Ян Флеминг - Разглашению не подлежит. Осьминожка. Полковник Сун

Через полчаса, когда Бонд, приняв душ в ванной на баке, готовил себе постель из ворсистых диванных подушек, тишину тропической ночи разорвал короткий пронзительный крик. Кричала Лиз. Бонд опрометью пронесся через салон и по темному коридору. Лишь дотронувшись рукой до двери капитанской каюты, он пришел в себя. Из-за двери доносились всхлипывания девушки и перекрывающее их невнятное журчание голоса мистера Креста. Бонд убрал руку с щеколды. Проклятье! Ему-то что за дело? Если жена терпит издевательства мужа и не разводится, какой прок ему разыгрывать из себя сэра Галахада[49]? Бонд медленно побрел назад по коридору. Когда он шел через салон, его нагнал второй крик, на этот раз не такой отчаянный. Бонд, не останавливаясь, вышел на корму, разделся, и лег в свою постель. Он постарался сосредоточиться на мягком урчании дизелей. Почему у нее так мало силы воли? Или дело в ином? Может, женщины готовы терпеть от мужчин все, кроме равнодушия? Его мозг отказался развивать дальше эту мысль, погружаясь все глубже и глубже в сон.

Часом позже, когда Бонду уже начало что-то сниться, со шлюпочной палубы раздался храп мистера Креста. На вторую ночь после выхода из Порта Виктории он тоже среди ночи пришел спать из своей каюты в гамак, специально для него подвешенный между катером и спасательной шлюпкой. Но тогда он слал тихо. Теперь же мистер Крест зычно храпел со свистом и всхлипами, время от времени оглушительно всхрюкивая.

Это было, черт подери, уже слишком. Бонд взглянул на часы. Половина второго. Если он не перестанет храпеть в течение 10 минут, придется заявиться к Фиделю в каюту и лечь там на пол, даже если бы это грозило к утру насморком.

Бонд наблюдал, как светящаяся минутная стрелка медленно крадется по циферблату. Все! Он поднялся и стал собирать вещи, когда с верхней палубы донесся тяжелый шлепок. Следом послышались какое-то шарканье, отвратительное бульканье и хрип. Наверное, мистер Крест вывалился из гамака и сейчас травит на палубе. Бонд раздраженно бросил шорты и рубашку, подошел к трапу и неохотно полез на верх. Когда его глаза были на уровне шлюпочной палубы, хрип прекратился. Он сменился другим звуком — зловещим! Частой барабанной дробью пяток о палубу. Бонд слишком хорошо знал, что это означает. Он прыжком залетел на верхнюю палубу и бегом бросился к телу, распластавшемуся навзничь под ярким лунным светом. Он остановился и медленно опустился на колени, объятый ужасом. Лицо мертвеца было чудовищным. Но самое страшное то, что торчало из его зияющего рта, не было языком. Это был хвост рыбы. Черно-розовый хвост. Изо рта Милтона Креста торчал раритет Гильдебранда!

Мистер Крест был мертв, и умер он жуткой смертью. Когда рыбу впихнули ему в рот, он проснулся и отчаянно пытался сначала выплюнуть, а затем вытащить ее. Но не смог — колючки спинного и анального плавников влились изнутри в щеки. Некоторые из них прошли насквозь и сейчас торчали наружу на испещренном капельками крови лице мертвеца. Джеймса Бонда передернуло. Смерть наступила примерно через минуту. Но что это была за минута для Милтона Креста!

Бонд поднялся на ноги. Он подошел к стеллажу со стеклянными банками для хранения проб и заглянул под защитный брезент. Пластмассовая крышка крайней банки лежала рядом с ней на палубе. Он поднял крышку, тщательно протер ее парусиной и, взяв кончиками ногтей, положил сверху на горло банки.

Затем Бонд вернулся назад и стал над трупом. Кто из них сделал это? То, что орудием убийства был выбран драгоценный трофей мистера Креста, говорило о нечеловеческой озлобленности против него. Это указывало на женщину. У нее-то причин для убийства было в избытке. Но и Фидель Барбе, с его креольской кровью, был способен на особо жестокое насилие, а кроме того ему был присущ черный юмор. «Je lui au foutu son sacre poisson dans la quelle».[50]Бонд слышал от Барбе нечто подобное. Если после того, как он покинул салон, мистер Крест продолжал дразнить сейшельца, особенно, если издевался над его семьей, Фидель Барбе, конечно, не полез бы в драку и не схватился за нож, но он запомнил бы все и, выждав момент, наверняка расквитался бы с обидчиком.

Бонд огляделся вокруг. Храп жертвы мог послужить сигналом для любого из них. С обеих сторон шлюпочной палубы на мостик поднимались трапы. Но рулевой сейчас был в рубке и за шумом из машинного отделения не мог ничего слышать. Вытащить маленькую рыбку из формалиновой купели и сунуть ее в открытый рот спящего было секундным делом. Бонд пожал плечами. Кто бы это ни сделал, он не подумал о последствиях — неизбежном расследовании и, возможно, последующем суде, на котором, кстати, и он, Джеймс Бонд, будет фигурировать в качестве подозреваемого. Убийца был явно не в себе, иначе бы он позаботился уничтожить следы.

