– Ну да… – Ренат не понимал, к чему клонит капитан, и от этого нервничал еще сильнее.
– Вот мне и непонятно, почему ты, профессионал, не знаешь, что у тебя под носом творится!
Ренат хотел возразить, но Ушинский не дал ему вставить слово:
– Ты же сам сказал, что проверил каждую деталь охранной системы, – а тут у тебя камера целые сутки не работала, а ты и не хватился! И балюстрада разрушилась при подозрительных обстоятельствах – тоже, между прочим, твой недосмотр! Из-за этого женщина погибла. Женщина, допустим, посторонняя, но территория-то твоя, ты на этой территории за безопасность отвечаешь! А до этого погиб твой сотрудник, разбился на шоссе, и ты ничего по этому поводу не предпринял…
– Так ту аварию полиция расследовала, – вскинулся Ренат. – Сказали – несчастный случай…
Капитан Ушинский отметил про себя, что Габуев не стал притворяться, что понятия не имеет, о чем речь – какой сотрудник, какая авария. Стало быть, держал тот случай в памяти, думал о нем. Случай-то был подозрительный, потому как грузовик, сбивший машину, в которой погиб водитель Алексей Йорик, так и не нашли. Ну, ребята из дорожной полиции посчитали, что дело житейское – пьяный за рулем, и поскольку никто не поднимал шума, то и закрыли это дело.
– Полиция полицией, но ты – начальник охраны, тебя это не насторожило? И почему в полиции сказали, что он машину вез на профилактику, а прислуга и хозяева уверены, что он просто уволился? Для чего ты им соврал?
– Это не я, – Ренат потупился, – это Сергей Михайлович велел так сказать – чтобы разговоров лишних не было да пересудов.
– Это кто ж это такой – Сергей Михайлович? – прищурился Ушинский, хотя прекрасно знал, кто это.
– Управляющий банком Груздев, – промямлил Ренат.
– И с чего это ты его приказы слушаешь? У тебя что – своих хозяев нет? Он, что ли, тебя нанимал?
– Нанимал не он, – вздохнул Ренат, – нанимал банкир Басманов. А как он умер, так Груздев тут и появился. Как же его не слушать, когда он с хозяйкой… ну… это…
– Это – что? – жестко спросил Ушинский, но Ренат только посмотрел укоризненно – дескать, не валяй ты теперь дурака, все ты, капитан, понимаешь. – Ну ладно, допустим, с водителем – дело прошлое, невелика он птица, чтобы шум из-за него поднимать, – со вздохом продолжал Ушинский, – но вот гибель хозяйской дочери – это точно на твоей совести. Конечно, она погибла не на охраняемой территории, но за ее безопасность ты тоже отвечал…
Ренат тяжело вздохнул. Он и сам чувствовал, что виноват в гибели Галины.
– Как так вышло, что она, обеспеченная девушка, поймала какого-то случайного водилу?
– Когда ее вызвали на допрос, ее собственная машина была неисправна, поэтому она поехала на другой машине с матерью, а потом Елене Павловне куда-то понадобилось ехать, а Галина… Галина Леонидовна сказала, что вызовет такси. Но почему-то оказалась в машине у того частника. Наверное, он подвернулся раньше, она не захотела ждать…
– Непонятно это все, сомнительно. Что это вдруг ее машина сломалась? И что, у вас машин, что ли, больше нет? Наверняка в гараже целый парк стоит!
– Да… та, на которой хозяин ездил, в аварии той разбилась… – мямлил Ренат. – Еще одна старая, не на ходу… вот и получается, что хозяйских две всего.
Он замолчал, чувствуя всю неубедительность своих слов.
– Так… – протянул капитан, – а с чего все-таки машина дочки хозяйской сломалась так вдруг? Наверняка машина дорогая, новая… кто, кстати, за нее отвечает? Кто должен следить за ее техническим состоянием?
– Виктор Ершов… новый охранник…
– Ты его на работу принимал?
– Нет, не я. Его Сергей Михайлович нанял, управляющий…
– Опять управляющий, он у вас почище хозяина распоряжается.
– А что я мог сделать, если хозяйка его во всем слушается? – огрызнулся Ренат. – К ней ни с какими вопросами не достучаться – только руками машет, да не знаю я ничего, все вопросы Сергей Михайлович решает!
