за это, – внезапно она замолчала и взглянула на Анну, затем перевела взгляд на опекунов. – Возможно, я временами, перехожу границу дозволенного. Но на то, у меня есть веские причины.
– Кристи, – попыталась вмешаться в монолог Констанца.
– Позвольте мне договорить.
Михай погладил жену по руке, предостерегая, что лучше действительно выждать удобное время для вопросов. Констанца молча кивнула.
– Чтобы вы не делали, я не раскрою вам мотивы моих поступков. Это мой выбор. Если вы не хотите скандалов, пререканий, негативной обстановки, оставьте меня в покое. Если я решу обратиться к вам, то сделаю это не под давлением и по принуждению, а только по собственной воле.
Кристи заметила, как глаза Констанцы заблестели, супруг крепко сжал ее руку в своей ладони.
– Сегодня мне исполнилось восемнадцать. И я могу смело покинуть ваш дом…
Констанца побледнела, и по щеке скатилась одинокая слеза.
– Не плачьте, я не уйду, пока вы меня не выгоните. Здесь моя сестра, а я не бездушное чудовище, чтобы оставить ее без моего присмотра.
Опекуны синхронно вздохнули с облегчением. Констанца быстро утерла слезы, шмыгнув носом. Кристи встала из-за стола.
– Благодарю еще раз за угощение. А сейчас, я хочу немного прогуляться перед сном, – с этими словами девушка торопливо покинула кухню, не дав возможности опомниться присутствующим и предпринять попытки задержать ее.
– Я вам говорила, что она спустится к ужину, – довольно произнесла Анна.
Констанца больше не в силах сдерживать эмоции, уткнулась лицом в грудь мужа и беззвучно зарыдала. Он успокаивающе стал гладить ее по голове, улыбнувшись Анне, которая удивленно смотрела на ревущую женщину.
– Я надеюсь – это слезы радости? Если нет, то тогда я ничего не понимаю, – прошептала она, разводя руками. Михай добродушно усмехнулся, он знал, супруга плакала от счастья. Это была маленькая победа. Кристи стала к ним ближе на один шаг.
Ливиу надел пиджак, взял портфель и собрался покинуть кабинет, когда на его пороге возник священник, облаченный в черную сутану. Визит преподобного стал для доктора неожиданностью.
– Добрый вечер, святой отец. Я надеюсь, вы не решили записаться ко мне на прием? Мой рабочий день окончен. А в свободное время, я предпочитаю заниматься личными делами, если только случай не требует моего экстренного вмешательства.
Виржилиу натянуто улыбнулся. Психиатр обладал чувством юмора, но не тактичностью. Ему повезло, что Ливиу его не выставил молча за порог, после вчерашнего.
– Здравствуйте, доктор. К счастью, я пока не нуждаюсь в ваших медицинских советах, хотя при нашей первой встрече могло сложиться впечатление, что я был не в себе.
Психиатр усмехнулся, священник и правда удивил его своим поведением, но без глубокого анализа трудно было определить диагноз. Да и у Ливиу была куча других забот, нежели копаться в голове священнослужителя.
– Так что же привело вас в мой кабинет, святой отец?
– Я бы хотел извиниться за свое неадекватное поведение.
Ливиу кивнул.
– Ладно. Я принимаю ваши извинения. Не знаю, как бы поступил я на вашем месте, поэтому не стану вас осуждать.
Священник снова сухо улыбнулся, но не торопился уходить. Ливиу прищурил глаза, потер лоб и, поставив портфель на стол, скрестил руки на груди.
– Видимо, вы все-таки пришли не только извиниться, – протянул он, – Я вас слушаю. Чем я еще могу быть полезен католическому духовенству?
Виржилиу вошел в кабинет, прикрыв за собой дверь. Доктор осознал, что разговор предназначен не для чужих ушей.
– Я хотел бы, поговорить с вами о Кристи, – голос его звучал глухо и как-то отчужденно, словно священнику тяжело было совать нос в чужие тайны, но непомерное любопытство не давало ему покоя.
Ливиу хмыкнул, удивленно взглянув на него. Психиатр не был религиозным человеком. Он доверял науке, а не божьим промыслам. Хотя со священником у него было много общего: они оба стремились помочь людям, желали исцелить душу и возвращали отчаявшихся бедолаг к нормальной жизни.
– Я готов с вами подискутировать о моей пациентке, но… Вы же понимаете, что я не стану делится конфиденциальной информацией, касающейся ее состояния, и тем более, разглашать содержание наших с ней бесед. Вряд ли, вы узнаете, что-то новое от меня.
Священник кивнул, нервно закусив нижнюю губу. Доктор был прав, он не станет рисковать своей карьерой и репутацией. Впрочем, как и сам Виржилиу. Им двоим, предстояло хранить тайны посторонних людей. Им было известно о чужих скелетах в шкафу, но они не могли поведать о них миру.
– Я хочу помочь ей. Вот только, не знаю как.
– Я тоже хочу ей помочь, – вздохнул психиатр, – И помогу. Там где бессилен Господь, возможно к месту доктор!
– Согласен, но врач способен излечить тело, а не душу, – парировал священник.
Ливиу засмеялся, прикрыв рот рукой.
– Мы играем с вами в одну игру, отец, но в разных командах. Мы живем не средневековье. Времена экзорцизма канули в лету. Медицина ушла далеко вперед. И на сегодняшний день, она куда эффективнее справляется с бесноватыми, нежели церковь.
Виржилиу с сожалением посмотрел на врача. Откуда ему знать о душевных муках? Он и представить не может, каково жить в кошмаре, когда ни одно снотворное не способно заглушить глубокую режущую боль в груди, ни одно лекарство не исцелит разум, который подвергся пыткам безжалостных воспоминаний. Лишь слепая вера, отчаянная надежда и искра любви горазды совершить чудо и спасти от безумия, пожирающего изнутри. Священник знал истину, хотя она отличалась от правды, которая была знакомо доктору.
– На все воля божья! Я не намерен спорить с вами о религии и науке. Мы жаждем одного: спасти девочку. Я не стану соревноваться, чтобы доказать вам, что мои доводы верны. Вы делайте свое дело, а я займусь своим. Доброго вечера, доктор, – Виржилиу открыл дверь и вышел из кабинета.
Ливиу снова потер лоб, взглянул на ручные часы, взял портфель и, сделав несколько шагов к порогу, застыл. Он предпочел подождать, пока священник покинет больницу, чтобы вновь не сталкиваться с ним в холле или у входа в клинику.
Черный мерседес припаркованный на противоположной стороне улицы, недалеко от госпиталя, не вызывал подозрения. Тонированные боковые стекла лишали возможности незаметно разглядеть водителя, для этого бы пришлось пройти перед машиной и заглянуть в лобовое стекло. Но горожан, прогуливающихся по вечернему городу, не интересовали люди, сидящие в душных автомобилях рядом с больницей, они были загружены личными проблемами.
Привлекательный блондин сосредоточенно следил за входом медицинского учреждения. Его тело затекло от ожидания, но он не мог выйти из автомобиля и размять конечности. Его могли узнать, а он не желал привлекать к себе
