– Мне позвонили из областного комитета архитектуры и исторических памятников и сказали, что надо готовиться к встрече почетной гостьи. Она планирует посетить ряд горовских учреждений, в том числе нашу школу-интернат. Мне кажется, это все неслучайно. Наши письма возымели действие, – голос директрисы прозвучал очень оптимистично.
– Анна Петровна, я тут полазила по Интернету и нашла кое-какую информацию о мадам Муаре. Ее бабушка была русской, родом из Горовска. Если я не ошибаюсь, ее звали Круглова Мария Ивановна. Так вот, она была воспитанницей здешнего пансиона благородных девиц.
– Как это замечательно! Возможно, она была знакома с моей прабабушкой. Вот если бы мадам Муаре выделила средства на капитальный ремонт здания, – мечтательно произнесла Самойленко. – Впрочем, решение о присвоении ему статуса историко-архитектурного памятника пока не принято.
– В любом случае визит Элен Муаре будет нам полезен. Когда она к нам прибудет?
– Через два дня, в воскресенье.
– Что ж, будем ее ждать.
Едва я закончила разговор с Анной Петровной, как мой телефон снова зазвонил. Я даже не успела взглянуть на дисплей, чтобы посмотреть, чей номер там высветился.
– Алло!
– Полина, здравствуй! Это Света.
– Света? Петина? – удивилась я. – Как съездила в деревенское турне? Много частушек на диктофон записала?
– Полина, давай без этих подколов! Ладно? Я хочу вернуться к твоему предложению. Ситуация несколько изменилась…
– Да что ты говоришь! – я саркастически усмехнулась.
– Да, сейчас статья об интернате будет как нельзя кстати. У тебя, кажется, были кое-какие материалы…
– Света, а ты уже не опасаешься Пилявского?
Петина благополучно проглотила этот вопрос и спросила:
– Полина, так тебя еще интересует статья на эту тему?
– Знаешь, уже не так, как раньше. Но если ты хочешь написать о сносе исторического памятника и закрытии интерната, то я готова продать тебе информацию.
– Я согласна. Давай сегодня встретимся, только не в редакции.
– А где?
– В каком-нибудь кафе. Например, в «Усталом путнике».
– Хорошо. – Мы определились со временем, и я отключилась первой.
Нетрудно было догадаться, что Петина так засуетилась из-за приезда Элен Муаре. По масштабам нашего районного городка предстоящий визит богатой француженки был суперсенсацией. Наверняка журналистка пронюхала, что ее бабушка воспитывалась в пансионе на Стрелковой, семнадцать. Используя мои материалы, Светке будет совсем нетрудно наспех состряпать злободневную статейку. Она даже согласилась мне заплатить. Я ляпнула о вознаграждении лишь затем, чтобы проверить степень ее заинтересованности в моей информации. Она оказалась высокой.
Казалось бы, звонок Петиной должен был меня обрадовать. Но я испытывала скорее раздражение, нежели радость. Когда я обратилась к ней со своей просьбой, она меня кинула, пусть и с подачи главного редактора. А теперь эта газета решила разыграть фарс, чтобы оправдать свое бездарное существование. Откроешь номер – и ничего, кроме рекламных объявлений, там не находишь. А тут вдруг, оказывается, есть о чем писать, например, об исторических местах, которые пока присутствуют на карте нашего города и которые мы просто обязаны сохранить.
Мне пришлось умерить свои амбиции и принести Петиной на блюдечке материалы, которые она у меня запросила. Я с ней долго не церемонилась – зашла в кафе и молча положила на стол конверт с ксерокопиями. Светлана бегло просмотрела его содержимое и сказала:
– Да, конечно, преступно сносить такое здание ради прихоти одного человека.
Я развернулась, чтобы уйти.
– Полина, а как же деньги? – бросила она мне вслед.
– Оставь себе, по пятницам я обычно занимаюсь благотворительностью.
– Очень смешно. Мое дело предложить, уговаривать не буду, – ответила журналистка и убрала свой конверт в сумку.
Согреваемая мыслью о том, что Федор Петрович и его сынок могут остаться ни с чем, я вышла из кафе и села в своей «Мини-купер». Я была уже на полпути к дому, когда мне позвонил Гаврилов. Пришлось припарковаться и ответить.
– Полина, привет! Соскучилась?
– Признаюсь, скучать было некогда.
– Ах, вот оно, значит, как, – Макс наигранно вздохнул. – Но вечер-то у тебя свободен?
– Занятый. У меня акваджоггинг. Разве ты не знаешь?
