встревоженности, каких-то радикально-неприятных последствий для себя от визита в местное УКГБ я не ждал. Пусть, времена нынче на дворе идеологически дремучие и в плане человеколюбия со стороны государства гуманизмом не блещут. Но всё равно, КГБ и МВД на данном отрезке времени по своему влиянию примерно равны. Страну чекисты пока еще к рукам не прибрали. А, если еще учесть, что Щелоков у Брежнева состоит в гораздо большей фаворе, нежели очкастый потомок выкреста, то тогда и вовсе нет мне смысла паниковать раньше времени.
Гэбэшный конвой попытался было со мной вместе зайти в дежурку, но на последних шагах я резко прибавил ходу и успел захлопнуть дверь перед их носами. Электрический замок исправно щелкнул и две гэбэшных обезьяны суетливо заметались за толстым стеклом двери в ОДЧ.
— Не открывай! — твёрдо скомандовал я дежурившему в сегодняшние сутки Аскеру, — Дергачев на месте?
Получив утвердительный ответ, я подошел к пульту и ткнул пальцем в первую в верхнем ряду кнопку. Над которой вспыхнуло матовое окошко с надписью «Начальник РОВД».
Услышав в динамике грозное командирское «Слушаю!», я поднял из гнезда трубку. Посвящать в разговор с Дергачевым дежурную смену я не собирался. Им и половины нашего диалога хватит для пересудов до самого окончания суточного дежурства.
— Василий Петрович, это Корнеев! — быстро доложился я, в полуобороте наблюдая за злобными физиономиями двух упырей, агрессивно тоскующих за стеклом.
«Соседи» что-то активно артикулировали ртами и поочерёдно демонстрировали мне кулаки, а так же прочие недружественные жесты. Свободной левой рукой я показал им на своё ухо и расстроено пожал плечами, давая понять, что к глубочайшему своему сожалению, ничего из издаваемых ими звуков я не слышу. Вместо того, чтобы успокоиться и дождаться, когда я договорю и выйду из неприступной для них ОДЧ, чекисты расстроились и принялись мельтешить еще шибче. Чтобы не отвлекаться на их кривляния, я повернулся к двери своим тылом. Аскер непонимающе всматривался мне за спину, но, к счастью, каких-либо попыток запустить в своё пространство суетливых чужаков он не предпринимал.
— Докладываю! — начал я вещать в трубку, — Ваш племянник уехал из города в длительную командировку. Это раз! А, во-вторых, товарищ полковник, в настоящее время по мою душу в райотдел заявились двое из соседской конторы. Они настаивают, чтобы я вместе с ними проследовал к на Пионерскую. Но каких-либо оснований для моего задержания, а, тем более ареста, они мне не предъявили.
— Где они сейчас? Рядом? — голос подполковника дрогнул, обозначив его нешуточное беспокойство, — Да, Сергей, час назад Данилин мне докладывал, что к нему приходили комитетчики. Искали тебя. Я ему велел тебя поставить в известность по этому поводу. Ему они тоже ничего на тебя не показали. Кстати, они слышат наш разговор? — запоздало спохватился Дергачев.
— Никак нет, Василий Петрович, они за дверью, в коридоре находятся! — чем мог, успокоил я начальника райотдела, — Я полагаю целесообразным не противиться и съездить с ними. Всё равно не отстанут, а так буду хоть какое-то понимание иметь, как и когда я им соли под хвост насыпал! — выдал я шефу единственно приемлемый в данной ситуации вариант ответа и своего дальнейшего поведения.
— Согласен! — лаконично одобрил моё решение Дергачев, — Как только выйдешь из их конторы, сразу же доложи, я буду ждать твоего звонка! Ты хотя бы примерно догадываешься, чего им от тебя надо? — не удержался подполковник, наверняка понимая, что я не стану откровенничать.
— Ни сном, ни духом, товарищ полковник! Чист я перед их конторой, аки ангел! — недрогнувшим голосом ввёл я в заблуждение своего начальника, — Василий Петрович, я, пожалуй, пойду к ним, а то они сейчас дверь ломать примутся!
После разговора с Дергачевым, я сделал еще один звонок, но на этот раз уже переключившись на городскую линию. Говорил недолго и опять иносказательно.
Положив трубку в гнездо пульта, я повернулся к мятущимся в своей профессиональной голубизне страдальцам и широко улыбнулся, чтобы хоть как-то компенсировать им их беспокойство и душевные терзания.
Однако, чекисты, как мне показалось, мою доброжелательную улыбку расценили неверно. Они и впрямь уже готовы были на радикальные меры. Ситуацию несколько разрядил я сам, нажав кнопку замка и шагнув через порог в чистые руки гэбистов и ближе к их горячим сердцам. Холодного ума, я уверен, там не было. Во всяком случае, в данную конкретную минуту.