– Ясно… что-то у меня, Ренат Рустамович, – Ушинский снова перешел на «вы», – что-то у меня складывается впечатление, что вы плохо работаете. Спустя рукава, как говорится. Что расслабились, больше футболом интересуетесь… в рабочее время.
Ренат хотел ответить резко, раздраженно – но вдруг осекся.
Он понял, что этот странный капитан прав.
При жизни прежнего хозяина, Леонида Петровича, Ренат чувствовал важность своей работы, чувствовал, что хозяин ценит его, уважает как профессионала, доверяет ему – но в то же время следит за ним, интересуется деталями охраны, как и должен это делать ответственный и умный человек.
В последнее время, после смерти Леонида Петровича, в доме многое изменилось, и перемены эти Ренату определенно не нравились. Власть в доме забрал управляющий Груздев, у которого явно были неформальные отношения с хозяйкой. И теперь Рената отодвинули в сторону. Груздев нанимал своих людей, того же Виктора, который, на взгляд Рената, был темной лошадкой. Тот же Виктор, когда Ренат пытался проверять его работу или делал ему конкретные замечания, отвечал ему нагло, самоуверенно, явно чувствуя за собой поддержку управляющего. Хозяйке же ни до чего не было дела.
Когда Ренат обращался с предложениями по улучшению системы безопасности – Груздев от него только отмахивался, видно было, что он этим совершенно не интересуется. Наоборот, он всячески отодвигал Рената от работы, давал понять, что его мнение никого не интересует и что будет только лучше, если Ренат станет держать его при себе и скромно помалкивать.
И Ренат обиделся, замкнулся и действительно почти самоустранился, смотрел на рабочем месте футбол и делал свою работу спустя рукава… Раз от него ничего не хотят – то и не надо, а если он будет спорить, то спокойно могут на дверь указать. А такую хорошо оплачиваемую работу терять не хочется.
Так что этот настырный капитан прав во многом, если не во всем.
– Насчет камеры я непременно выясню, – хмуро произнес Ренат, – постараюсь найти способ.
– Уж постарайтесь, – жестко сказал Ушинский. – Постарайтесь выяснить, кто мог ее испортить. Вряд ли это так сильно поможет делу, потому что того, кто налил кислоту на балюстраду, мы точно не увидим. Но хотя бы ниточка появится. А с Ершовым этим я разберусь, выясню, что за птица, в ближайшее время…
Прошло два дня. Галина, как ни странно, вполне освоилась у доброго доктора Вафли. На самом деле звали его Михаилом, и имя это очень ему подходило – такой большой пушистый плюшевый медведь. Миша.
И кличка Вафля тоже ему подходила, хотя Галине хотелось назвать его Айболитом. А что, очень может быть, что в молодости Айболит таким и был.
Клиника была маленькая, Вафле помогала только одна женщина, которая уходила домой вечером. Если оставалось какое-то животное на ночь, Вафля сам за ним ухаживал. Галя днем в помещение клиники не ходила. Вафля выдал ей медицинскую форму – брюки и блузу зеленого цвета и сказал, смущенно разводя руки, что это все, что есть.
Переодевшись, Галя постирала белье, благо ванная была в полном ее распоряжении, она проводила там много времени, так хотелось избавиться от запаха боли и страха. Хотелось смыть с себя все воспоминания о чужих жадных руках, что обшаривали ее беспомощное тело, о мерзких словах Олега, которые липли не хуже грязи. К концу второго дня ей это почти удалось.
Вафля, осмотрев ее мимоходом, сделал вывод, что она идет на поправку и память скоро восстановится. Галина и правда чувствовала себя бодрее, ноги-руки двигались отлично, насчет головы она предпочла не уточнять.
Она проводила время одна в той самой комнате, где очнулась первый раз, и не скучала, потому что всегда рядом был Буран. За редким исключением, конечно, когда Вафля выводил его на прогулку. Питались они готовыми продуктами, чему Галя была даже рада, поскольку готовить совершенно не умела. А так – разогрели в микроволновке и съели. Вскоре, правда, ей до ужаса надоели пельмени и готовые котлеты под названием «Вкусные». Названию своему они абсолютно не соответствовали. Так что Галина вспоминала Анфису и ее кулинарные изыски почти с нежностью.