Бонд заглянул вниз. Там вдоль всего борта яхты тянулась узенькая, фута три шириной, полоска главной палубы. С внешней стороны ее огораживали лееры высотой два фута. Если бы гамак, скажем оборвался, мог бы мистер Крест, упав покатиться под катером, перевалиться через край верхней палубы и, не задев борта, упасть в море? При сильном шторме мог, но при мертвом штиле, как сейчас, едва ли. Тем не менее, именно это решил инсценировать Джеймс Бонд.

Он энергично приступил к делу. Взяв столовый нож в салоне, Бонд надрезал одну из растяжек гамака, разорвал ее и тщательно разлохматил концы. Гамак вполне правдоподобно обвис одной стороной на палубу. Затем Бонд влажной тряпкой вытер с палубы кровь и дорожку формалиновых капель от хранилища проб. Далее предстояло самое трудное — избавиться от трупа. Джеймс Бонд аккуратно подтащил его к самому краю шлюпочной палубы, спустился на главную палубу и на всякий случай привязал себя к борту. Подняв руки он потянул на себя мистера Креста. Мертвец обрушился на него тяжким объятием. Бонд пошатнулся и, присев, перебросил его за борт. В последний раз промелькнуло перед ним омерзительная раздутая личина, обдало тошнотворным запахом перегара, и с тяжелым всплеском мистер Милтон Крест исчез в буране кильватерной струи. Бонд прижался спиной к переборке рядом с дверью салона, готовый в любой момент проскользнуть в свою постель и притвориться спящим, если вахтенный наведается на корму выяснить, что здесь происходит. Но с бака не доносилось ни звука, лишь приглушенно рокотали дизели.

Джеймс Бонд перевел дыхание. По-настоящему дотошным должен быть коронер, чтобы вынести иной приговор, нежели «смерть в результате несчастного случая». Бонд вернулся на шлюпочную палубу, все проверил еще раз, выбросил за борт тряпку и нож и, спустившись к себе на корму, лег в постель. Было пятнадцать минут третьего. Через десять минут Бонд спал.

Увеличив скорость до двенадцати узлов, они подошли к мысу Норт-пойнт в шесть часов вечера следующего дня. Сзади над аквамарином океана пылали багровые и золотые полосы заката. Двое мужчин и женщина, между ними, стояли на корме. Облокотившись на борт, они смотрели, как мимо проплывают зеленые склоны Маэ, отражающиеся в перламутровом зеркале моря. На Лиз Крест было легкое белое льняное платье с черным пояском и черно-белая косынка на шее.

Траурные цвета хорошо гармонировали с ее золотистой кожей. Все трое чувствовали себя неловко и принужденно, ибо каждый, скрывая тайну, делал вид, что ему ничего неизвестно.

Утром они, словно для конспирации, долго спали. Джеймса Бонда разбудило солнце лишь в десять часов. Он принял душ на баке, поболтал немного с рулевым на мостике, а затем спустился в каюту Фиделя Барбе. Тот еще спал. Открыв глаза, Фидель пожаловался на похмелье и обеспокоено спросил, чем кончился вчерашний обед. Не нагрубил ли он мистеру Кресту? Он абсолютно ничего не помнит, кроме того, что, кажется, рассердил чем-то мистера Креста.

— Помните, Джеймс, что я вам сказал о нем в самом начале. Выскочка из хамской породы. Теперь-то вы со мной согласны? В один прекрасный день кто-нибудь заткнет ему навсегда грязную пасть.

Неубедительная улика. Бонд приготовил себе завтрак и ел на камбузе, когда сюда вошла Лиз Крест. Она была одета в бледно-голубое чесучевое кимоно до колен. Под глазами у нее темнели круги. Свой завтрак она съела стоя. Однако выглядела она совершенно спокойной и вела себя непринужденно. Тоном заговорщицы она прошептала:

— Я должна извиниться за вчерашний вечер. Я тоже слегка перебрала. И очень прошу вас простить Милта. Он такого вам наговорил. Это бывает с ним только, когда он выпьет лишнего и с ним не соглашаются. Но на следующее утро он всегда раскаивается. Вот увидите.

До одиннадцати часов никто из них не выказал ничего подозрительного, и Бонд решил нарушить идиллию. Он тяжело посмотрел на Лиз Крест, которая, лежа на животе на палубе, читала журнал, и спросил:

— Между прочим, где ваш муж? Все еще спит?

Она нахмурилась.

— Наверное. Ночью он ушел спать в свой гамак на верхней палубе. Я даже не помню когда. Я приняла таблетку снотворного и отключилась.