— Ты, Корнеев, что себе позволяешь⁈ — шипя, как гремучая змеюка, взялся меня отчитывать старший дзержинец, — Ты, может быть, не понял, кто перед тобой⁈ Тебе и так вышка светит ярким пламенем, а ты, пацан неразумный, хамишь нам. Как если бы не мы за тобой, а ты за нами пришел! Ты настолько тупой, что не понимаешь, чем всё для тебя закончится? На тюремный срок в ментовской зоне надеешься?
Нет, старший тоже не Спиноза. Недалеко он от своего молодого напарника ушел, касательно умственных способностей и оперского профессионализма. Это каким же идиотом надо быть, чтобы так изощрённо драконить и запугивать подозреваемого еще до того, как надежно его упаковал! Я ведь действительно, могу, испугавшись убийственно-страшных репрессий, отчаянно запаниковать и стремительно подорваться куда подальше! Оставив этих охранителей государственных устоев наедине друг с другом. В сладостном предвкушении нетрадиционного соития с начальством. Не с моим, а с их. И, что характерно, не менее изощрённо-гэбэшным, чем они сами.
Про то, что перед тем, как подорваться в дальние дали, я наверняка смог бы поломать им обоим лицевые кости и завладеть их документами, я не стал даже думать. По-комсомольски осознавая, что пока не отбрешусь от привязки к предыдущим двум упырям, всё новое будет досадным перебором в моей карьере.
— Всё верно, товарищи, не смею спорить, парень я, в отличие от вас, до обидного недалёкий! — не стал я огрызаться в ответ на хулу и поношения со стороны карающего меча революции, — Был бы я умным, лямку следака в милицейском райотделе уж точно, не тянул бы! Я бы, как и вы, в чекисты подался бы. Сидел бы целый день в кабинете и линейкой по столу постукивал бы. Раскрывать-то ничего не надо! Ни краж каждодневных, ни грабежей с убийствами! Эх, мужики, знали бы вы, как я вам завидую! — мечтательно прищурился я, расплывшись в идиотской улыбке завистливого бездельника.
— Да он же, гад, над нами издевается! — дважды поперхнувшись на этой совсем не длинной фразе, воровато оглянувшись по сторонам и давясь возмущением, возопил молодой, — Точно тебе говорю, это он, сука, Зубкова с Олегом завалил!
— Колись, мент, это ты двух наших товарищей с поезда скинул? — вынужден был подхватить истерику своего напарника старший гэбист. Надо полагать, чтобы эмоциональный наезд коллеги на меня снова не ушел в песок.
— Какой поезд, какие еще, к еб#ням, товарищи⁈ — устало скривил я свою, ничего не понимающую физиономию, — Что вы, ей богу, как опереточные злодеи? Вроде бы в серьёзной конторе работаете, а ведёте себя, как дефективные подростки в период полового созревания! Если у вас времени навалом, то у меня работы непочатый край! Поехали уже!
Обойдя дуэт имени Дзержинского, я деловым шагом направился к черной «Волге» с непростой буквенной серией на госномере. Сзади послышались торопливо догоняющие меня шаги сладкой, но начисто деморализованной парочки. Мысленно я себя гладил по шишковатой, но таки умной голове. Раскачать психику комитетчиков и выбить их из колеи мне удалось. А самое главное, я теперь точно знаю, для чего меня везут в соседскую контору и что именно мне собираются инкриминировать. Такие знания немалого стоят, ибо сопливых целуют вовремя и, желательно, в заранее выбранное место.
Я был уверен, что в присутствии водителя, эти двое тиранить меня не посмеют. Режим секретности им этого не позволит. А еще они просто обоссутся в очередной раз быть зачморёнными при свидетеле. Который, кстати, состоит в звании, наверняка, не выше прапорщика.
Наглеть, так наглеть, решил я и, дошагав до «Волги» первым, уселся на переднее пассажирское сиденье. После чего закнопил дверцу. В ответ на удивлённый взгляд водилы, я вежливо поздоровался. На рвавшегося в салон с моей стороны старшего гэбиста я реагировать не стал никак. Особливо после того, как на заднем сиденье, без выражения какого-либо неудовольствия, молча устроился второй чекист.
Еще какое-то время подёргав ручку, старший молчу-молчу всё же смирился с тем, что до их конторы на командирском месте поеду я. После чего, сверкая глазами и сквозь зубы угрожая мне поездкой на Колыму, он уселся рядом с коллегой.
Всю дорогу мои конвоиры провели в глубоком молчании. На мои вопросы о размере их денежного довольствия, о продуктовом пайке и количестве надбавок за тяжелые условия