– Забыл. А что же мне теперь делать? Я такую культурную программу для нас с тобой придумал!
– Какую?
– Это сюрприз. Может, пропустишь одно занятие?
– Знать бы, ради чего жертвовать акваджоггингом. Макс, может, ты приоткроешь завесу над тем, что придумал на этот раз?
– Ладно, приоткрою. Поскольку у нас есть одна общая страсть – машины, я хочу пригласить тебя в картинг-клуб. Хочешь почувствовать себя участницей «Формулы-1»?
– Нет, бег в глубокой воде интересней, – капризничала я.
– Странно, я думал, ты будешь в восторге от моего предложения. Адреналин, спортивный азарт… Ну, да, я вспомнил, ты за рулем так осторожна! А знаешь, на картинге можно безнаказанно, а главное, совершенно безопасно для здоровья погонять на повышенных скоростях! Ну, соглашайся! К тому же нам есть о чем поболтать.
В конце концов я согласилась, но очень скоро об этом пожалела. Картодром – не самое лучшее место для того, чтобы назначать там свидания. Вокруг стоял такой шум, что мы совершенно не имели возможности нормально общаться. Начался заезд с новыми участниками. Макс, как мальчишка, радовался тому, что сидит за рулем гоночного болида. Он постоянно выкрикивал какие-то междометия, изумляя меня своей непосредственностью, и, наверное, адреналин в его крови зашкаливал за критическую отметку. Что касается меня, то я не стала изображать из себя крутую гонщицу, а примкнула к отряду болельщиков.
Мы уже сидели в кафе при картинг-клубе, а у меня все еще стоял в ушах невообразимый шум и ор гонщиков. Кафешка оказалась третьесортной, причем с одним-единственным залом для курящих. Папки с меню и пепельницы на столах были только для избранных. Гаврилов с трудом отловил коротко стриженную тощую официантку, похожую на девочку-подростка, которая металась с подносом между столиками, и получил пепельницу. Меню соотносилось с качеством сервиса – хот-дог, картофель фри и еще несколько таких же затасканных блюд. Оно меня окончательно разочаровало. А Макс все еще пребывал в полном восторге от выигранного заезда и не замечал, что я не разделяю его радости.
– Полина, я закажу себе три хот-дога. Мне родители всегда запрещали их есть. Теперь я могу сказать, что сбылась мечта идиота. А что будешь заказывать ты?
– Ничего.
– Почему?
– Мы можем прямо сейчас уйти из этой курилки?
Вместо ответа Гаврилов потушил свою сигарету, наивно полагая, что воздух от этого сразу станет чище. Вскоре у меня закралось подозрение, что он привел меня в это непрезентабельное место, чтобы сыграть на контрасте. Сначала были горы пирожных и бельгийские шоколадные конфеты – теперь холодная картошка фри на бумажной тарелке и салат «Оливье» в пластиковом контейнере. Я хотела взбрыкнуть, но потом вспомнила об Алинке, которой сейчас тоже приходилось не сладко. Наверняка она проклинает меня последними словами, а новоприобретенный комплект для фитнеса ее уже не радует. Интересно, она хоть какие-нибудь асаны смогла выполнить или ей до третьей ступени йоги далеко, как до Парижа?
– Нет, если тебе здесь совсем не нравится, то мы можем уйти, – сказал Макс, наконец заметив, что я не в настроении.
– Ладно, остаемся. Мне вот это, это и это, – я тыкнула пальчиком в меню и уставилась в окно, думая о том, что я, возможно, нахожусь в более благоприятной ситуации, чем моя любимая подружка.
– Полина, а я могу тебя порадовать, – решил подбодрить меня Гаврилов. – Нашелся человечек, который подобающим образом преподнесет Федору Петровичу всю необходимую информацию о кандидате в Аллины мужья. Мне кажется, так будет лучше – сказать отцу, а не ей самой. Как-то щадяще. Папочка ее подготовит, да и мой человек к нему ближе, а не к ней.
Да уж порадовал, ничего не скажешь! Я сразу поняла, что речь идет о той самой секретарше, с которой Макс крутил амуры, еще будучи женатым на Алле. Меня такой вариант совершенно не устраивал, тем более что в этот самый момент Нечаева изо всех сил напрягалась для того, чтобы сблизиться с Пилявской и из чувства женской солидарности рассказать ей о внебрачном сыне Барсукова.
– Максим, я благодарна тебе за то, что ты принимаешь такое участие в этом деле, но я как-нибудь справлюсь с этим сама.
